Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Тогда Яр ушел в раздевалку и до конца игры так и не вернулся. А последующие два часа его молчания были самыми страшными ста двадцатью минутами в моей сознательной жизни. Я успела поднять на уши всех. Выдернула Мартышку в Москву. Чуть не купила билет на самолет до Владивостока. И впервые за два месяца работы в издательстве убежала из офиса в середине рабочего дня, забив на все дедлайны. Я почти собрала сумку! Пока домой не вернулся с тренировки Димка и немного не остудил мой пыл, предложив сначала дождаться звонка от Ярослава или тренерского штаба команды. На худой конец.
Дождались. Только это мало помогло. Мандраж никуда не делся. После разговора с Ремизовым я только еще больше себя накрутила.
– Капец, – эмоционально выдыхает сын, комментируя происходящее на экране, – этот бугай ему прямо локтем зарядил! Как он там?
– Сказал, что все хорошо.
– Да ни фига хорошего!
– Вот и я так думаю…
– Ма?
– М?
– Ты все еще на меня обижаешься? Прости, пожалуйста, за ту ерунду, что ляпнул. Я не со зла, правда. Просто меня понесло.
Последние дни у нас и правда были непривычно натянутые отношения с сыном. Я видела и знала, что Димка испытывает чувство вины, но как никогда упрямо гнула свою линию в ожидании, когда этот молодой человек первым пойдет на примирение. Что ж, моя взяла. Жаль только, что нашему перемирию предшествовало такое нерадостное событие.
– Ты же знаешь, что я не умею долго обижаться, – улыбаюсь, подавив в себе вздох, – просто будь в следующий раз осторожней в словах, сынок. Всегда. Не только со мной или с родными. Сломать – очень легко, а построить – куда сложнее.
– Я понял.
– Мир? – тяну кулак.
Димка отбивает мне пять своим кулаком.
– Мир.
– Ладно, пойду разогрею курочку. Раз уж мы оказались в четыре часа дня дома, предлагаю пообедать и чем-нибудь себя занять. Просто слоняясь по квартире, я сойду с ума от переживаний.
– Этого придурка должны были удалить. Куда вообще судьи смотрели…
– Слышишь же, что говорят эксперты? Игрок действовал в рамках правил…
– И все равно! Олени.
Знал бы сын, как я разделяю его негодование. Так разделяю, что даже не одергиваю свое тринадцатилетнее чадо на словах «придурок» и «олени». Хотя ко второму вопросов нет.
За десять лет, что Димка занимается хоккеем, я так и не научилась спокойно принимать тот факт, что травмы, ссадины и ушибы будут идти с ним по жизни рука об руку. Как верные спутники. Мое материнское сердце не может этого принять. Да, наверное, и никакое не сможет. А тут еще и муж… спортсмен. Двойной удар по моей сердечной мышце.
Боже, дай мне сил…
Пока я кручусь на кухне, Димка бесцельно переключает каналы на телике. В какой-то момент, отчаявшись найти что-нибудь интересное, бросает:
– Я пойду в «Контру» поиграю.
– А уроки?
– Позже.
Позже так позже.
Я выкладываю куриное филе в сырной корочке на сковороду и, задумавшись, ворочаю его деревянной лопаткой, не сразу сообразив, что дверной звонок настойчиво дребезжит. Судя по крику Димки из спальни:
– Ма, так ты откроешь или я? – дребезжит уже давно.
– Открою. Иду! – убавляю жар и шуршу махровыми тапочками в сторону двери.
Кого это там принесло, интересно?
Не глядя в глазок, проворачиваю ключ в замке. Жилой комплекс, в котором у Ремизова квартира, один из самых безопасных в Москве, поэтому и дверь я открываю без всякой задней мысли. Жму на ручку, толкая ее от себя. Напускаю на лицо приветливую улыбку. Правда, уже через жалкие мгновения она сходит на нет, а мышцы моего лица в прямом смысле парализует от… шока.
Первое, во что утыкается мой взгляд, – широкая мужская грудная клетка и татуированная шея. В сердце происходит болезненный щелчок от узнавания этих незамысловатых чернильных узоров. Вот только я не успеваю толком ни растеряться, ни испугаться, как поднимаю взгляд и встречаюсь с карими глазами, так сильно похожими на глаза моего сына.
Мое сердечко делает громкое «бум» и глохнет.
Я слышу:
– Привет, фигуристочка, – и буквально обмираю под упавшей на плечи невидимой тяжестью, стремительно пригибающей к земле.
– Гордей?
Он что, вернулся?
Прохожусь по гостю внимательным взглядом. Под черным драповым пальто кирпичного цвета классический костюм. На лице, как всегда, маска самоуверенности и превосходства. И, если не считать появившихся морщинок в уголках глаз и шрама, рассекающего бровь, приходится признать, что выглядит засранец прекрасно. Даже не верится, что он вляпался в крупные неприятности.
– Пустишь?
– Что ты здесь делаешь?
– Я тоже рад тебя видеть, милая.
– Я задала тебе вопрос, – чуть прикрываю дверь, загораживая проход собой, – не ерничай, пожалуйста.
– А разве это не очевидно?
– Видимо, не для меня.
– По брату соскучился. Такой ответ тебя удовлетворит, невестка?
У него все такой же цепкий взгляд и губы, которые кривит усмешка. В молодости она казалась мне загадочной и привлекательной, а сейчас пугающей до дрожи в коленях просто потому, что ты не знаешь, что от этой улыбки ожидать.
Я делаю вдох.
Спокойствие.
Только спокойствие.
– Гордей, пожалуйста, давай не будем накалять. Уходи.
– Ава, солнце, у тебя со слухом все в порядке? Еще раз повторяю: я пришел к брату. Не тебе меня выставлять. Или тебя в этой квартире в качестве цепного пса держат? Так ты подмигни, я тебя спасу.
Я стискиваю челюсти.
– Ярослава дома нет, ясно?
– Я подожду.
– Долго ждать придется. Он с командой на выезде. Вернется только завтра. Если в тебе так яростно воспылали братские чувства и тебе не терпится извиниться перед ним, можешь ему набрать. Хотя я не уверена, что он тебе ответит. И ты сам в этом виноват.
– Наябедничал, да? – цокает Гордей. – Ох уж этот Ярик. Чуть что – сразу за юбку прячется. Сначала матери, потом жены…
– Попридержи язык.
– Но ничего, не беда. Раз нет Ярика, значит, познакомлюсь поближе с его новой семьей. Или… погоди, а его ли она? Семья эта?
– Что ты несешь? – шиплю, до боли в пальцах сжимая косяк. – Я еще раз тебя прошу – уходи! Хочешь поговорить – давай, но не здесь и не сейчас. Дома…
– Сын? Мой.
– Замолчи!
– Как удобно он устроился, однако. Братец. Стоило только пальцами щелкнуть, как и красавицу жену заполучил,
