Елена Веснина - Тернистый путь

Маша и Римма недоуменно переглянулись. Римма кокетливо начала:

— Вы — наш первый клиент на сегодня! Что вам? Погадать? Проходите сюда. — Она суетилась, усаживая его на стул. — Лучшее лечение, гадание, предсказание…

Но представитель власти сухо перебил ее на полуслове:

— Все это великолепно, а лицензия на ведение такой деятельности у вас есть?

— Что, простите? — растерянно пролепетала Римма. Маша удивленно расширила глаза, а милиционер спокойно продолжил:

— Вы меня прекрасно поняли. Если лицензии нет, то вашу лавочку придется закрыть.

И милиционер ушел, оставив Машу и Римму в полной растерянности.

— Черт побери… Дали объявление на свою голову! Как это все не вовремя, у нас как раз такой наплыв клиентов, — сетовала Римма.

— А у нас на самом деле нет лицензии? — удивленно спросила Маша.

Римма показала на их же объявление в газете.

— На лечение, ну, «исцеление людей от недугов», — нет, конечно! Ты же у меня недавно, я еще не успела все оформить…

— И салон на самом деле могут закрыть? — уточнила Маша.

Римма кивнула.

— Еще и налоговая штрафанет… — мрачно пробормотала она, вздохнула и встала, жестом поднимая и Машу. — Что сидишь? Идем за лицензией!

— И я тоже?! — удивленно вскинула на нее глаза Маша.

Римма кивнула:

— А как же?! Если мы хотим получить лицензию на лечение — ты должна всех убедить, что не шарлатанка.

Маша отрицательно покачала головой.

— Нет. Я боюсь. А вдруг я тебя подведу? Римма резко осадила ее:

— Не говори глупостей! Вставай, пошли. Ты же не хочешь сама остаться без работы и меня оставить без нее?

Буравин пришел к Полине на работу.

— У нас с Борисом только что был очень тяжелый разговор. Он предложил мне разделить компанию поровну, — сообщил Виктор.

— Ты согласился? — спросила Полина. Виктор кивнул:

— Действительно, нам стало очень трудно работать вместе. Борис поступил как человек честный и порядочный, и я этому очень рад. Хорошо, что мы достойно вышли из этой ситуации.

Полина встала из-за стола и стала ходить от двери к окну и обратно:

— Ну что ж… По крайней мере, друг от друга вы больше не зависите.

— И мы с тобой теперь можем быть вместе, — продолжил Виктор.

— О чем ты говоришь, Витя… — устало отозвалась она.

Буравин был настроен решительно:

— Почему нет? Я устрою все так, что никаких проблем у тебя не будет. Все зависит только от твоего решения. Что ты мне ответишь?

Полина смотрела на Буравина, качая головой:

— Виктор, прости, но я не готова принять сейчас такое решение.

Буравин расстроился и, глядя ей в глаза, стал говорить с нежностью:

— Неужели ты никогда не "думала о том, чтобы нам наконец соединиться?

— Думала. Очень часто думала. Но я боюсь.

— Чего?

— Витя, послушай меня. Мы взрослые люди. У нас с тобой есть дети. Они нас не поймут. Они отвернутся от нас.

— При чем здесь дети? — Он обнял ее, прижимая к себе. — Не мучай меня. Тем, что ты не принимаешь решение, ты загоняешь себя в угол. Ты это понимаешь?

— Да… — вдруг всхлипнула Полина.

— Тогда давай попробуем. Я хочу, чтобы мы стали счастливы. Чтобы мы были вместе…

Полина отстранилась от него и снова повторила:

— Нет, я не готова.

Буравин растерялся, он был готов предложить что угодно:

— Ну тогда давай я сниму отдельно себе квартиру и отдельно — тебе. Ты будешь жить в нормальных условиях, и мы будем ходить друг к другу в гости.

Полина слабо улыбнулась:

— И все-таки — нет. Не могу. Прости, Витя. Катя, Костя и Алеша молча шли в ЗАГС.

В Костиной голове в тысячный раз прокручивался заранее подготовленный план похищения Леши. Для этого он должен будет оставить брата на улице одного… Погруженный в свои мысли, Костя вошел за Катей и Лешей в здание ЗАГСа.

Регистраторша, улыбаясь, смотрела на Катю. Кивая на документы, она спросила:

— О! Я смотрю, вы уже в четвертый раз подаете документы?

— Да, в четвертый, — не выражая радости от встречи с регистраторшей, ответила Катя.

— А это… он, значит? — кивнула на Лешу бесстрастная работница ЗАГСа.

— Да, это он, — сухо начала Катя. Но ее перебил Костя:

— Видите, так бывает: их любовь победила все преграды! Если б вы знали, какая Катя молодец. Сколько ей пришлось вытерпеть… Катя мужественно сидела с Лешей, когда он не мог ходить.

