Изменить нельзя простить - Анна Томченко
В аэропорту меня накрыло.
Ну вот прилетел я. И что я скажу Еве? А может, нахрен что-то говорить, схватить в охапку и утащить? Или что-то сказать надо?
Блин, как же сложно. Вот раньше было просто. Девкам было плевать, что я говорю, лишь бы карточка всегда была в доступе. Да даже Лене было плевать. Холодный расчёт и не более.
Я остановился перед выходом из аэропорта. Надо просто решить, до конца или только попробовать.
Терпение никогда не было моей положительной чертой. Я психанул и прыгнул в такси, которое привезло меня в гостиницу недалеко от того места, где снимала квартиру Ева.
Я подвис немного в номере, все ещё не зная, что делать дальше.
Нервы ни к черту. Нормально же все было. А теперь вот катаюсь по городам в поисках одной рыжей лисы.
Своей лисы.
Часы отсчитывали бег времени. Я приехал к Еве на работу и долго сидел в такси перед входом. Она вышла одной из последних. Потускневшая. Не та яркая женщина с парковки, а словно калька с неё. Я прикусил костяшки пальцев и наблюдал, как Ева сначала медленно шла по тротуару, а потом внезапно скрылась за поворотом.
Не хватило смелости выйти.
Все то же такси стояло под окнами дома Евы. А я сидел.
Как же сложно. Алекс сделал что-то такое с моими мозгами, что я и сам не был уверен, что не совершаю глупость.
Три долгих дня в ожидании решения от самого себя. Разная одежда. Серый костюм под тонким пальто цвета увядшей зелени, которое в прежнем состоянии невероятно шло Еве, а сейчас лишь делало ее еще бесцветнее. Чёрные брюки со стрелками. Все то же пальто. Короткая юбка-карандаш, бежевое пальто, беретка в тон.
Я шёл вслед за Евой по узкой улице, держась на расстоянии нескольких шагов. Шёл и почти дотронулся до ее плеча, но звонок мобильника смутил. Ева вытащила телефон и замедлила шаг.
— Да, Ляль, все хорошо, — пробормотала она, глядя на пешеходный переход. — Только с работы. Нет, не хочу. Я не прилечу…
Я боялся спугнуть.
Или то, что она обернётся и встретится со мной глазами.
— Ляль, мы с тобой это обсуждали… — ботильоны на низком каблучке шагнули на дорогу. — Я не вернусь ни домой, ни к нему. Если Кирилл ко мне приблизится, я в Неву брошусь, пойми…
Я понял.
И остановился.
Просто наблюдал, как среди прохожих терялась Ева, исчезали волосы цвета огня и аромат цветов.
Так она не бросится в Неву.
И это правильно.
Хоть раз в жизни я хотел сделать что-то правильно…
Сентябрь сменился холодным и сырым октябрем. Я не помнил, чем занимался последний месяц. В голове вечно царило хмельное послевкусие алкоголя. А потом я подписал приказ о назначении Олега на должность генерального. Понимал, что своим руководством только бед наворочу.
Конец октября я встретил холостым.
Лена снова укатила в Испанию, сначала обложив меня проклятиями. Пустое. Я и так был проклят.
Дни складывались в недели, которые я больше проводил в каких-то мелких делах. Зачем-то прекратил сотрудничество с турками. А потом улетел обратно в Петербург, чтобы ощущать где-то близость Евы, но не иметь возможности подойти, потому что — да, без меня ей лучше.
К декабрю я наконец-то смог вернуться на работу, и Олег был этому так сильно рад, что свалил в отпуск. А я разгребал завалы. За делом забываться стало проще, просто постоянно что-то менялось. Я отслеживал уже заключённые сделки, готовился к новым.
Все шло сносно.
До звонка Алекса и нескольких слов:
— Проспект Октября, сто двенадцать.
Глава 56
В аэропорту меня встретил папа.
Я не просила, просто очень скучала. И он тоже.
— Чемпион мой, — отец приподнял меня и закружил. Я обычно не стеснялась такого, но сейчас это было крайне неудобно. Я поцеловала отца в щеку, прижалась, и тут папа уточнил слишком настороженно: — Ев, мне надо что-то узнать?
Я поняла, что меня рассекретили буквально с первых объятий. Улыбнулась, скрывая в глазах искры смеха. А потом расстегнула шерстяное пальто.
Живот для четвёртого месяца был очень маленьким. Я первое время сильно переживала, что что-то идёт не так, но оказалась, что у меня мальчик и ещё строение само такое, что не сильно живот выпирал.
С того самого дня, когда у меня спросили про прерывание беременности, я ни разу не пожалела, что ответила отказом.
Да, было безумно страшно. Я так много плакала, словно стремилась схлопотать обезвоживание, но когда время перевалило за пятую неделю, внутри вдруг поселилось такое умиротворение, что не только слёзы покинули чат, но и…
Я ожила.
Просто словно проснулась. И поняла, что нет никого страшнее, чем беременная одинокая женщина, которая не сообщила никому о своём положении, а вместо этого стала впахивать, чтобы к моменту декрета ни в чем не нуждаться.
К слову, начальство новое вообще никак не отреагировало, только уточнило, смогу ли я в декрете работать на удаленке. Я смогла бы, но потом узнала, что дома открылся филиал компании, и сама попросила перевод. Мне не отказали, только вопрос удаленки в декрете так и остался открытым.
Я сначала вообще боялась кому бы ни было говорить о беременности. Даже отцу. Просто не хотела волновать. И…
Нет. Кириллу я ничего не собиралась говорить. Во-первых, ему это скорее всего не нужно, а во-вторых… Я боялась, что снова начнётся неконтролируемый всплеск активности, который последний раз чуть меня не разрушил.
Все это время я ждала, что Кирилл окажется рядом. Я просто физически ощущала его взгляды на себе, но, обернувшись, никого не находила. И радовалась, потому что страх, что не смогу устоять перед мужчиной, который показал, какая я на самом деле, который принял все мои заскоки, который подарил сказку, хоть и оказался главным злодеем, был очень силён.
— И кого мы ждём? — деловито уточнил отец, аккуратно, кончиками пальцев, прикасаясь к моему животу и поглаживая сквозь шерстяное платье.
— Мальчика… — развела я руками. Отец заулыбался, словно сам сейчас был пацаном, но потом посерьезнев, уточнил: — Андрей?
Я покачала головой.
И слава богу, что не Андрей. Ещё чего не хватало.
Мысли заставили волну злости подняться, и я поджала губы.
