Центумвир (СИ) - Лимова Александра

– Теперь серьезно, – пригубив бокал произнесла она и перевела взгляд на Яра. Очень по особому посмотрела. Давяще серьезно, – у тебя все нормально? – интонация иная, негромкая но... мурашки по рукам.

– Да. – Ровно, спокойно, правдиво.

Помедлила. Пальцы снова стукнули по столу, взгляд изменился и посмотрела на меня.

– Реклама, не завязанная… ни на чем?

Я смотрела ей в глаза. Вот откуда у Яра это. Пронзительность взгляда, способнлсть читать по мимике и видеть суть. Только ее сын довел это до совершенства. И она видела, она знала, что я в курсе, кто ее сын. Почему я с ним. Почему он со мной.

– Да, – кивнула я.

Она сглотнула, прикрывая глаза, в которых мелькнула тень облегчения. И повела головой в сторону спокойно глядящего на нее Яра, тихо произнесла:

– Втянул?

Ощущение падения в бездну. Страх неизвестности и того, что я не знаю где предел.

А он усмехнулся, откидываясь на спинку кресла произнес:

– Я же не такой дурак, мама. Но показал. На правую руку ее посмотри. Это осознанно. – Серьезность в прежнюю иронию, в ровном и  глубоком голосе эхо смеха, – и это не я предложение сделал. Как Алена падала передо мной на колени с предложением и крышкой от банки с колой, ты бы видела, мам! Ну как я мог ей отказать?

– Можно я его стук… – сквозь зубы начала я, но она уже схватила его за нос и дернула. Хотя рука изначально дернулась отвесить подзатыльник. Прострелило холодом.

Яр поморщился, потирая нос, и перевел тему:

– Чего там по твоей деятельности? Слышал, «Омега» тебя теснит?

– Да прям! – усмехнулась она. – Щенята какие-то вырвались на рынок, и давай галдеть направо и налево как успешно у них все, а сами по уши в кредитах сидят. Офис в Москва-сити сняли, думали, с этого бизнес начинается, катят фигню с Китая и выставляют их за бренды западные, считая, что они оригиналы такие, и никто не догадался об этом до них, и до договоров с сетями не додумался. Выставляют ценник бешеный, естественно, им все отказывают, они даже в ноль не выходят, ну нет столько лохов, чтобы они аренду офиса отбивали не говоря цже об остальном. Так что тонет"Омега". Мы с Гайчиной поспорили, когда они потонут совсем. На кону ящик Моёт, я пока выигрываю – к ним уже приставы приходили, долги то растут. До декабря точно закроются, а Гайчина же добрая душа, прямо жалко ей их, верит и надеется, что до марта покрутятся еще. Нефига. В декабре капутнутся.

– Могу подсобить, чтобы точно ты выиграла.

– Отстань ты со своим подсобить, – махнула на него рукой, – ничего в спортивном азарте не понимаешь. Вот Алена понимает. Она меня поддерживает. Да?

– Да. – Улыбнувшись, покивала я. – Безусловно про отстать с подсобить. Безусловно!

– Как же ты мне нравишься, Ален! – улыбнулась Лида, очарованно глядя на меня и одобрительно хлопая по щечке сына, жующего конфету, – хоть какая-то от тебя польза, Славик!

***

– Эту сумочку увидела, сразу вспомнила твои сапоги. – В один из следующих вечером заявила мне Лида с порога, протягивая коробку. – Подумала, что сочетаться будет хорошо. – И торопливо добавила глядя на мое вытянутое лицо, – не понравится, передаришь кому-нибудь.

Да ага, щас. Передарю я сумку за полляма кому-нибудь, да. Только если Илье, ему не жалко, но что-то мне подсказывает, что он носить не будет такую.

Пропуская гостей в дом, Лиду и приятную женщину средних лет, с которой они прошатались по магазинам и решили заехать к нам на чай, о чем по телефону предупредила меня Лида.

– Она неизбалованная. – Задумчиво заключила дама, отдавая мне шубу и глядя на мое ошеломлённое лицо в ступоре разглядывающее сумочку на столе недалеко от входа.

– Это Гайчина. – Вздохнув и с грустью посмотрев на платиновую блондинку, пояснила Лида. – В смысле Лиля. Моя подруга, которая сначала говорит, потом думает, не обижайся на нее.

Прошли в столовую, где сидел зарывшийся в документах и ноутбуке Яр, кивнувший Лиле, царственно садящейся в кресло, пока я люто хозяила, обслуживая вечерних гостей.

– Ты потолстел. И похорошел, – в свойственной ей манере заявила Лиля.

– Вы меня видели лет семь назад в последний раз, когда я от ветрянки чуть не помер. – Откладывая все в сторону, кивнул Яр. – Тогда я был худой и в волдырях. Да, чуть-чуть изменился. А вы нет, все так же прекрасны.

