Опасный выбор - Саша Таран
— Я те чё сказал! Э! И грязными пальцами! Косарь, блин, мозгов как у стула. Умойся иди, закапал мне всё… из носа ещё хлещет… — «стоматолог» поднял пострадавшего за шкирку и толкнул на зрителей. Те брезгливо посторонились, уступая окровавленному пацану путь, а Матвей цокнул в след: по полу тянулись растоптанные красные капли.
— Я приберу, — вызвалась я добровольцем, не желая портить имениннику день. Пацаны снова раздвинулись, изучая меня, а я быстренько считала их в ответ: один чёрный и худой, аж щёки впадают, насмешливый, а второй на вид спортивнее, вроде Щербатого, но тоже дерзкий — убрал со лба светлые пряди и заценил меня со всех сторон, провожая взглядом. От него несло каким-то фруктовым дымом. Стало не по себе. Какого чёрта я тут нахожусь?! В этой турниковой компашке! Оба парня были уже не дети — из тусовки Матвея, но с Матвеем мне же нечего опасаться. Это они должны бояться «не так» взглянуть на меня, — настроилась я быть посмелее. В конце концов я здесь хозяйка, — решительно вошла в ванную за половой тряпкой. А на кухне, тем временем, поднялся оживлённый ор:
— О-о-о! То-о-ортик! Фура, ты чё ждал нас? Ты?! Это так любезно с твоей стороны! — восклицал Щербатый. — А чё сразу не сказал? Не нам? А кому?
— Точняк! — подхватили в прихожке. — Дэрэ у него!
— Ты чё молчал!
— Юрец, подвинься!
— Чаёк поставь. Фур, ну чё ты, куда тебе в одно лицо столько? Мы тебя спасём, избавим от этой вредоносной пищи… мы ж друзья. А друзья должны заботиться друг о друге…
— Кипяточка… о чай остыл…
— Ты как? — спросила я несчастного Косаря, гнувшегося над раковиной.
— Норм, — мужественно отмахнулся тот, подчищая за собой кровавые разводы, — ща пройдёт.
— Слушай, — я остановилась со шваброй, — Кость, а ты знаешь Ваню и Веру? — осторожненько начала я. Я хотела понять, куда приведут ниточки от этих новых свидетелей. Костя ничуть не удивился вопросу. Кажется, он понял «о чём я хочу его попросить».
— Веру, которая подружка твоей сестры? — уточнил он. — Угу. Да я и Лизу знаю. Они же одноклассники. И в школе и во дворе их вижу. Не волнуйся, не расскажу. Я-то давно уже в курсе, но болтать не собираюсь. Это ваши с Фурой дела.
— Спасибо… — пробормотала я удивлённо. Ого, значит, он давно в курсе? — паниковала я мысленно. — Прям давно?! Он так и сказал. А остальные? Тоже? А вдруг Лизка с друзьями догадывается…
— Не ссы, — подбодрил пострадавший, запрокидывая голову и поглядывая на меня через зеркало, — они не знают. Давно бы уже кости вам перемыли. Я слушаю. Предупрежу, если чё.
— Да? Спасибо… — снова сказала я, смущаясь. Костя Косарь оказался вполне адекватным и понимающим мальчуганом. — А эти двое… — показала я за стенку.
— Это Толкач… ну, то есть, Паша и Макс. Они с твоими малолетками не водятся, им ваще пофиг. Дальше турников не уйдёт. Тесновато тут, сложно хранить тайну от всех. Но мы-то свои. С нами можно. Расслабься, — улыбнулся он целыми зубами.
Я благодарно улыбнулась в ответ.
— Ладно.
За дверью произошли перемены — прихожку завалили чужие кеды, вешалка ломилась от пуховиков — гости пробрались на наш маленький праздник и веселили Матвея, как могли. Я не возражала. День рождения на то и день рождения, чтобы отмечать его в кругу близких. И чем шумнее и веселее — тем лучше. Я ловко разбиралась с кровавыми следами, а пацаны задирали ноги от швабры и хохотали о случившемся. Матвей, кажется, забыл, что хотел убить их. Чай снова грелся, тарелки гремели, тортик резался. Хозяин усадил меня за стол и представил своих друзей. Белобрысый оказался Максом, а чёрный — Пашей Толкачом, и я надеялась, что прозвище ему дано за то, что он толкал «кого-то», а не «что-то». Представил и меня. И прямо предупредил, чтобы не болтали. Мол, у меня могут быть проблемы.
— Так ты и есть её проблема, брат, — захохотал Юра весело. — А чё, родичи ещё не пронюхали? Не палево так, с кольцом гонять? — он заметил.
Я смущённо прикрыла руку — совсем забыла про кольцо!
— Фигасе, — протянул белобрысый уважительно, — серьёзно у вас.
— Чё, Фур, думаешь, не понравишься родакам? — усмехался чёрный Толкач от подоконника. Табуреток на всех не хватило — их было всего 3, и он устроился прямо так, с тарелкой наперевес.
— Тож думаю! — хохотнул рядом со мной Юра. — Вроде, такой милый мальчик! Что тут может не понравится?!
Они поржали. «Милый мальчик» показал им не милый жест и тоже посмеялся. Из ванной наконец выполз Костя, но тортика страдальцу не дали:
— Те всё равно жевать нельзя! — отрезал Щербатый, наваливая себе: «за маму, за папу, за Косаря…». — Толкач, сгоняй за чем покрепче, а! А то чё мы как не родные. Посидим от души. Я б малого послал, но сёнь тёть Галя, она не продаст.
— Середина недели, ёпте! — захохотал чёрный.
— Мы вообще-то на треньку собирались, э! — напомнил белобрысый, смачно отпив чаёк. — Тортик сам себя не отработает.
— У-ф-ф, блин, точно среда ж… — с набитым ртом сокрушился Юра. — Фур, подкинешь? Ты же идёшь?
— М-м, — Матвей подумал, поглядев на часы, прикинул что-то мысленно, — угу.
— Смотри-ка, планирует свиданку докончить, — угорал Щербатый с Максом, но слышно было всем. — Ай! — заржал он, получив от Матвея. — Всё-всё, сорян, что помешали, чес слово, не хотели, — он повернулся ко мне. — А чё, Даш, сильно будут ругать за нашего жениха? Ай! — он снова втянул голову и отбился, смеясь. — Всё-всё! Чё я такого сказал? Так чё, Даш?
— Не знаю, — уткнулась я в кружку с гусями.
— А чё они, против татушек или чё?
— Точно не за…
— Подумаешь, да все, вон, уже забиты вокруг.
— Но некоторые забитей всех, — презентовал Матвея чёрный.
— Ай, чё ты! Даш, да забей, привыкнут они к тату, я уже сам не замечаю, сколько лет его знаю. А вы, эт… постепенно: упакуйте его для начала в толстовку, а потом так рукава закатывайте-закатывайте… показывайте им больше и больше…
— Эт стриптиз получается, — усмехался Макс одобрительно. Юра поржал.
— Точняк! Устройте им стриптиз! А не, этот… м-м… татуптиз!
— ЧЁ?! — заржал чёрный с подоконника.
Матвей улыбался от кухни: идиоты.
— Татуптиз!
— Больше на болезнь похоже!
— Пхах-ах! Тогда он смертельно болен!
— Чем лечится татуптиз?
— А эт не лечится!
Юра поржал со всеми, но не сдавался. Как истинный друг, а может, ради какого-то своего личного интереса или исследования, он продолжал пытать меня, что же может родителям «не зайти» в Матвее.
— Да нет, я правда не знаю, просто… — лепетала я,
