Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Третий период ломает команду в общем и меня в частности. За пять минут до конца матча, когда я, обыграв троих, лечу с шайбой на ворота, на мне отрабатывают жесткий силовой. Обычный игровой момент. Только беда в том, что я не успеваю уйти от удара или хотя бы сгруппироваться. В меня со всей дури влетает сотня килограммов, впечатывая в борт. Защитник соперников заряжает мне локтем по ребрам, в которых тут же простреливает резкая острая боль, буквально сгибая меня пополам на гребаном льду…
Официально этот матч стал нашим полным фиаско по всем фронтам.
– Ты точно в порядке, Ярик? – Я уже сбился со счета, в который раз слышу в трубке один и тот же вопрос взволнованным голоском на надрыве.
– Точно, Птичка.
– Может, мне прилететь?
Улыбаюсь, растягиваясь на кровати в номере:
– А прилетай. Вот мужики обзавидуются.
– Ярослав, это не шутки.
– Птичка, из Москвы до Владика лететь восемь часов. За это время команда успеет выспаться и отчалить в аэропорт. Неразумно.
– Я переживаю за тебя. Места себе не нахожу… – вздыхает в трубку.
И правда переживает. Вернувшись в отель, спустя два часа после окончания игры, увидел на телефоне около сотни пропущенных и десятки сообщений от Птички. Пока прокатился до больнички, прошел все необходимые процедуры осмотра и сдал анализы, думал, сдохну от боли и усталости. Время уже к одиннадцати подбирается. Кошу на оба глаза, засыпая. Но моя мнительная женушка и не думает сдаваться. Это ли не кайф? Вот если бы она еще была рядом и каждый синяк своими губами зацеловала – уверен, мне даже двухнедельный медотвод от нагрузок не понадобился бы. Все бы само чудесным образом зажило.
– Угораздило же вырастить сына-хоккеиста, да еще и мужа такого же найти, – ворчит.
– Вообще-то это я тебя нашел. Не умаляй моих заслуг перед нашим браком.
– Ты вообще можешь быть серьезен, Ремизов?
– Чтобы ты себя еще больше накрутила?
– Что сказал врач?
– Ушиб. Ничего критичного. Жить буду. И даже играть.
– А…
– А вот в сексе придется поосторожничать ближайшие пару недель. Ты сверху.
– Дурак, только об одном и думаешь!
– Естественно! Тебя это еще удивляет?
– Лучше скажи: ребра целы? Снимок сделали?
– Сделали. Целее не бывают. Да и что им станет? Они у меня титановые.
– Очень смешно. Я же своими глазами видела, как эта огромная туша в тебя влетела!
– Ава, на мне все как на собаке заживает. Не первый и не последний раз. Я бодрячком.
– Яр, ну я же слышу по голосу, что ты мне врешь, – сопит обиженно.
Вру. В данный момент я совсем не бодрячком. Чувствую себя отбивной, которую хорошенько отмудохали в районе грудной клетки. Однако перелома нет, трещины тоже. Сильный ушиб, гематома и прописанный на ближайшие две недели постельный режим с минимизацией физических нагрузок – вот вердикт нашего дока. Честно говоря, за три десятка лет в большом спорте уже не привыкать. Травмы с нами сплошь и рядом. Я уже не говорю про вечно набитые во всех местах синяки, выбитые зубы и растяжения.
– Со мной правда все хорошо, Птичка. Я в номере. С нами целая команда медиков. Сейчас высплюсь, а утром рейс. Меньше чем через сутки я буду дома. Не бзди. Прорвемся, – улыбаюсь, стараясь, чтобы голос звучал максимально расслабленно, но, судя по пыхтению в трубке, Аву это мало трогает. Она фыркает и строжится, заявляя:
– Ладно. Тогда я встречу тебя в аэропорту по прилету.
– Ты же работаешь…
– Все равно встречу! Не сядешь же ты за руль в таком состоянии?
– Птичка, я не оглох, не ослеп, у меня целые и руки, и ноги. Поэтому я вполне могу водить машину. Представляешь?
– Это было не предложение, а констатация факта. Представляешь? – ерничает коза-жена. – Пришли мне номер рейса и время прибытия. Это не обсуждается.
– Люблю, когда ты командуешь.
– Опять шутки шутишь?
– Почему же? Я очень даже серьезно.
– Вот так подкаблучниками и становятся…
– Вот так в подкаблучников нас и превращают, – парирую.
– С тобой просто невозможно серьезно разговаривать, Ремизов!
– А не надо со мной серьезно, я люблю нежно, мягко и мур-мур-мур.
Ава фыркает. Пыхтит. И начинает хохотать. Я улыбаюсь. В трубке начинает дребезжать входящий вызов на второй линии. Отдергиваю экран от уха. Надо же, какие люди снизошли до нас, простых смертных! Матушка.
– Птичка, вторая линия. Мне надо ответить. Спишемся утром, хорошо?
– Хорошо. Будь осторожен. Сладких снов, Яр!
– Сладких.
Ава первая сбрасывает вызов. Я делаю глубокий вдох, приготовившись по новой отбиваться от словесно-переживательных атак, только теперь от матушкиных, и нажимаю на «ответить». Еще и рта раскрыть не успеваю, когда слышу:
– Здравствуй, Ярослав.
– Привет, мам. Прежде чем ты начнешь допрос: у меня правда все…
– Допроса не будет, – перебивает Ангелина Никандровна. – Я звоню тебе сообщить, разумеется, если тебя все еще интересует судьба твоих биологических родственников, что вопрос с твоим младшим братом благополучно разрешился.
– Я за него рад, конечно. Но можно поподробней?
– Гордей вернулся в Россию.
– Что?! – Вместо братских чувств, которые должны были бы во мне взыграть, вставший в моем горле панический ком проваливается прямиком в желудок. – В смысле вернулся? Когда?
– Сегодня. Его бывшему клубу удалось замять дело. Сейчас Гордей с агентом ищут варианты в нашей лиге. И да, он мимоходом интересовался твоей жизнью и новой семьей. Обижен, что ты совершенно разорвал с ним всякую связь.
– А этот идиот не догадывается почему?
– Попрошу не выражаться. И да, надеюсь, не проблема, что я сказала ему твой новый адрес?
Мое сердце со всей дури впечатывается в те самые помятые ударом дальневосточника ребра. Я подскакиваю на постели, слишком резво для больного, поймав разноцветные мушки перед глазами. Трясу головой, как пес, и рычу в трубку:
– Ч-что ты сделала?
– Сказала адрес. Что-то не так?
Су-у-уука…
Все сегодня, мать его, не так!
Глава 37
Аврелия
Вызов сбрасываю с тяжелым сердцем. Оно мечется в груди, как раненая птица в клетке, не находя себе места. Мне неспокойно, хоть Яр тысячу раз повторил, что все с ним хорошо и травма, по сути, пустяковая. Но мне от этого не легче. Я будто научилась чувствовать его на физическом уровне и точно знаю, что ничего хорошего нет. Ему больно. А от этого невыносимо больно и мне, даже на расстоянии в тысячи километров. И это, черт побери, никак не вписывается в формат фиктивных отношений. Ни-как!
Я нервно мельтешу по гостиной. Откладываю телефон. Ерошу
