Сила слова - Джорджина Гутри
Моей последней мыслью перед падением в забытие было выражение лица Дэниела, как он кивнул мне, молчаливо похвалив меня, что я узнала отрывок из «Гамлета» профессора Брауна. Вероятнее всего, я никогда не узнаю, о чем он тогда думал, но по крайней мере он меня заметил. Это было уже что-то, так ведь?
Глава 4
Тот — караулит
«Тот — караулит, этот — спит.
Уж так устроен свет».
(Гамлет, Акт 3, Сцена 2) (Пер. М. Лозинский)
Знаете, когда вам снится эротический сон про парня, а затем ты его видишь в живую, и сон возвращает тебя обратно и кажется таким настоящим — больше, как воспоминание, а не сон? Так случилось, когда я направлялась в кабинет для практического занятия следующим утром в 8:45. Дэниел стоял в открытом проходе, и передо мной всплыли самые удивительные и откровенные сцены. Я быстро свернула в укромный уголок, чтобы собраться с мыслями или, точнее, с нетерпением проанализировать подробности своего сна.
Дэниел наблюдал, как я просматриваю полку, наполненную работами Шекспира. В одну секунду он предполагает какие книги я могла бы выбрать, а в следующую подходит ко мне сзади и прижимает к книжному шкафу, его рука утопает в моих волосах, губы ласкают шею. Не уверена, говорила ли я что-нибудь, но его голос в моем ухе звучит сексуально и настойчиво, пока он медленно раздевает меня.
«Я не могу перестать думать о тебе».
«Твоя кожа такая нежная».
«Прошу тебя, скажи мне, что хочешь меня так же, как и я тебя».
Воспоминания обдали меня жаром. Как я могу спуститься вниз по коридору, поздороваться с ним и не выдать своих мыслей? А с другой стороны, как я могу уйти, не увидев его? Я буду обречена, если упущу возможность поговорить с ним с глазу на глаз.
Я обмахала свои вспыхнувшие щеки, сделала быстрый вдох и надела маску «игра начинается», и поспешила по коридору в сторону кабинета. Дэниел выглядел сексуальнее, чем ад, легкая вчерашняя щетина все еще обрамляла его челюсть, но по какой-то причине он казался более привлекательным, чем днем ранее. Он непринужденно стоял, прислонившись к дверному приему, одна рука подпирала раму, а другая утопала в переднем кармане куртки из старой кожи.
Черт побери, чувак. Ты умеешь выглядеть охрененно?
Три студента из группы стояли перед доской объявления, держали в руках ручки, ныли и жаловались, взвешивали свой выбор времени практического занятия. Дэниел невозмутимо наблюдал за ними. Он всегда такой несчастный? Он умрет, если улыбнется?
«Могу поспорить, Пенни заставляет его улыбаться», уныло подумала я.
Я встала позади трех нерешительных одногруппников и стала ждать, пока они закончат и уберутся к чертовой матери с моего пути. В то время пока я с нетерпением заглядывала через их плечи, я заметила, что Дэниел успел повесить новые листы для регистрации. Все три листа были свежими и чистыми, прикреплены к доске аккуратно в ряд.
Три балбеса передо мной, наконец, привели свои мозги в порядок, записались на среду и вышли в коридор. Я сделала шаг вперед и увидела, что в пятницу свободно четырнадцать мест. Несколько увлеченных уже записались на понедельник и среду. Я начинала думать, где была Джули, или может следовало ей позвонить или написать, когда Дэниел отступил от своего места у двери и сделал несколько шагов в мою сторону.
— Мисс Прайз, так ведь? — Его голос был плавным и гладким.
— Верно. У Вас такая хорошая память. — На его лице вспыхнула, как я надеялась, потрясающая улыбка. — Обри Прайз, — проговорила я, и пока я говорила, наклонилась и протянула руку.
Он посмотрел на мою протянутую руку, и на секунду я подумала, он может проигнорировать мой жест, но затем его теплая ладонь прижалась к моей руке. Она послала поток тепла по мне — не заряд, как электрический ток или что-то глупое, похожее на это — но больше, как волна, медленное движение, но в конечном итоге всеохватывающий всплеск тепла, который превратил мой мозг, среди прочего, в желе. Сцена того, как его пальцы оборачиваются вокруг моего тела, когда он прижимает меня к книжному шкафу, заставила мои колени задрожать.
— Итак, мисс Прайз, приятно с Вами познакомиться, — сказал он, опуская мою руку и полностью игнорируя мое имя.
— Вы можете называть меня Обри, — сказала я.
— Не думаю, что когда-нибудь слышал это имя. Оно довольно уникальное.
— Меня назвали в честь бабушки. Оно достаточно старомодное, я полагаю, но лучше, чем другие, которые были бы даже хуже.
Он наклонил голову, будто ждал от меня пояснений. Точеная безупречность его подбородка на близком расстоянии стирала мою способность нормально мыслить, но я все равно глупо что-то промямлила.
— Жимолость (Honeysuckle), — объяснила я. — Любимое растение моей мамы. Мой отец клянется, что хотел назвать меня Хонисакл Прайз. Звучит как имя стриптизерши, не правда ли?
Я понятия не имела, что заставило меня рассказать эту историю или задать ему такой тупой вопрос, но он кивнул, казалось, серьезно задумавшись по этому поводу.
— Представляю, как было бы интересно терпеть такое имя.
Я сглотнула и перенесла вес на другую ногу, размышляя, стоило ли мне заверить его, что я не стриптизерша и не имею никакого намерения становиться ею. К счастью для меня, он заговорил первым.
— Учитывая Ваш короткий разговор с профессором Брауном вчера на занятии, я так понимаю, вы знакомы? — спросил он.
— Да, я уже третий раз посещаю его класс. Ни один и тот же курс, конечно же, — я сдала два других — то есть два других курса и этот тоже другой.
Я с ужасом осознала, что становлюсь такой же невнятной, как и Кара Свитцер. Но в свое оправдание могу сказать, он смотрел на меня бездонными голубыми глазами и говорил со мной своими прекрасными полными губами…
— Простите меня, — сказала я. — Такое ощущение, что я не могу нормально думать этим утром. Я мало спала, не потому что, Вы знаете… — О, боже мой! — Ну, у меня была — ну тяжелая ночь — и о блин, мне нужно выпить кофе.
Я зажала рот, понимая, что лучше надо было уйти раньше, когда я стояла в очереди. Но затем открылись небеса и появился хор поющих ангелов, потому что он улыбнулся мне, и вокруг глаз у него появились эти милые морщинки, а на
