Опасный выбор - Саша Таран
— Не нравится? — понял Матвей по-своему. — Не хотел ничего вульгарного… — пояснил он, снова беря меня за руку, — не на твои пальчики…
— Нет, очень. Это лучше всего… мне очень-очень нравится, Матвей… правда… дело не в этом.
— А в чём?
— Как я объясню его…
— М-м, ясно. Не переживай, снимай, если нужно. Я не обижусь, — усмехнулся он, отворачиваясь. И я чувствовала, что он снова что-то убивает в себе. И продолжала оправдываться, как дура:
— Столько вопросов будет. И в универе и дома. По любому заметят.
— Угу. А если вот так? — Матвей снял кольцо и взялся за левую руку, но я не дала.
— Нет, — снова протянула правую, и поглядела на него с горящими от стыда щеками. — Не сегодня. Сегодня я только твоя. Прости пожалуйста. Я всё порчу своими страхами… мне так стыдно. Стыдно перед тобой, что я такая… — просила я прощения и удивлялась, куда делась моя знаменитая «гордость»?! Так легко признавать перед Матвеем свои ошибки и слабости. Ни разу не извинялась перед мамой, перед папой, сестрой… язык не поворачивался, как-то само собой рассасывалось, оставляя горькое послевкусие, а перед ним — как на духу. Как странно, — думала я.
Но теперь, когда я озвучила Матвею сомнения насчёт родителей, всё начало обретать чёткость. Я понимала, что не права. Понимала, что проблема не в нём, а в стереотипах, которые бытуют в моей семье и крепко-накрепко сидят в головах родителей. А главное — в моём страхе «перестать быть для них хорошей дочерью», в страхе разочаровать их.
— Я такая трусиха… — выдохнула я с отчаянием, обмыслив это.
— Ты МОЯ трусиха, Даш, — Матвей притянул меня. — Не переживай. Что-нибудь придумаем. Предлагаю пока забить на родню и насладиться вечером, м-м?
И мы слегка «подзабили».
Мы вернулись в квартиру довольные и жутко голодные после зимней прогулки. Пришлось устраивать «ночной жор», как мы это обозвали, или второй ужин. Но сначала — как следует отогрелись в горячем душе. С Матвеем было легко. Мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, а уж заводились и вовсе от одной мысли. Что-то на клеточном уровне, — дышала я в исступлении, сходя с ума от его близости. От его напора. От рук.
Мы вырубились, как ненормальные, где-то посреди ночи, и встали где-то к обеду. Я никогда так крепко не спала. Никогда не просыпалась такой счастливой. И никогда не ела завтрак на обед.
Мы смотрели друг на друга и не могли перестать. Если бы не проклятое время, которое никогда не стоит на месте! Минута уходила за минутой, и наши выходные кончались, как кончаются песчинки в песочных часах.
И потянулись бесконечные будни с парами и зачётами. Ленка заметила кольцо моментально. Она удивлялась, боялась и радовалась, когда я с ней делилась, но больше радовалась — настоящая подруга. Она уже почти что свыклась с Матвеем. Считала его очередным моим «закидоном», вроде пошляцкого юмора. Она тоже прожила потрясающие выходные и незабываемую ночь со Славиком, так что, весь понедельник, мы только и говорили, что «о наших мальчиках».
А дни всё летели.
И у меня образовалось два режима — кольцо на левой руке означало, что я на парах или дома, занимаюсь своими обязанностями, а если на правой — включалось время «Матвея». Каждый раз, отправляясь к нему, я с трепетом переодевала колечко на правильную руку, на исходную, и это означало, что я собираюсь как следует насладиться им. Наша собственная ролевая игра. К Новому году у меня даже рефлекс выработался, я бралась за кольцо на парах, и уносилась мыслями к НЕМУ, ощущая дикое желание.
А Матвей выучил моё расписание наизусть и подгадывал момент, чтобы поймать меня после занятий. Он хватал меня прямо в подъезде и затаскивал к себе в логово, как опытный хищник, или дежурил на турниках, дразня меня разгорячённым голым торсом, на фоне заснеженного двора. Он подавал наш тайный знак, что всё чисто, и я незаметно пробегала в его подъезд. И пока я пробегала, он вытворял какую-нибудь эффектную дичь, вроде подтягивания на одной руке или растирания снегом, и отвлекал на себя абсолютно все любопытные взгляды. По принципу: чем ярче, тем незаметнее. Прихватывал снежок и для меня и даже пытался растирать пару раз. Хохота и визга было столько, что пришлось оставить эту затею — слишком громко я отбивалась. Соседи могли не так понять. Кстати, как показала практика — убивать их не пришлось, достаточно было просто избегать их, и нам это отлично удавалось.
До поры до времени.
Но это время ещё не настало, и мы наслаждались жизнью, в счастливом неведении, оттягивая момент объяснения с родителями. Я и так проводила у Матвея по полдня, и он слегка успокоился. Он даже вручил мне второй ключ, чтобы я могла сама проникать в наше «гнёздышко», пока он на работе, и ждать его там, занимаясь учёбой или возясь на кухне. Да, мне тоже было чем его удивить и порадовать — всё-таки не зря мама воспитывала из меня «хорошую девочку» — в программу входила и уборка и готовка, в общем, ведение домашнего хозяйства. А с такой ленивой сестрицей, как Лизка, моё обучение проходило экстерном. Я умела и борща наварить и пирог испечь. Родители возвращались только вечером, а днём приглядывать было не за кем — у Лизки были свои дела и внеклассные занятия, так что я была предоставлена сама себе. И разрушала маленькую кухоньку Матвея с величайшим вдохновением. А потом приезжал и сам хозяин и «помогал» мне всеми возможными и невозможными способами.
Иногда я сбегала с последней пары, чтобы подольше побыть в любимых объятиях, но старалась не борзеть. Некоторые преподы и так начали коситься — чего это со мной стряслось. Сессия прошла неплохо, но не идеально, и я поклялась в следующем полугодии подтянуть все четвёрки.
Совсем уж расслабилась, — ругалась я на себя. — Так и скатиться недолго. На дно, как говорит Матвей, и тогда мне конец — не будет больше хорошей девочки. Будет обычная кулёма, не умеющая собирать мозги в кучку и брать ответственность за свою жизнь. Прекрасный аргумент против Матвея для родителей. Да и перед ним стыдно скатываться, — кусала я губы. Хотелось остаться для Матвея отличницей и «занудой», которую он так любил отвлекать от конспектов и чертежей своими дерзкими «бандитскими» методами.
Но мой конец начался не со страдающей успеваемости. Конец начался с падения. Точнее, с его последствия. Мы благополучно отметили Новый Год и собирались отметить Всемирный День Неторопливости —
