Его сладкая девочка - Аля Драгам
— Егор, а ты вообще уверен, что она деньги брала?
Тут у меня нет однозначного ответа. Но говорю то, к чему пришел: — Нет. Понимаешь, она же даже колготки не взяла. Вообще ничего.
— Расписка?
— Расписка смущает. Но, бляха, не дает покоя копия доверки. Чем дальше думаю, тем больше кажется, что она как-то к родакам попала. Отец же постоянно документы приносил. Может, случайно прихватил. Писец, конечно, думать еще и про батю. Я не вывезу, если он с ними.
— Да, бабка у тебя…
— Вот ты знаешь, как я ее люблю. А сейчас не то что смотреть, от воспоминаний выворачивает.
— Это от алкоголя.
— От воспоминаний. Не спорь. Хотя нет. Спорь. Можешь в рожу дать.
— Тебе не поможет.
— О, Тим очнулся. А твои мысли?
— Я за разговор. Найти, прижать к стенке. Извини, брат, но твоя ба могла наболтать такого, что я б и сам вещички собрал. Один их спектакль чего стоит.
— Я всё тоже думаю над фразой подруги. Как там? Выбирай, кому верить?
— Типа того.
— Подруга ясно за Ксюху. Но мне кажется, Егор, ты облажался. Она от тебя наверняка ждала, что ты примешь сторону их и начнешь убеждать.
— Короче, парни. Есть варик через Милу выйти. — В баню, где мы заседаем, врывается Север. — Номер её дай. Если они созваниваются, засечем по Ксюшиному телефону. Хрен знает, может, симку переставила в кнопочный? Номер активен, но никак не поймаю выходов в сеть.
Заматываюсь полотенцем и топаю в дом, чтобы продиктовать цифры.
— Оденься, идиот. На улице…
Да плевать, что на улице. Мне девочку свою найти надо.
Отдаю Владу смартфон, и курю на крыльце. Холода не чувствую.
— В баню иди греться. Не хватало правда заболеть.
Север присаживается рядом. Только сейчас замечаю, как он осунулся, круги под глазами. Из всех нас он самый скрытный. Всё держит в себе. И всегда готов рвануть на помощь.
— У тебя случилось что-то? Расскажешь?
— Нет, не расскажу. В решении моей проблемы я могу помочь себе сам. Но кое-что попрошу. Между нами двумя. Я тебе в телефоне забил номер и адрес своей сестренки. Пусть будет на всякий пожарный. Звонить ей и ездить не надо. Но…
— Я понял. У тебя проблемы какие-то?
— Скажем так, я очень сильно нужен одним отморозкам.
— Помощь?
— Сам, Егор. Если припрет, скажу. Помни, что это между нами. И дуй в баню.
— Не, спать пойду. Пусть наши весельчаки оторвутся.
— Как дети. Вот кому срочно рожать надо. Но если Тимур по-любому созрел, но Дейва хрен проймешь. С его Стефановской он обречен. Как и Арт.
— Артур? Он же с Инкой…
— Он как рыба дохлая с ней. По течению плывет. Она из него деньги тянет, а он просто живёт. Присмотрись к ним.
Утро, помимо похмелья, приносит саднящее горло и душащий кашель.
— Дебил, бля. Тебе вчера сколько раз сказали голым не скакать? За тебя никто девчонку искать не будет. — Тим ворчит, но наливает чай и сует какой—то порошок. — Пей. Улька сказала, поможет сбить температуру.
— У меня нет.
— У тебя есть, говнюк. Я с электронным градусником под утро, как козел скакал. Пока ты стонал во сне.
— Откуда здесь градусник?
— Мать Давида аптечку оставила, когда приезжала. Тебе тупо повезло.
— А новости?
Мы в кухне вдвоем, Север с Давидом ушли на кладбище.
— Нет новостей. Нигде не светится. Она, конечно, не Джеймс Бонд, но прячется умело.
— Я все думаю, что такого могла наговорить Ирина Иосифовна, что Ксюша убежала? И про игры хрень эта?
— Ирина… — Тим приподнимает брови.
— Ирина. Не могу ее назвать иначе. Язык не поворачивается. Ну хотела яд выпустить — мне скажи. Моя жизнь, мой выбор. Но беременную девочку. Знала же, что у нее в жизни задница…
— Жалко мне вас. Ты еще крепкий, а она сломается.
— А себя? Себя не жалко?
Не знаю, откуда вдруг берется злость на друга. Может быть, потому что он прав, черт возьми?! Потому что я и сам понимаю, что моя девчонка где—то одна сражается против мира, а я даже помочь не могу? Тупо не хватает ресурсов, чтобы найти ее.
— Тебе самому как воевать против родной матери?
— Херово, Егор. Поэтому я тебя и понимаю. Мы же в прошлый раз не просто поссорились. Она уйти хотела. Испугалась. Мать давит. А ты сам знаешь ее возможности. Бля, да мне мачеха роднее собственной мамы. Отец молчит пока, нейтралитет, мать его. — Тим что—то достает из ящика. — Лоб подставь.
— Чего? — В башке мутно, не сразу успеваю переключиться.
— Лоб. Температуру проверить.
Поднимаю голову, а он, смеясь, наводит градусник.
— Руки за голову. — Прибор пищит, а Тим резко перестает ржать. — Керро, еб твою мать. Тридцать девять и четыре. Ты как сидишь вообще?
— Сижу вроде. Не ори.
— Пей лекарство и собирайся. Домой тебя повезу, болезный.
***
Пара дней проходит в коматозе. Кажется, я даже несколько раз терял сознание. Тим приволок свою девчонку, и они вдвоем клохчут вокруг моего тела. Все остальные органы пока не функционируют, а в мозгу одна ясная мысль: найти Ксюшу.
Вечером Давид объявляется с новостями. Ездил к подруге, но и его она послала. Всё, чего добился, ответа «поговорите с бабушкой, пусть сама рассказывает».
Пытаюсь встать и, пошатываюсь, дохожу до кухни.
— Тим, где ключи от тачки?
— Ты куда собрался?
— Разговаривать.
— Ты себя видел? На ноги сначала встань, потом перейдешь к военным действиям.
— Мне надо.
— Егор, — ко мне подходит Ульяна и мягко кладет руки на плечи, — послушай. Ты сейчас ничем не поможешь. Только хуже сделаешь. Если дальше сляжешь, отодвинешь встречу со своей Оксаной. И подумай про то, что больному к беременным приближаться нельзя. Понял меня?
А что мне остается? Только согласиться. Про возможность заразить свою девочку я вообще не подумал. Да и о чем
