Твой личный враг - Настя Орлова
Мы заказываем суши. Потом в обнимку сидим на диване и смотрим фильм. Моя голова лежит на груди Дани, его сердце бьется прямо под моим ухом, так что его раскатистый гул порой заглушает для меня диалоги в фильме. Но это не важно. Напряжение понемногу покидает мое тело, и я не замечаю, как засыпаю.
Глава 39
Просыпаюсь от нежного прикосновения к своей щеке. Сквозь дрему трусь о теплую ладонь и нехотя открываю глаза, отмечая, что сквозь задернутые шторы в комнату пробивается тусклый свет зари. Не представляю как, но, похоже, наступило утро и я в спальне, хотя последнее, что помню, – это мягкие подушки дивана и теплое мужское плечо рядом.
Сейчас же Даниил сидит на краю кровати. Он уже в костюме. Волосы чуть влажные после душа, лицо гладко выбрито. Вдыхаю полной грудью приятный древесно-цитрусовый аромат, который кружит мне голову с самой первой встречи, и робко улыбаюсь.
– Доброе утро, – говорит Даня мягко, тоже улыбаясь. – Я ухожу, если что-то понадобится – звони.
– Я не помню, как заснула, – смущенно произношу я. – Мы фильм смотрели в гостиной…
– Вчера у тебя был непростой день, – он бережно отводит прядь волос с моего лица. – Ты вымоталась, а я не стал тебя тревожить.
– Сам меня перенес, Супермен? – спрашиваю с улыбкой, протягивая руку и поглаживая его плечо.
– Нет, с помощью тележки-погрузчика, – отвечает он с лукавым смешком.
Успеваю шлепнуть его по плечу, прежде чем Даня перехватывает мою ладонь и переплетает наши пальцы.
– Чем займешься? – интересуется он, поднося плененную ладонь к своим губам и касаясь языком костяшек пальцев.
– В универ не пойду, – сиплю я, млея от этой искусной ласки. – Посплю еще. Может быть, наконец порисую.
– Жалеть себя не будешь? – вопрос звучит как шутка, но тон, которым Даня произносит его, абсолютно серьезен.
– Как я могу? – спрашиваю совершенно искренне. – Я в жизни джекпот сорвала в твоем лице.
Его губы растягиваются в чувственной улыбке, которая согревает мое сердце.
– Приятно слышать. У меня сегодня много дел, но к шести постараюсь освободиться. Можем сходить в кино или поужинать. И мне с Димой нужно пересечься. Помнишь его? Он на дне рождении Кирилла был.
– Помню, – киваю я, внезапно думая о влюбленной в парня Нике. После дня рождения мы с ней договаривались выпить кофе в центре, но так и не созвонились. Может быть, как раз сегодня исправлю это упущение.
Когда Даня уезжает, я долго лежу в кровати, невидящим взглядом рассматривая потолок. Не хочу думать о том, что случилось вчера, и все же мысли сами движутся по направлению к отцу и словам, которые он мне сказал. Я хорошо знаю его – он быстро вспыхивает, но со временем отходит. Мне остается лишь надеяться, что, успокоившись, он сумеет понять и принять мой выбор.
Около десяти утра тишину спальни разрезает телефонный звонок. На экране светится «Мама», и я сразу беру трубку.
– Привет, мам, – говорю настороженно.
– Здравствуй, дорогая, – ее голос звучит немного натянуто. – Я не помешала?
– Нет, конечно. Я дома, – отвечаю торопливо, запоздало смущаясь из-за того, что назвала Данину квартиру своим домом. – У вас все хорошо? Как папа?
– Папа переживет, – отмахивается мама. – А ты?
– Все в порядке, ма, правда, – говорю совершенно искренне. – Только универ я сегодня прогуляла.
– Приедешь домой? – спрашивает она и, словно боится, что я откажусь, торопливо добавляет: – Влад в Петербург уехал. Сказал, вернется поздно. Мы сможем спокойно поговорить.
– Хорошо. Приеду.
Два часа спустя я захожу в родительский дом. Чувствую себя странно – словно вор, который без спроса вламывается на чужую территорию. Знаю, что отца здесь нет, и все же подсознательно жду, что он появится.
С порога слышу доносящийся из зала писк Андрюши.
– Привет, сладкий, – произношу ласково, усаживаясь на колени перед детским ковриком, на котором он резвится. – Соскучился?
Малыш довольно гулит, суча ножками и ручками, и я беру его на руки, вызывая дополнительную какофонию восторженных звуков. Мама, все это время молча наблюдающая за нами, вдруг произносит:
– Не думала, что скажу это так скоро, но однажды ты станешь чудесной мамой, Мира.
Смущенно улыбаюсь и прижимаю к себе маленького человечка, на секунду представляя другого малыша с такими же синими глазами, как у Даниила.
– Ты не осуждаешь меня, мам? – спрашиваю я, встречая на себе ее изучающий взгляд.
– Разве я имею на это право? – отвечает она вопросом на вопрос. – Влад мой муж, но ты моя дочь. Я видела, какой счастливой ты была в последние месяцы, и теперь точно знаю, кого за это благодарить. Для меня это главное, а не то, какую фамилию носит твой парень.
– Тебе бы Даня понравился, – говорю с улыбкой. – Он лучший из людей, которых я знаю.
– Приезжайте завтра вместе, – предлагает она.
– Но папа…
– Папа вряд ли днем дома будет – не удивлюсь, если опять улетит, – она пожимает плечами. – Если бы не мы с Андрюшей, он бы в Петербург переехал на пару месяцев: никак не угомонится с этим проектом, хотя все там идет наперекосяк.
От мысли, что тендер на эту многострадальную стройку может выиграть отец Дани, мне становится не по себе. Если это случится, то папа никогда не одобрит мои отношения с Благовым – я это чувствую.
– Приедете? – спрашивает мама, когда молчание затягивается.
– А если папа узнает… – произношу с сомнением.
– Мира, ты за кого меня принимаешь? Скрывать эту встречу от твоего отца я и не собираюсь, – заявляет мама. – Утром ему сказала, что хочу узнать твоего Даню получше.
– И он не против?
Мама демонстративно закатывает глаза.
Ее уверенность оживляет совсем притихшие ростки энтузиазма в моей душе. Но, даже несмотря на это, я понимаю, что не хочу приводить Даниила в этот дом. Не так. Не украдкой. Хочу верить, что настанет день, когда папа сам пригласит нас сюда вдвоем.
– Давай лучше мы приедем в парк, где вы с Андрюшей гуляете после обеда, – предлагаю я, поглаживая малыша по спине.
Мама секунду раздумывает, а потом согласно кивает.
– Завтра? – уточняет она.
– Я узнаю, свободен ли Даня, – обещаю с улыбкой.
Глава 40
– Как я выгляжу? – придирчиво рассматриваю себя в зеркало, приглаживая несуществующие заломы на юбке из мягкой замши.
– Самая красивая. – Даня подходит ко мне со спины и, наклонившись, касается губами выступающей косточки у меня за ухом. – Не волнуйся, ладно?
– Как я могу не волноваться? – спрашиваю я, с шумом выдыхая воздух, когда он прокладывает дорожку из поцелуев