Регистраторша с пониманием кивнула:

— Да, это действительно мужественный поступок. Знаете, многие девушки в наше время боятся ответственности… Им кажется, что возиться с инвалидом унизительно, поэтому любая другая на вашем месте просто бы его бросила…

— Только не Катюша! Она очень преданная девушка. И видите — ее любовь просто спасла Лешку! — продолжал бесстыдно расхваливать Костя.

Это просто чудесно… И вы уже снова ходите… Надо же… — повернулась регистраторша к Леше. А тому больше всего на, свете хотелось сквозь землю провалиться. Ему было неловко, но Костя только этого и добивался и продолжал елейным голоском:

— Катюш, ты расскажи, сколько тебе пришлось пережить…

Катя, притворяясь смущенной, неимоверно гордясь собой, стала рассказывать.

— Да, конечно, сначала было трудно, но я поняла, что любовь — это такое чувство… В общем, надо поддерживать любимого человека во всем. И я должна быть рядом с Лешей!

Регистраторша восхищенно и с интересом смотрела на нее, и Катя села на любимого конька. Она любила поэтично рассказывать о себе, своих чувствах и поступках.

— На самом деле, нам надо было пройти через эти преграды, чтобы понять, как мы на самом деле друг к другу относимся, — проникновенно начала Катя.

— Да, это получилась проверка на чувства, — подхватила регистраторша. — Я очень рада, Катюша, что вы с Лешей ее выдержали.

Леше было более чем неловко, и Костя тихонько предложил ему:

— Слушай, давай выйдем на улицу, подождем ее там…

Алеша с радостью подхватил идею брата:

— Да, конечно! Катя, мы на улице, ты тут сама закончишь?

— Да, да, конечно. — И Катя продолжила упиваться романтикой своей героической жизни. — Так вот… Я сначала, конечно, испугалась за свое будущее, ну представьте — Леша был в очень тяжелом положении… Но видите — я сделала ставку на любовь и оказалась права…

Костя и Леша вышли.

Слушать такое в больших количествах не станет ни один мужчина, даже если он безумно в вас влюблен, потому что и безумие имеет свои пределы. Как говорится, безумен, но не до такой же степени!

Жора и Толик, сидя в угнанной машине, уже заждались. Жора нервно барабанил пальцами по рулю. Повернувшись к Толику, он в сотый раз спросил:

— Сколько там времени?

— Двадцать пять минут, — ответил брат. Жора выдохнул:

— Пора. — И завел машину. — Костя обещал оставить его одного.

— А если сорвется, как в прошлый раз? — робко начал Толик.

Брат взорвался:

— Слушай, ты! Не каркай! Надеюсь, неожиданностей не будет.

Машина тронулась с места.

На пороге ЗАГСа Костя, внимательно осмотревшись по сторонам, сказал брату:

— Видишь, Лешка, как все удачно. У вас уже почти все готово! С рестораном договорились, документы подали…

— Да. Костя, я хочу сказать тебе одну вещь. Спасибо тебе, что ты нам помогаешь, — начал так некстати благодарить его Леша.

Косте было слегка не по себе от этого разговора, и он отмахнулся, улыбаясь:

— Да ладно тебе!

— Нет, правда. Это очень для меня важно, — настаивал Леша.

Костя отвел взгляд и сделал вид, что вдруг спохватился:

— Блин, Катя же просила меня напомнить про фотографа! А я забыл и думаю, она тоже забыла, вся в разговорах. Пойду напомню. Подождешь? Мы скоро.

— Да, конечно, — согласился Леша, не ведая, какая беда его уже поджидает.

Костя вернулся в ЗАГС, а Алеша остался на улице один, мечтательно улыбаясь.

Стоял он спиной к дороге и не мог видеть, как подъехала угнанная Жорой машина, как выскочили из нее Толик и Жора. Погруженный в счастливое ожидание, Леша не обратил внимания, что кто-то осторожно подошел к нему сзади. А Толик — это был именно он — легонько и почти незаметно ударил Алешу ладонью по шее, и тот потерял сознание.

Все происходило очень быстро и выглядело для окружающих так, как будто Алеша просто выпил, и ему стало плохо… Толик и Жора его подхватили и усадили в машину, которая мгновенно рванула с места.

Сан Саныч искал потерянный камешек, но так и не нашел. Конечно, вещь маленькая, могла попасть в ложбиночку или какое другое незаметное место и лежать себе тихо, не показываясь. Жалко было, однако, что пропадает такое добро.

Видя, что Сан Саныч вернулся расстроенным, Зинаида тем не менее поинтересовалась:

— Ну что, горе ты луковое, не нашел свою ценность потерянную?

— Не нашел, — вздохнул Сан Саныч. — Ума не приложу, куда делась… И что теперь делать.