Центумвир (СИ) - Лимова Александра

– Ты знала за кого ты замуж выходишь.

– Я думала об этом. – Улыбнулась, склоняя голову и испытывающе глядя на него. – Теперь думаю, что логичный выбор не синоним правильного.

Для него хлеще пощечины. Желваки заходили, глаза потемнели, сглотнул и... отвел взгляд. Но пожалеть о сказанном я не успела. Пожалеть, в плане, что ударила слишком жестко, что он тоже не в восторге, что... Но забыла, кто именно сейчас передо мной.

– Я тебя услышал. – Прохладно усмехнулся, вдавливая в пол взглядом. – Но выбор сделан. Отмене и пересмотру не подлежит. Придется помучаться.

– Не провоцируй, Ярый. – Улыбаясь, отрицательно повела головой я. – Или ты хочешь апокалипсис, чтобы я этот нахуй не упавший мне Эдем превратила в сожжённые пустоши лукавого?

– Есть такой момент, как деловые обязательства. – Прищурился, красиво улыбаясь. Пугающе. – Если ты истеричка, то давай, иди. Позорь меня. А если ты сделала выбор, руководствуясь логикой, то и следуй этому вектору. Пусть он и неправильный, зато логичный же.

– Хорошо, Ярослав Андреевич. Извините. Не буду вам мешать. – Присела в реверансе и вышла.

Вернулась в зал, он, чуть погодя тоже. И я почти сразу натолкнулась на пристальный взгляд Лиды. Она поднялась из-за стола и очень близко прошла от Вадима, только входящего в зал. Я руку на отсечение могу дать, что я точно знаю, что она ему сказала. Потому что Вадим, едва заметно поморщившись, и в поисках спасения посмотрев на начальника, взглядом ломающего пол сейчас, спустя секунду повернулся и вышел вслед за ней. Вернулись они вскоре и Лида направилась сразу к нам. Остановилась у Яра, выпившего виски и предупреждающе посмотревшего на нее.

– Скажи-ка мне, сынок, ты у меня и правда дебил, да? Расселся тут с такой недовольной физиономией, что цветочки вянут.  – Улыбаясь, повела подбородком в сторону оформления живыми цветами нашего стола. – Чего ты сидишь тут, царь-горы?

Все-таки свекровь у меня замечательная.

– Ма, только ты еще не начинай. – Тяжело глядя в стол и твердо обрубил он.

– Сына, ты не дебил, ты ебнутый. – Серьезно, с эхом гнева произнесла она, не спуская доброй улыбки с лица. – Ебало проще, вокруг камеры и шушера твоя.

Я аж соком подавилась Он поморщился и промолчал, но лицо стало непроницаемым. Я тоже торопливо изобразила ебало проще, осознав, что Лида права. Она тяжело смотрела на сына и, встав так, что зал был за ее спиной и лица никто не видел, зло прищурилась, глядя на Яра, негромко, но очень вкрадчиво проговорила в этом неповторимом Истоминском стиле закидыванием вопросами:

– Славочка, а ты как вообще, думаешь о жене своей, нет? Не в курсе, что начинать пора? Ты под каким предлогом для всей этой шушеры съебываешься, или ты просто молча ее тут одну бросишь? Твой пидорас Марвин и его высеры для тебя окончательный приоритет и когда в очередной раз он высрет хуйню свою, ты ни о чем другом думать не в состоянии, да? Тогда ты зачем женился, девчонка в чем виновата? Не мучай и отпусти, раз думать о ней не способен. И Вадима нехер так песочить напропалую когда надо и не надо, мальчишка уже седеть начинает из-за тебя. Попробуй во всей этой хуйне еще одного такого найти, ты попробуй, сынок, и только потом так жри его, блядь. – В ее глазах буря, ярость и сквозь зубы очень не громко, но  мощным хлыстом, – в отца не превращайся.

Яр прикрыл глаза, протяжно выдыхая.

– Ма, иди им что-нибудь соври, я не соображаю уже.

– Оно и видно. – Выцедила она, и посмотрев на меня, ровно произнесла, –  Ален, не переживай, нормально все, разрулим.

Объявила гостям, что произошла накладка и молодожены вынуждены отправиться в свадебное путешествие раньше, чем вечер закончится. Потом прощания у машин. В связи с тем, что толпа у инопришеленца была больше,  я стояла в отдалении и прощалась со своими. Потом появилась Лида и отвела меня в сторону, серьезно глядя в глаза  успокаивающе произнесла:

– Я балаган этот разрулю и приеду.

– Нет, не надо. – Сглотнула. Усилие, щелчок и ирония в голосе. – Ну, вы знаете, бабские сопли, какао, пледик, жизнь тлен, тут нужно одиночество.

