Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова
Я могла бы смириться с ролью и плыть по течению. Месяц. Потом… Мое наказание от ее рук.
Я пытаюсь сделать так, чтобы он отказался от меня сам. От Сафие не откажется. Но и в обиду не даст. Её мать женой опять не сделает, но пусть она хотя бы дочкой шлюхи не растет.
Ничего не говоря, Айдар протягивает мне конверт. Не готов идти на минимальные уступки. Челюсти сжаты. Глаза сверлят в моем лице дыры.
Я смотрю на белую бумагу. Почти ломаюсь. Потом все же поднимаю руки, обхожу, быстрым шагом иду к двери.
— Айка! — это уже прямо-таки рявк. И он несется в спину.
Оглядываюсь. Когда между нами расстояние — я внутри бунтую. Прилагаю максимум усилий, чтобы гасить это в себе, но получается не всегда. Сейчас, к примеру, ядом сочится притворно-покорное:
— Я же свободна, правда?
Возвращаю ему его же слова. Делаю больно себе, а то, что он хмурится, удовольствия не доставляет. Мне плохо. Я продолжаю чувствовать отголоски медленных проникновений внутри. Он не кончил. Злой.
От желудка вверх прокатывается тошнота. Невпопад думаю о том, что стоило держать обет, который я дала когда-то в другой гостинице. Просто не заходить в этот мир. Сохранить себя. Жить для себя. Не любить. Не страдать.
Только тогда у меня не было бы Сафие…
Мой конверт летит на пуф. Я слежу за этим. Стало ли легче? Нет. Ни капли.
Я же в глубине души хотела унизить в ответ его. А ему… Без разницы.
Дальше Айдар делает шаг навстречу. Пугаюсь. Выставляю вперед руку. Иногда кажется, от «лишнего» прикосновения сломаюсь. Я уже помылась.
— Что еще? — спрашиваю, вздернув подбородок. А сама трусливо отступаю. Он наверняка отмечает и первое, и второе. Плюс одна причина надо мной насмехаться.
— Я завтра за вами с Сафие заеду.
Кривлюсь. Только «клиента» под домом мне не хватало.
Их встречам с дочерью я не препятствую, но каждый раз хочется выцарапать ее из его рук. Как я это допустила? Как я его к ней подпустила?
— Не надо заезжать. Мы на машине. Сами.
Разворачиваюсь. Больше не слушаю. Прочь из номера и с хлопком закрыть дверь. На автомате до лифтов и вниз. По холлу. По улице. К вечно красному светофору на пешеходном переходе. Стоя на нем, я почему-то всегда боюсь услышать в спину: «Айка!». На дорогу же не ступишь, поток бешеный. Снесут. А до этой точки Айдар еще может меня вернуть.
Но загорается зеленый, я делаю шаг на проезжую — и облегченно выдыхаю.
Подстилкой я сегодня отработала. Осталось отработать мамой. Прочитать Сафие сказку. Поцеловать в лоб. Сказать, как сильно ее люблю.
Не смочь опять заснуть.
Глава 29
Айлин
Деньги за машину тем же вечером привез назад незнакомый мне мужчина. Не взять у него я не смогла бы. Вернуть Салманову…
Моего сопротивления хватает на одно действие. Его «реакции» я послушно глотаю.
Он не хочет давать мне возможность почувствовать себя свободной. Я не отрабатываю наказание, а ращу свои долги.
На следующий день стало еще хуже. После прогулки с Сафие, которую я еле пережила, в сумке нашла новые деньги.
На отправленный сообщением вопрос: «что это?», Айдар даже не пытался сделать вид, что засунул не он.
«Купи себе что-нибудь» — ударило в грудь и заставило на глазах выступить внеочередные слезы.
Я разве просила? По мне разве видно, что нужно? Или что я обрадуюсь такой оплате? Или что после денег всё вернется в ту точку, где я была благодарной за собственное наказание?
Ни один из вопросов не летит в Салманова. В него вообще ничего не летит. Ни деньги. Ни проклятья.
Держать у себя я их не хочу, поэтому мы с Сафие тем же вечером едем выбирать ей щедрый подарок.
То ли от папы, то ли от мамы на деньги за предоставление услуг эксклюзивной проститутки. Не знаю. Больно разбираться.
Поэтому пытаюсь преобразить свою личную трагедию во вспышку яркого счастья у своего ребенка.
Она давно хотела и себе тоже машинку. В итоге выбирает хищно-покатый Мерседес, как у ее отца.
Маленький, но встанет ли рядом с ним моя машина в гараже — даже не знаю. Правда это не тормозит. Берем. Как и кучу ненужной Сафичке одежды «на сдачу». Я трачу всё до копейки.
Стряхиваю с себя липнущую к телу грязь. Вижу, что Сафие в шоке, но не противится.
Вместе с желанием сплавить побыстрее Салмановские деньги, меня раз за разом накрывает стыд. В тот день на прогулке с Айдаром я впервые так сильно и так адресно злилась на нее — свою доченьку.
Она начала вроде бы невзначай сводить нас с Айдаром. Наивно. По-детски. Без злого умысла, конечно, но доставляя мне адскую боль.
Когда гуляли в парке — схватила меня за руку и потянула к своему отцу. Вложить попыталась. Айдар был удивлен, но подыграл бы, уверена. Он отлично играет, я вот снова отчаянно сильно влюбилась в то, что сама посчитала намеками.
А от ладони отпрянула. Меня как током шибануло. Растерялась. Покраснела. Рявкнула на нее. Даже внятно объяснить дочери, почему нельзя так делать, не смогла.
Умом все это время понимала, что дело не в ней, чего хочет Сафи — очевидно. Чтобы Айдар был нашим и никакие Магды не тянули к нему руки. Но дело в том, что так могло быть только до предательства.
После — в Салмановы меня опять не позовут.
Сегодня мы с Сафие тоже идем в парк. На сей раз — обкатывать ее машинку. Я прекрасно знаю, что она очень хочет похвастаться своим шикарным транспортным средством перед Айдаром, но к новой встрече не готова. Он спросил, какие планы. Я отморозилась.
Не стыдно. Не жалею. Пусть развлекается со своей Магдой. Три дня подряд для нас как-то слишком жирно.
Мы с Аллой и Данечкой движемся по дворам. Малыши перед нами в машине. Мы с соседкой — под руку, немного отставая.
Раньше разговаривали бы обо всем на свете. Сейчас, мне кажется, старшая подруга чувствует мое состояние. Бережет, не колупая. А я боюсь, что если начну говорить — прорвет слезами. При детях нельзя. Испугаются.
Чем ближе парк, а значит и люди, тем сильнее я мандражирую. Мне и с лавок у подъездов мерещились косые взгляды, но там еще ладно, а здесь…
Сложно контролировать себя и не настраивать слух на
