Двенадцатый рыцарь - Алексин Фарол Фоллмут
Но сейчас все иначе. И я не понимаю, почему он смотрит на меня так, будто я его подвела.
— Знаешь… — Я запинаюсь, расстроенная. — Ты тоже когда-нибудь совершишь ошибку, Себастьян. Это могу делать не только я.
— Конечно, совершу. Я постоянно делаю глупости.
— Вот именно.
— Но сегодня — твоя очередь, — говорит он, отворачиваясь. — Закрой за собой дверь.
Что ж, это было слишком холодно. Похоже, даже у Баша есть предел терпению. Я выхожу из его комнаты и тихо выдыхаю, потому что он прав. Неважно, что именно его задело. Важно то, что я могу это исправить.
Мне просто нужно сказать правду. Это ведь так просто, правда?
Я могу сделать это и начну сегодня на вечере встречи выпускников.
* * *
Ладно, я не могу это сделать. С того момента, как я ступила на территорию кампуса, я чувствую, как карма буквально витает в воздухе, словно тикающие часы. Джек преследует меня, как какой-то демонический полтергейст, посланный Вселенной. Он и сейчас здесь, помогает настраивать стол для продажи билетов у входа в спортзал.
— Ты выглядишь крайне странно, — замечает Джек, вырывая меня из бесконечного потока мыслей. — Все в порядке?
Конечно, нет. Я застряла в этической дилемме, разрываюсь между чувством вины и двумя людьми, которые, как назло, еще и выглядят неприлично привлекательно. Джек, естественно, только усугубляет и без того сложную ситуацию. Либо он наконец-то нормально выспался, либо этот безумный пиджак с эффектом омбре делает свою работу лучше, чем любой другой предмет его одежды. Исчезли все следы усталости и тревоги. Он выглядит, как человек, который на 100 % станет королем вечера, и я на 78 % уверена, что ненавижу его за это.
— Что? Я в порядке. Вот деньги, — говорю я, почти швыряя ему наличные. — И да, неприлично говорить кому-то, что он выглядит странно, особенно если человек надел дурацкое платье ради этой ерунды.
Это вовсе не дурацкое платье. На самом деле его выбрала моя мама, потому что у меня не хватает терпения ходить по магазинам. Я не против шопинга, но после трех выпускных вечеров, на которые кто-то неизменно приходил в таком же платье, я просто сдалась. На самом деле, мой наряд — это упрощенная версия платья в стиле эпохи Возрождения: короткое, с рукавами-фонариками и корсетным верхом, из нежно-розового шифона. Девчачье, признаю. Но, по крайней мере, я могу быть уверена, что никто другой не будет в таком же.
— Мирное соглашение? — сказала мама, положив платье на мою кровать.
— Мы не ссорились. — Чувствую ли я себя преданной из-за ее внезапно проявившейся романтической натуры, словно мою настоящую мать похитили инопланетяне? Да. Но это не ссора.
— Могла бы и подыграть.
Она была права. И Баш прав, когда сказал, что я веду себя «непостоянно». Я действительно плохо справляюсь с тем, что у нее новый парень, но дело не в пасторе Айке. Меня беспокоит, что мама стала мне чужой, и я боюсь, что однажды такое же может случиться со мной.
— Просто это не броня, — говорит Джек, возвращая меня к теме платья. — Так что я видел и получше.
На его лице появляется улыбка, настолько неуместная, что мне хочется заорать, чтобы он прекратил быть таким милым. Особенно по отношению ко мне.
— Хочешь остаться? — говорит он, похлопывая по стулу рядом с собой. — Теперь мы в этом хороши.
— Что? — встревоженно говорю я.
— Мы отличная команда.
— Нет.
Он смотрит так, будто находит меня особенно забавной.
— Ладно, хорошо, мы не команда. Ты ужасна. Садись, Виола.
— Сам садись, — огрызаюсь я, и тут же разворачиваюсь, чтобы уйти.
Но, к несчастью, сразу врезаюсь в кого-то.
— Ой, извини…
— Ви, — говорит Антония, поправляя платье и моргая. Оно похоже на версию ее костюма Ларисы Хайброу, о котором знаю только я. — Извини, — добавляет она, краснея.
— Прости, я не… — начинаю я, но замолкаю, заметив ее спутника.
Это Мэтт Дас. Тот самый Мэтт Дас, про которого мне говорили «сходи с ним на свидание, он милый». Мэтт Дас, который «я был мил с тобой, так что ты мне должна». Мэтт Дас, которого Антония предпочла нашей дружбе. Тот самый Мэтт Дас.
Кажется, он произносит мое имя, когда наши взгляды случайно встречаются, но все, что я слышу, — это «стерва».
Словно его взгляд говорит: «ты действительно стерва, Ви Рейес».
Любая надежда извиниться перед Антонией или хотя бы поговорить с ней ускользает от меня, как воздух из лопнувшего шара.
— Ладно. Веселитесь, — мрачно бросаю я и сажусь рядом с Джеком, делая вид, что это было моим намерением с самого начала.
К счастью, Джек молчит.
По крайней мере, некоторое время.
— Итак, — произносит он, когда около пятидесяти человек проверяют свои билеты. — Ты и Антония…
— Пожалуйста, не надо. — Я уже слышу в голове крик Баша, но сейчас я не могу поговорить с Антонией. Не здесь. Тем более, если для этого нужно будет оттаскивать ее от Мэтта Даса, при этом надеясь лишь на призрачную, крошечную возможность, что она не станет смеяться над моей отчаянной попыткой снова стать ее другом.
— Ладно, справедливо, — кивает Джек.
Появляется еще больше учеников. Целая вереница. Все, кто приходит, опаздывают, но что поделать — мы же в старшей школе. Так всегда бывает.
Джек тянется за телефоном. Я предполагаю, что он собирается полистать социальные сети или что-то в этом роде, но вместо этого он протягивает его мне.
— Смотри.
Я бросаю взгляд на экран — там наше фото с Цезарио, которое я уже видела в блоге MagiCon
— Ты только что это заметил?
— Да, — говорит он с наигранной небрежностью, которая сразу выдает его ложь. — Я не то чтобы регулярно проверяю этот блог.
Конечно же, он теперь делает это регулярно.
— Le fame,88 да?
— Именно. Настал мой момент.
— У тебя все время бывают моменты. — Я указываю на баннер с его именем, висящий в фойе спортзала. — Твоя жизнь — это череда таких моментов.
— Все жизни полны моментов, Виола, — говорит он с нарочитой серьезностью, как раз в тот момент, когда к нам подходит еще одна группа людей с билетами.
Я поднимаю руку, чтобы потереть глаза, но вовремя вспоминаю, что мама настояла на том, чтобы я накрасилась. Она сказала, что давно мы не играли в макияж, как раньше. Это объясняет,