Она рассмеялась и обняла. Тихо, спокойно на ухо, а у меня мурашки от того, что в том ровном голосе:

– Знаю. Поэтому и говорила, что звони в любое время. – Отстранилась, глядя на меня и невесело улыбнулась. – Ален, с некоторыми вещами придется смириться. Просто придется. Я его там полоскала, чтобы в позу не вставал, а то может ведь, и, скорее всего уже встал... но мой сын в этом мраке действительно достойный человек. Не просто как мать говорю. – Коснулась пальцем моего подбородка и чуть нажала. Приподнимая. – Повыше, Алешка. Такую красоту должны все видеть, пусть полюбуются, с нас не убудет. Полторашка или грамм?

– По грамму. – Усмехнулась я.

– Дай контакты, изумительно красиво, – произнесла она, задерживаясь профессиональным взглядом на углах моей челюсти.

– Еще комки Биша удалила, – хмыкнула я, почему-то чувствуя себя на пороге истерики.

– О, я тоже! – Рассмеялась она. Незаметно сжимая мои пальцы. – А то брыли такие, прямо как у бульдога и с каждым годом все больше бульдог. Только этому вон не говори, – кивнула на своего сына, направляющегося к машине и очень похоже, просто невероятно похоже, мимикой и интонацией передразнила, – натурпродукт-натурпродукт. – Улыбнулась рассмеявшейся мне. – Ничего он не понимает в этом.

Мне открыли дверь и помогли забраться в салон. Яр только хотел закрыть за мной дверь, но его задержала мама.

– Слава, а мамулю поцеловать?– говорит с задором, с тенью ехидства, тот же быстрый темп речи, все тоже самое, а в глазах стояли слезы, когда обняла и вжалась лицом в его плечо. Яр улыбнулся натянуто. Обнял ее крепче, и она, привстав на цыпочки что-то такое сказала ему на ухо, что он поморщился, но, не удержавшись, прыснул. Отстранилась от него и снова тоже выражение лица, снова та же мимика и ирония в глазах. Без слез. – Ты стал совсем взрослым, мой птенчик! Алеша, дай я тебя еще раз полыбызаю. – Отталкивая сына и делая шаг, к потянувшейся к ней мне.

– Сеньк ю. – Благодарно шепнула ей, ощущая, как она прижала к себе.

– О-о-ой! Алешка, я же чисто из корыстных побуждений, – рассмеялась, якобы поправляя мне волосы, но на самом деле прижимая к себе крепче, – мне внуки нужны, забыла, что ли? – И, отстраняясь, повела так плечом, чтобы я приподняла подбородок, когда Яр, обойдя машину, сел рядом со мной. – Все. Теперь я довольна. Пойду балаган этот контролировать. Адьес и гуд лак, дети мои.

Вечерняя дорога в тишине. Он повернулся ко мне, хотел что-то сказать. Я ничего не хотела. Молча отстранилась, когда машины остановились в городе, и мне нужно было пересаживаться в ту, что повезет меня домой, а Яр потянул ко мне руку. Снова дорога. Дурацкое платье, еще и пятно как-то умудрилась посадить на колене. Вывести или выбросить?..

Дом, душ, масочки, работа по рекламной. Звонок в домофон и на экране мой брат.

– Плюсы жизни в столице: можно достать все, что угодно в любое время. – Зевая, произнес Илья, переступая порог и протягивая мне ведерко раков и мое любимое вино. Мои любимые раки. Я старалась не смотреть затравленно, принимая его пальто, пока он отвечал на звонок жены и ровно произносил, – нет, Леска, я уже в офисе и у нас действительно проблемы с сервером, стопорнулось все, до утра, наверное, разгребать придется. Нет. Нет. Конечно, у нее оставайся, я с утра тебя заберу.

Прошли в столовую,  и пока я расставляла на столе все, курил у распахнутого окна. Входящий вызов на мой мобильный. Похолодевшими пальцами нажала на отбой.

– По детски совсем, мелочь. – Выдыхая дым и наблюдая за ним произнес Илья. – Ему тоже не в кайф.

– Мужская солидарность? – натянуто улыбнулась я, наливая ему виски.

– Нет. – Докурил и прошел к столу, сел напротив меня. – Он любит мою сестру. Она с ним счастлива. Все просто.

Внутри дрогнуло. Почти залпом бокал вина, пока он мне чистил от панциря рака. Вот мясо люблю, но от рук потом так воняет. Илья мне всегда чистил, когда в детстве на речку бегали и ловили. Взяла телефон и, прикусив губу до трезвящей боли, набрала сообщение: