Изменить нельзя простить - Анна Томченко
Нет.
Оказалось, не могу. Женщины стали чём-то неинтересным и скучным. Я отмечал размер груди и задницы, но внутри ничего не шевелилось. Зато поднимался ураган при виде заспанной, домашней Евы, которая к восьмому месяцу беременности резко перестала расставлять чашки по размеру.
Она сама не заметила, как такое случилось, но я боялся спугнуть, поэтому молчал.
До сих пор.
И накануне родов она так боялась, так плакала, что я готов был сам вместо неё родить, только бы она перестала так истязать себя.
Я стоял возле неё в родовом зале и слушал сбивчивые причитания о том, что я обещал, что больше никогда не будет больно. Обещал. Но это роды, это наш ребёнок, которого в один момент положили на живот, и я смотрел на нечто маленькое, розовое, с беззубым ротиком, и понимал, что ничего на свете нет важнее, чем женщина, которая подарила любовь.
Дёма заворочался, отказываясь засыпать, и я, откинув плед, встал с кресла.
— Ты только не шуми, хорошо? — попросил я сына, входя в нашу спальню. Ева заворочалась и перевернулась на бок. Я аккуратно опустился на постель. Дёма при виде матери быстро забыл обо мне и пополз к Еве, утыкаясь в неё носом и прижимаясь сильно. Ева обняла сына одной рукой, а пальцами второй коснулась моей ладони.
Утром все сонные, кроме Демида, мы толкались на кухне за завтраком. Ева не ела лактозу, Демид отказывался от фруктов, а мне было плевать, потому что все, что хотел, я уже получил, поэтому медитировал на кофе с овсяным молоком.
— Кто-то однажды должен был встретить меня в галстуке и туфлях, — напомнил я тот самый фатальный для нас с Евой разговор в переписке.
Ева смутилась. Отвернулась, проверяя сына, который убежал в зал в игровой манеж, и зашипела:
— Бестужев, ну не при ребёнке же…
— Конечно нет, — я привстал со своего стула и медленно прошёл к Еве. Она, предчувствуя неладное, сузила глаза.
Я оказался быстрее. Просто подхватил рыжую на руки и усадил на стол, раздвинул стройные ноги, встав между ними и зашептал:
— Твой отец сегодня с удовольствием заберёт внука. Он мне прямо так и сказал. Поэтому у нас свободный вечер, и я хочу… Хотя, Ева, тут я буду требовать. Я требую одни туфли и мой галстук.
Рыжая смутилась, словно я впервые ляпнул непристойность, однако вечером, когда я открыл дверь, меня встретила обнаженная Ева с распущенными волосами, в чёрном галстуке и лакированных туфельках на острой шпильке.
Ну все. Попалась!
Глава 59
Ева. Чуть больше месяца после галстука и шпилек.
— Я тебя ненавижу, — выдавила я и снова склонилась над унитазом. Кирилл благоразумно придерживал мне волосы. Когда очередной рвотный позыв прекратился, я выдавила сдавленно: — Только посмей ко мне приблизиться ещё раз без презервативов!
Дальше шла обличительная речь, но ее никто не узнает, потому что рвота не дала высказаться.
Я обессилено, через пару минут, оперлась спиной на дверь шкафа в ванной и протяжно взвыла:
— Всего два раза без презерватива ты ко мне приблизился. Всего два! И оба раза я оказалась беременна! Ты ведь даже не кончал в меня…
Кирилл присел на корточки напротив и протянул мне бутылку с водой. Я благодарно кивнула, радуясь, что папа забрал Дёму к себе на выходные, и сын не увидел всего кошмара под названием токсикоз.
С Демидом мне было легче, хотя, может, я просто боялась расслабиться, но эта беременность просто выворачивала меня наизнанку.
— Слушай, Ев… — как-то подозрительно мило начал Кирилл. — У нас второй ребёнок будет. Девочка или мальчик?
— Откуда я знаю! — вспылила я и уцепилась пальцами за раковину, чтобы встать с пола. Кирилл быстро сообразил, что я делаю, и подхватил меня на руки. Отнёс в спальню и уложил на постель. Сам сел с краю и обхватил мои щиколотки своими ладонями. Я попыталась вырваться, но проворные пальцы быстро нашли точки, при которых все мое самообладание отключалось.
— Ну это как бы неважно, — закончил Кирилл, поднимаясь руками все выше и выше. Вот задел колени, погладил внутреннюю сторону бедра. — Но важно то, что у нас двое детей будет, понимаешь?
Я кивнула, все ещё не понимая, к чему Кирилл клонит.
— И хоть сейчас ты выйдешь за меня замуж? — лицо Кирилла застыло. А руки остановились чуть выше коленей. Я почувствовала себя словно перед глазами у зверя, но все равно продолжала гнуть свою линию.
— Я там была. И мне не понравилось.
— Но со мной будет иначе, — не отступал Кирилл.
— Откуда ты знаешь? Все вы сначала люблю, трамвай куплю, а потом сваливаете в закат с любовницей!
— Ева-а-а… — укоризненно протянул Кирилл, а я фыркнула и отвернулась к окну, показывая, что разговор окончен.
Но он снова начался через три месяца после рождения Саши.
Александры.
Девочки на два с половиной килограмма и с восьмеркой по апгар, которую так же, как и сына, встречал отец. И это знакомство произвело на обоих неизгладимое впечатление, потому что у Кирилла на глазах замерли слёзы, а Сашенька сразу показала миру, кто теперь в доме хозяин. Хозяйка.
— Может быть, ты ответишь согласием на мое предложение? — терпеливо уточнил Кирилл, как только уложил спать Дёмыча. Я пожала плечами.
Для меня оказалось несущественным, что мы не расписаны с Кириллом. И упиралась я просто больше для того, чтобы упираться. Ну нравилось мне бесить Бестужева.
Хотя…
У меня не было белого платья, лодочек и букета гортензий. Зато были два ребёнка.
Регистрационная дама смотрела на нас четверых с таким сомнением, словно ни разу не заключали брак мужчина с сыном, сидящим на шее, и женщина с малюткой-дочерью в слинге.
Мы с Кириллом поставили подписи, и я подняла коварный взгляд на теперь уже супруга.
— И в горе, и в радости? — невесело уточнила я.
— Вот умеешь ты испортить весь момент, Ев, — ворчал Кирилл, притягивая меня осторожно к себе и целуя в приоткрытые губы. — Но я надеюсь, у нас с тобой будет только радость.
И шёпотом на самое ухо. Так чтобы Дёма не разобрал:
— И много секса. Ещё на пару детей точно.
Я покачала головой.
Вот уж чего точно нельзя изменить, но можно