– Ты очарователен, знаю же, что врешь, а все равно приятно. Продолжай. – Одобрительно кивнула Лиля, поблагодарив за поставленную перед ней чашку. – Я пытаюсь уговорить Лиду на подтяжку лица, мне одной страшно. Ты же современный мальчик, уговори ее, – велела она, разглядывая пирожное и считая в телефоне калории.

– Так она же недавно делала. – Зевнул Яр, откидываясь на стуле, и положив руку на спинку моего.

– Надо было назвать тебя Павликом, – с недовольством посмотрела на сына Лида, усаживаясь рядом с ним, – и выйти замуж за какого-нибудь Морозова. Сказала же не болтать об этом.

– Ты говорила это тот шведский крем! – Возмущенно посмотрела на Лиду Лиля. – Ты снова меня обманула!

– Ой, Лиль, так бы ты мне всю кровь выпила. Это неправильно сделали, то не так. Лучше наврать – нервы целее. – Пожала плечом Лида, отпивая кофе.

– Я купила вагон этого крема! То-то думаю, почему эффект не такой же. Я еще в догадках терялась, зачем тебе в Германию так надолго, а потом в Швейцарию! Конечно! Операция и реабилитация на чистом альпийском воздухе! – Лиля прицокнула языком, качая головой и глядя на Лиду, углубившуюся в телефон и прищурено разглядывающую присланные ей файлы. -  Крем! Крем, Лида! Вагон крема!

– Буквально? – приподнял бровь Яр, заглядывая маме в телефон и пальцем указывая на что-то, за что тут же получил шлепок по руке.

А я поняла, что в этих кругах, его вопрос очень разумный.

– Нет, – ответила Лиля, хмуро глядя на довольно фыркнувшую Лиду, отложившую телефон, и заставила меня поперхнуться своим недовольным, – но почти.

Они посидели совсем недолго и уехали. Потом задергали Яра и он тоже уехал.

Время стремительно понеслось вперед.

Официально заявляю, что никогда и не при каких обстоятельствам не буду устроителем свадьбы. Это зверская работа. Несмотря на то, что у меня было трое этих зверюг, из-за сжатых сроков мы все равно едва справлялись. Трогательные моменты с подбором платья с Танькой, у которой невъебенный вкус, и Лидой, у которой вкус еще невъебеннее, как-то стерлись в хаосе остального. Выбрали два платюшка, первое пышное, весом двенадцать килограмм, со шлейфом и всем полагающемся, второе элегантное, стильное по фигуре. И весит намного меньше. Разглядывая себя в первом варианте, я прямо понимала, что мужское сердечко Истомина проткнется насквозь, ну аки принцесса же, а во-втором варианте, он, как обладатель вкуса, определенно будет покорен. И вообще, повезло мужику, если уж откровенно. Красота вон какая в зеркале. Так трогательно!..

Но это стерлось. Потому что начался ад. Истомин зашивался по страшному, чтобы один день мог быть свободен, ему же женится надо, поэтому в основном все решала я. Организаторы неплохо справлялись с самим традиционным сюжетом, а у меня болела голова за гостей. Их было много, много из-за границы, которых нужно сюда доставить и разместить достойно. Если не углубляться в детали, то подготовка к свадьбе это ужас. В сжатые сроки и с учетом масштаба – кошмарный ужас.

В само утро свадьбы я не выпускала из рук телефон, мешая лютым стилюгам и фото/видеографом тем, что маньячно проверяла все фронты, чтобы убедиться, что все идеально и пройдет по плану, и когда на меня надели двенадцать килограмм, довершили образ и я убедилась, что все точно готово и пройдет по плану и можно на минутку расслабиться, пока инопришеленец за мной катит, до меня внезапно дошло, что я выхожу замуж и внутри задрожало. Вот это, женское такое, когда ты понимаешь, что полуторачасовая работа стилистов может пойти насмарку, а слезы все равно катятся и руки трясутся.

Меня, улыбаясь, утешала Леся, и я, глядя на нее напугано, вспоминала вот точно такой же момент, несколько лет назад, когда я ее, ревущую перед приездом Ильи, пыталась угомонить, желая пристрелить за фразу «я не хочу замуж». Вот сейчас я прямо отчетливо понимала, что именно она имела ввиду и почему плакала.  Я тоже не хочу! Рядом, пытаясь меня рассмешить, но тоже пуская сопли, ошивалась Танька, которая тоже плакала, когда выходила замуж за своего сурового мужика, а потом сертификат на лайфхак жизни мне впихнула. Вокруг меня порхали посиневшие стилюги. И мне, наконец, стало смешно. До слез опять. Потом в меня влили бокал шампуня и меня чуть-чуть отпустило.