Елена Веснина - Тернистый путь
После всего этого Жора осмотрел довольным взглядом место и подвел итог сделанному:
— Ну, все уже позади, расслабься. Мы молодцы! Провернули все чисто-благородно! Надо папашу обрадовать. Я схожу скажу ему. А заодно машину отгоню. А ты карауль инвалида. И никуда не уходи.
Толик кивнул.
Жора ушел, а Толик совсем помрачнел, разглядывая Алешу, который по-прежнему не приходил в себя и выглядел в наручниках очень жалким и больным. Наконец Алексей застонал и попытался повернуться, но наручники не давали ему это сделать.
* * *Жора отогнал на место машину, убедился, что его никто не видел, а машину никто не искал, и отправился доложить о проделанной работе отцу.
— Можешь нас поздравить, папа, мы это сделали! Все в порядке, — сообщил он.
— Поздравляю. Вас кто-нибудь видел? — поинтересовался отец.
— Нет, все сделано чисто. Он стоял один и даже не успел понять, что происходит. В этот раз Костя нас не подвел. А машину я поставил на то же место, откуда взял. Ее никто не хватился. В общем, никто ничего не заметил.
— Леша в заброшенном доке? — уточнил смотритель.
— Да. В полной отключке.
— Толик с ним?
— Охраняет, — подтвердил Жора.
— Ну что ж, пойдем. Я с ним потолкую. Пришла пора поработать самому смотрителю. Когда Жора с отцом пришли в док, Толик сообщил им громким шепотом:
— Он пришел в себя…
— Отлично. Папа хочет с ним побеседовать. Освободи ему рот.
Толик вынул у Алеши кляп изо рта. Алеша застонал и попросил:
— Пить….
— Потерпишь, — спокойно сказал смотритель. — Нам надо, чтобы ты вернул то, что у нас взял.
— Я… не понимаю… — тихо ответил Алеша.
— Все ты понимаешь. Герой… Ничего с тобой не случится, если ты все нам расскажешь. Как только расколешься — мы сразу тебя отпустим.
— Я… ничего не понимаю, что я должен рассказать? — удивился Алеша.
— Где то, что ты у нас украл? Ты давай не крути. А то если не захочешь по-хорошему, будет по-плохому!
Смотритель с сыновьями пристально смотрели на Лешу. Это было довольно жалкое зрелище: прикованный наручниками к трубе, глаза залеплены скотчем….
Смотритель пнул его ногой, и Леша застонал:
— Кто вы? Чего вы хотите? Я не понимаю…
— Не прикидывайся. Колись, а то хуже будет, — прошипел Жора и тоже пнул Алешу.
— Куда ты дел бриллианты? — Голос смотрителя гремел в тишине.
— Какие бриллианты? Я никогда в жизни их даже в руках не держал… — изумленно замотал головой Леша.
Смотритель и Жора переглянулись, что-то не складывалось.
— Темнить решил, парень? Ты мне тюльку не гони! Может, тебе рассказать, где ты взял брюлики? — снова повторил смотритель.
Леша обреченно вздохнул:
— Расскажите… Самому интересно… Жора язвительно хмыкнул:
— Любознательный! Смотритель мрачно начал:
— Хорошо. Я тебе напомню, если память отшибло. Ты упал с корабля. А в это время люди в аквалангах прикрепляли к днищу судна контейнер… Ну… припоминаешь?
Алеша задумался:
— Да… Кажется, я видел людей в аквалангах… Жора рванул к нему:
— И ты говоришь, что ты их не брал?! Смотритель удовлетворенно кивнул:
— Ну все, пацан. Ты попал. Теперь тебе не отвертеться.
А в Лешиной голове мелькали воспоминания: вот он упал с корабля, вот он тонет и неожиданно видит каких-то людей в аквалангах, с грузом…
Осененный догадкой, Леша, несмотря на залепленные скотчем глаза, повернулся туда, откуда слышал голоса, и заявил:
— Так, значит, это были вы?..
— Я вижу, ты вспомнил! Теперь тебе не отвертеться, — угрожающе произнес смотритель.
Жора крикнул:
— Ты их взял! Говори, куда дел, гад! Леша в отчаянии сказал:
— Да не брал я ничего! Я же тогда ног не чувствовал! Мне выплыть надо было, на воде удержаться… Мне не до ваших бриллиантов было!
— Знаем мы, каким ты инвалидом был! Прикидывался просто, чтоб от себя подозрение отвести. Но нас тебе провести не удастся, — наседал смотритель.
Толик робко сказал:
— Может, правда не он?
— А кто? Дух святой? Или Нептун, повелитель морей? Я жду. И лучше меня не злить. Ну… — продолжал греметь смотритель.
Леша в отчаянии продолжал стоять на своем:
— Нет у меня никаких бриллиантов! Смотритель злобно усмехнулся и встал:
— Ну что ж, посидишь здесь без воды, без еды, в одиночестве — быстренько вспомнишь.
