Арина Холина - Магия на каждый день
— Ха-ха-ха! — громко произнесла Алина. — Как вы могли быть счастливы, если все, начиная от ужина на причале, придумала я?
— Не зря я тогда почувствовала фальшь! — восторжествовала Саша. — Хреновый из тебя режиссер. Видимо, семейным даром тебя обделили. Но, знаешь, я уверена — ему со мной было хорошо! Даже если он тебе никогда не признается, это так!
— Наплевать! — зло усмехнулась Алина. — Матвей будет делать так, как я говорю. Он будет делать тебя счастливой, он будет тебя мучить — все, что потребуется, чтобы стать настоящим Болдиным…
— Но почему я? — поинтересовалась Саша.
— Потому что вторую такую идиотку поди поищи! К тому же ты нравишься ему внешне. Ладно, я поехала. И смотри не проболтайся никому из своей достопочтенной семейки, если хочешь видеть их в добром здравии. Да! — сказала Алина, уже стоя в дверях. — Света уволена. Скоро приедет новая домработница. Постарайся ее полюбить.
После ее отъезда Саша разгромила все окна на веранде, перебила посуду, разрубила топором огромный плазменный телевизор, сожгла в ванной одежду Матвея, расписала автомобильной краской из баллончика его машины и раздробила молотком домашний компьютер — сверхмощный «Макинтош». Пока она размышляла, полегчает ли ей, если поджечь дом, вернулся Матвей.
— Детка… — ласково произнес он. — Я так рад тебя видеть! Ужасно соскучился…
— Как ты предпочитаешь умереть? — поинтересовалась Саша, прежде чем он прижал ее к себе.
* * *— Сколько у тебя было мужчин?
Настя с сочувствием посмотрела на Антона. О боже! Очередной идиотский вопрос.
Они были в гостиной — фантастической, стеклянной, прозрачной, как аквариум, гостиной его загородного дома. Не того, в котором были в первый раз, а другого, далеко от Москвы, в Крыму. Антон просто набросился на Настю, схватил в охапку, запихнул в частный самолет и привез сюда, в Гурзуф, на скалистый берег, в эту гостиную без стен, с одними лишь окнами до пола, из которых открывался потрясающий вид на холодное Черное море. Несмотря на злость и ненависть ко всему на свете — особенно к Антону, Настя была довольна. Это было очень и очень здорово. На улице — ласковая южная зима, легкий снежок, вокруг страшное, недружелюбное море, а в комнате горит камин, и свечи, и люстра, и тепло, и невероятно вкусная еда, вино, и все, что надо, — шкуры, широкие кресла с плоскими деревянными подлокотниками… Дом стоял на вершине холма — прямо «Ласточкино гнездо», и все было бы как в сказке, если бы Настя не была злой и отчаявшейся ведьмой, а Антон — врагом номер два. После Кравица.
«Я же могу не думать об этом… какое-то время», — лениво рассуждала сытая и пригревшаяся Настя.
Она даже не поняла, как это произошло. Наверное, так всякие извращенцы окручивают доверчивых старшеклассниц. Вроде они просто сидели рядом, потом Антон начал ее целовать — и это, признаться, было смешно и глупо, а потом они как-то нечаянно оказались голыми и… Конечно, это был не лучший секс в ее жизни. Он был какой-то семейный и простой. Без выкрутасов. Но у Антона было отличное тело — просто отпадное, и это Настю почему-то удивило и так же искренне возбудило. С голым телом, без костюма, он даже стал симпатичнее, и Настя подумала, что его уверенность в себе, настойчивость и, прямо скажем, наглость происходят не только от тупости и денег, а еще вот от этой замечательной задницы, крепкой и красивой, от фантастически плоского живота, от изящных мускулов на руках, от твердых, округлых плеч и таких красивых ног, каких Настя не видела ни у одного мужчины.
Настя задумалась.
— Одна тысяча триста двадцать пять, — ответила она. — С тобой — одна тысяча триста двадцать шесть.
— Да ладно тебе? — У Антона отвисла челюсть. — Правда, что ли?
— Нет! — отрезала Настя. — Зачем тебе идиотские ответы на идиотские вопросы?
— Почему идиотские? — обиделся Антон.
«Почему?» — задумалась Настя.
— Потому, — буркнула она.
— Странная ты, — сообщил Антон. — Я просто хочу узнать о тебе больше. И по части секса тоже. Неужели тебе не интересно, сколько у меня было женщин и почему я с ними расстался? Только не ври!
— Ну… — замялась Настя. — Интересно, наверное…
— Девяносто четыре, — немедленно ответил Антон.
— Сколько?! — ахнула Настя.
— Но я же богат, красив и почти молод. — Антон пожал плечами.
— Интересное, кстати, замечание — «почти молод». Что это значит?
— Знаешь, лет в сорок мужчина заявляет, что он, в отличие от других, молод душой, уходит от жены к восемнадцатилетней девице, записывается в спортзал, покупает джинсы от Ди Скуэрд и называет все это настоящей жизнью, — выложил Антон. — Я так не хочу.
— Но у тебя ведь нет жены, — рассмеялась Настя. — Так что тебе это не грозит.
— Я не хочу до сорока лет думать, что в жизни все еще впереди, а потом вдруг в одно мгновение понять, что целых сорок лет я заблуждался. И попытаться наверстать все, упущенное в молодости, за два-три года, пока мошонка не начала седеть, — заявил он.
Настя приподнялась на локте.
— Не ожидала от тебя такой прозорливости, — сказала она.
— Просто я так часто вижу, как это происходит с друзьями и партнерами по бизнесу, что давно понял — никто из нас не оригинален. Если до сорока у тебя была одна женщина, если вместо того, чтобы ехать на рок-фестиваль, ты подбиваешь счета, то в свое время тебя прессанет так же, как и других.
— И ты решил наоборот — до сорока пить-гулять, а только потом жениться на восемнадцатилетней девушке, сделать ее счастливой матерью своего ребенка и жить-поживать, добра наживать, пока она не станет пусть не такой молодой, но все еще привлекательной вдовой? — поинтересовалась Настя.
— Откуда ты знаешь? — Антон сделал большие глаза.
— Ха-ха! — улыбнулась Настя. — Слушай, раз уж у нас вечер откровений, то скажу вот что — я думала, ты придурок.
— Мы с моим имиджмейкером долго работали над этим образом, — гордо ответил Антон.
На сей раз Настя расхохоталась искренне.
— Я просто волновался, — сказал Антон, глядя ей в глаза. — Ты была такая необычная. Очень красивая. И я слегка… обстремался! — весело ответил Антон.
Настя смотрела на Антона и с удивлением понимала, что он ее не раздражает. Ни капельки. Ей даже было приятно. И вообще не хотелось уезжать. Никогда. Настя прижалась к Антону, уставилась на вид за окном, и они лежали так, подремывая, долго-долго и каждую минуту были счастливы.
* * *— Матвей, я понимаю, твоя сестра — больной человек, но ты разве не видишь, что все это плохо? — Саша теребила Матвея, пользуясь тем, что после секса он стал немного похож на самого себя.
