Райская лагуна - Кэролайн Пекхам

— Если тебе не нравится, можешь уйти, — прорычал я, снова ужесточая тон, когда почувствовал, как жар поднимается по моей шее от того, что я позволил ему увидеть уязвимость во мне.

— Ну, обычно это я придушиваю и получаю за это хорошие деньги, но, думаю, я бы позволил тебе доминировать надо мной за соответствующую цену, — сказал он, и от удивления улыбка тронула мои губы.

Он всегда знал, как снять напряжение в самых дерьмовых ситуациях. Он слегка улыбнулся мне в ответ на полсекунды, прежде чем мы оба погрузились в давящее, задумчивое, невыносимое молчание из-за Роуг.

Мы сидели так долго, что тишина начала угнетать, и все, что я мог чувствовать в этой комнате, была боль. Выражение лица Джей-Джея с разбитым сердцем было почему-то хуже, чем чувствовать это самому. Мы были разорваны на куски, развеяны по ветру, как обломки при взрыве бомбы.

Джей-Джей постучал своей ногой по моей, чтобы снова привлечь мое внимание, и я посмотрел на него с тяжелым комом в горле.

— Она действительно помела нас, да? — он выдохнул, и я кивнул, моя грудь снова разрывалась на части, когда я представил ее злобное выражение лица в том видеообращении. Ненависть, вот и все. Тошнотворная, гортанная ненависть ко всем и каждому из нас. Мы бросили ее на произвол судьбы, и в ответ она оказала нам ту же любезность. В этой игре не было победителей, только пятеро проигравших, оторванных от прошлого, которое мы привыкли называть домом, оставшихся плавать в море боли так далеко от суши, что мы даже не могли больше видеть его за горизонтом.

— Мы это заслужили, не так ли? — Мрачно прошептал Джей-Джей, и я нахмурился.

До сегодняшнего дня я бы тысячу раз пожелал ему этого вместе с мальчиком Фокси. Но теперь, когда меч действительно обрушился на наши головы и выпотрошил нас всех, я не мог найти в себе сил радоваться их падению. Это заставило меня почувствовать себя почему-то еще более опустошенным, чем раньше.

— Да, — проворчал я, когти ее мести все еще были чертовски остры во мне, но я принял их, зная, что это был мой долг за то, что я так и не нашел ее, не защитил ее, когда она больше всего нуждалась во мне все эти годы назад. — Но все мужчины падают, брат. И если бы мне пришлось выбирать, от чьей руки пасть, то это всегда была бы ее рука.

В комнате, в которой я находилась, было холодно и тускло, единственная лампочка почти не рассеивала тени, которые покрывали стены и цеплялись за углы холодного помещения. Шон поцеловал меня в щеку и сказал: «Потерпи еще немного». Что бы, черт возьми, это ни значило. Затем он оставил меня здесь, внизу, и вышел через дверь, наполовину слетевшую с петель, прежде чем задвинулся засов на другой двери, которая находилась наверху лестницы.

Я была в подвале. Одна в комнате с единственным стулом и крюком, свисающим с потолка. Это было все. Именно здесь он держал Чейза все это время. Я узнала это место только по описанию Чейза. И темные пятна на каменном полу отмечали время, которое он провел здесь, его кровь украшала пространство, а его боль цеплялась за стены.

Хотя я не возражала против этого. Я чувствовала умиротворение от осознания того, что я нахожусь в месте, которое он занимал так долго. Холод, окутавший мое тело, был тем же холодом, который составлял ему компанию, пока он был заперт здесь. То, что я попробовала даже эту малую толику его страданий, было правильным. Я заслужила это. В конце концов, я была причиной того, что он вообще оказался здесь.

Я провела пальцами по грубой каменной поверхности и старалась не думать о своих мальчиках. Старалась не думать о том, купились ли они на мою ложь. Старалась не надеяться на то, что они поверили, так же сильно, как я надеялась, что они не поверили.

В этом не было ничего особенного. Просто отчаянная надежда одной глупой девчонки переставить фигуры на доске и дать игре шанс на другой исход.

Я слишком долго была козырной картой в игре против них. Но теперь пришло время мне стать тузом, который они держали в рукаве. Я не знала, сработает ли это. Не знала, было ли у чего-то из этого хоть малейший реальный шанс сработать так, как я молилась. Но шанс все еще был.

Шанс на то, что без меня мои мальчики смогут найти способ вновь обрести связь друг с другом.

Шанс на то, что Шон может быть ослеплен своей идеей победы настолько, что купится на мою ложь.

Шанс — пусть и ничтожный — что Шон даже сдержит свое слово и прекратит войну в обмен на то, что я отдамся ему.

И шанс, что мне удастся осуществить задуманное и покончить со всем этим навсегда.

Я не знала, изменит ли это хоть что-то, но знала, что так у меня есть хоть маленький лучик надежды. Даже если мне придется пожертвовать собой, чтобы это стало возможным.

Я пролежала здесь уже несколько часов. Так долго, что мне стало интересно, не забыл ли он обо мне. Может быть, мир забыл обо мне. И мне было интересно, что произойдет, если это случится. Неужели я просто исчезну? Стану не более чем призраком, который раньше бродил по этим улицам, которого никто больше не вспомнит.

О моем существовании знали всего четыре человека, так что, возможно, так оно и будет. И уж точно так и будет, когда их не станет. Мы с мальчиками-Арлекинами — легенда, забытая всеми, кроме нас пятерых, кто жил в ней.

Я направилась к двери, моя влажная одежда заставляла меня дрожать, поскольку остатки шторма сказывались на мне в холодной и неумолимой комнате. Шон не запер ее, когда уходил. И я не открывала ее до сих пор, потому что мне некуда было идти. Я не была здесь пленницей. Я сделала этот выбор. Так что я даже не была уверена, зачем он вообще потрудился запереть меня.

Хотя я догадывалась, что он не настолько глуп, чтобы доверять мне, даже если