Он сделал знак Жоре, и тот скотчем залепил Леше рот. Толик с жалостью посмотрел на Лешу, но поделать ничего не мог. Смотритель и сыновья ушли, оставив Алексея связанного в абсолютной темноте, без воды. Для него начались тяжелые испытания.
* * *Расстроенные ситуацией с лицензией, Маша и Римма направились к зданию городской администрации. Маша, которой это все было в новинку, заметно волновалась, Римма держалась спокойно. Нервничая, Маша теребила Римму:
— А если он не выдаст нам эту лицензию? Тогда я не смогу у тебя работать?
Римма свысока усмехнулась Машиным тревогам:
— Выдаст, куда он денется? Пару своих фокусов ему продемонстрируешь — и все, он наш! Не бойся! Прорвемся.
Маша, теребя руками края одежды, беспокойно сказала:
— Я очень волнуюсь…
Но Римма ее не слушала и уверенно вошла в здание администрации.
Кирилл Леонидович в это время сидел за столом, просматривая какие-то бумаги, вид у него был усталый и сосредоточенный.
В кабинет зашла секретарша:
— Кирилл Леонидович, там к вам пришли две дамы. Из салона какой-то Риммы Столтидис…
Кирилл едва заметно усмехнулся:
— Что, опять целители и предсказатели? Ну пусть войдут.
Секретарша кивнула и пропустила в кабинет Римму и Машу. Кирилл Леонидович выжидающе смотрел на них.
— Что вам угодно?
Римма села и кокетливо улыбнулась:
— Кирилл Леонидович, тут такое дело… Вы же знаете о моем салоне.
— Допустим. И что? — смерил он ее взглядом.
— Вы знаете, чем я занимаюсь. Вы, конечно, не верите в гадания и предсказания, но я свое дело знаю и на самом деле помогаю людям найти выход из трудных ситуаций, успокаиваю, даю советы… — объясняла Римма.
Кирилл Леонидович улыбался:
— Это все прекрасно, но при чем тут я?
— Вы знаете, как важна женщинам моральная поддержка в трудную минуту. Я для них что-то вроде психотерапевта… — Римма сделала паузу и с улыбкой закончила: — И мне снова нужна лицензия на проведение моих сеансов…
Кирилл усмехнулся:
— Ах, вот оно что! Хорошо, Римма, будет тебе лицензия. Хотя я и считаю, что ты пудришь дамочкам мозги.
Римма кокетливо повела плечиком:
— Зря вы так! Между прочим, мои предсказания сбываются с точностью до девяноста процентов!
— Ладно, ладно. Убедила, — отмахнулся он. Римма широко улыбнулась и продолжила уже совсем уверенно:
— Кстати, в этом году я решила усовершенствовать салон, и теперь мы еще будем заниматься целительством.
Вот это она сказала зря, потому что Кирилл Леонидович удивленно уставился на нее, при этом весь его радушный настрой сразу исчез:
— Чем?
— Мы будем лечить людей от различных недугов. Не только от душевных травм, но и от физической боли. — Римма гордо указала на Машу. — И вот моя помощница. Целительница Мария.
Маша тоже улыбнулась чиновнику, но он уже мрачно смотрел на обеих исподлобья.
Повисла неловкая пауза. Римма была растеряна, а Кирилл Леонидович неожиданно резко переспросил:
— Эта девочка? Целительница? Не держите меня за идиота, ей лет-то сколько?
Маша испуганно посмотрела на Римму, которая, в свою очередь, была совсем сбита с толку. Кирилл Леонидович бушевал:
— Никакой вам лицензии не будет! Вздумали людей лечить! Хочешь лечить — иди в больницу, работай! А шутить с такими вещами я не позволю.
Римма и Маша с удивлением уставились на него, а он сухо отрезал:
— Все, разговор закончен! Я терпеть не могу все эти ваши приемчики! Дурите людей! А они вам верят!
Встав, он прошелся по кабинету, на взводе продолжая:
— Даже врачи — и те иногда не могут помочь, а вы пользуетесь доверием людей, которые потеряли надежду! И я должен давать вам на это лицензии?
Римма беспомощно развела руками:
— Но с чего вы взяли, что мы их обманываем?
Кирилл с раздражением повернулся к Маше.
— У вас есть медицинское образование?
— Я фармацевт… — пролепетала Маша, которая не ожидала такого поворота событий.
— Вот и торгуйте таблетками! А если хотите лечить людей — выучитесь на врача. В этих вопросах нельзя быть дилетантом! — прогремел Кирилл.
Маша понурила голову:
— Да. Вы правы…
— Вот именно! Вы хоть пульс можете пощупать? — с сомнением спросил он и подошел к Маше поближе.
Маша уверенно кивнула:
— Могу, — и взяла его за руку. В одно мгновение она изменилась в лице и подняла на Кирилла широко распахнутые глаза:
— Я чувствую вашу боль, — тихо сказала она, — очень сильную боль…
