Безмолвный король - Амо Джонс
– В любом случае я должен был с этим разобраться. Несколько месяцев назад, после той истории с Мэдисон и Деймоном, я поймал Тилли, когда она пыталась попасть к ней в больницу.
Краем глаза я вижу, как Нейт на меня смотрит.
– Я спросил ее, какого хрена она здесь делает. Она сказала, что не может говорить, но кто-то сообщил ей, что произошел инцидент и Мэдисон ранена. Мне не пришло в голову посмотреть на ее живот, потому что она надела оверсайз-толстовку, которая, насколько я помню, была в ужасном состоянии, но и сама Тилли в целом была в ужасном состоянии. Она была потеряна. Еще сильнее, чем обычно. Я знал, что она любит Мэдисон, поэтому позволил ей увидеться с ней, но перед этим она сказала мне, что Катсия поймала ее после той ночи в хижине. – Я бросаю на него быстрый взгляд. – Тогда Катсия еще не могла знать, что Тилли беременна. Я сказал, что свяжусь с ней, когда появится необходимость, и пропустил ее к Мэдисон.
– Это дерьмо не имеет никакого смысла. Все становится только запутаннее, и, братан, я чувствую, что назревает война.
Я кивнул.
– Согласен, и вот почему я пришел к такому выводу. – Я втягиваю воздух. – Девушкам нужно держаться от нас подальше.
Глава 27
– Мэдисон, так нельзя. Оставить ее здесь с ребенком – значит подвергнуть опасности всех нас.
– Папа! – рявкаю я, уперев руки в боки. – Я должна ей помочь.
Его глаза стекленеют, а брови нахмуриваются. Он волнуется за всех нас, и у меня щемит сердце. Я поступаю как эгоистка.
– У меня есть решение, но оно тебе не понравится.
– Какое? – обреченно спрашиваю я. – Сейчас я согласна на что угодно.
– Если точнее – у нас есть решение.
От голоса Бишопа в моей груди порхают бабочки. Я поворачиваюсь к двери.
– Какое?
Бишоп и Нейт заходят на кухню и усаживаются на барные стулья.
– Бишоп? – снова спрашиваю я, прислонившись к кухонной тумбе.
– Вам нужно бежать. Всем троим вместе с ребенком.
– Нет.
– Мэдисон… – Бишоп звучал измученным, в отчаянии поднимая руки над головой. – Послушай, это ненадолго – до тех пор, пока мы не разберемся с этим конфликтом. Нам никогда не приходилось беспокоиться о жертвах, пока не появились вы трое. А теперь… Теперь у нас есть ты, Тилли, Татум и, черт возьми, новорожденная малышка, которую хотят убить, Мэдисон. Подумай сама. И ты сама, и все мы знаем, что это – единственный разумный выход.
По моим щекам катятся слезы. Я даже не удосуживаюсь их вытереть, потому что не могу заставить себя пошевелиться. Как будто кто-то подвесил мне на руки свинцовые гири и превратил мои ноги в желе.
– Почему, что происходит? Мне нужно знать все на сто процентов, если вы хотите, чтобы я согласилась с вашим решением.
Бишоп кивает, прижимая обе ладони к лицу и прожигая меня взглядом. Я не отрываясь смотрю ему в глаза – кажется, что кроме нас в этой комнате больше никого нет.
– Катсия восстала против Королей и хочет поднять бунт. У нас есть основания полагать, что она пытается создать собственную армию и планирует либо разоблачить, либо уничтожить нас – либо и то, и другое. – Он наклоняется вперед, его глаза темнеют. – Видишь ли, я не могу держать тебя здесь, потому что, когда начнется настоящая битва, сначала она придет за тобой, а затем… Затем она узнает о Микаэле.
Реальность происходящего обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Мои ноги наконец подкашиваются, и я сворачиваюсь клубочком на прохладном кухонном полу, прижимая колени к груди.
– Мэдисон, – начинает отец, нарушая молчание. – Это необходимо. Ты слишком для нас важна.
В поле моего зрения появляются ботинки Бишопа, но я на него не смотрю. Он опускается на колени рядом со мной, цепляет пальцем мой подбородок и приподнимает мое лицо к себе, изучая мои глаза.
– Ты понимаешь, как это важно, детка? Я мог пойти другим путем, чтобы заставить тебя это сделать, поэтому я очень надеюсь, что тебе достаточно моих слов.
– Ты собирался со мной расстаться? – шепчу я, глядя ему в глаза сквозь наворачивающиеся слезы.
Он слегка улыбается.
– Почти.
– Я бы тебя убила, – заявляю я как ни в чем не бывало.
Он смеется, сверкая ровными зубами. Я не смеюсь. Я даже не улыбаюсь, потому что это не шутка.
– Ты смеешься, а я не шучу. Я не могу… – Я качаю головой, чувствуя, как ужас пронзает мои вены при одной мысли о том, что Бишоп – не мой.
– Хей! – он вырывает меня из пучины моих мыслей. Его большой палец прижимается к моей нижней губе. – Да, я собирался это сделать.
– Почему ты этого не сделал? – спрашиваю я, вытирая слезы со щек тыльной стороной ладони.
Его губы изгибаются в узмылке.
– Я вспомнил, что люблю тебя и что обещал тебе изменить то, что возможно изменить, – вот и все.
Мое сердце наполняется нежностью, и икота начинает потихоньку стихать.
– Хорошо. – Киваю я, вставая на ноги. – Мы уедем, но куда? Я не покину США.
Бишоп качает головой.
– Нет необходимости, но вам нужно место, где никто не станет вас искать, поэтому у меня есть план…
Я щурюсь. Нейт больше не может сдерживать смех и громко хохочет.
– Приятно видеть, что твой вкус в интерьере по-прежнему такой же дерьмовый, Джозеф.
Я оборачиваюсь и вижу стоящую там маму Бишопа, поднимающую солнцезащитные очки на свои короткие темные волосы. Затем ее взгляд останавливается на мне.
– Здравствуй, дорогая.
– Ой, – мурлыкаю я, а затем осознаю, что она здесь делает, и мои брови удивленно взлетают вверх. – Ой!
– Да! Ой! – Она улыбается, а затем подходит к Нейту, наклоняется и чмокает его в лоб. – К счастью, твой вкус относительно женщин заметно улучшился, Джозеф.
Мой папа закатывает глаза.
– Всегда рад тебя видеть, Скарлетт.
Она ухмыляется.
– Я знаю.
Иногда я забываю, что у моего отца и его поколения, вероятно, были свои драмы, которые они пережили, будучи Королями.
В кухню заходит Тилли. Мой взгляд автоматически перемещается на Нейта.
– Ох, кто это? – Скарлетт направляется к Тилли с улыбкой на лице.
– Мама… – предупреждает Бишоп.
Она отстраняется, слегка надув губы.
Нейт медленно подходит к Тилли, не сводя с нее глаз. Я неосознанно задерживаю дыхание, пока Бишоп не толкает меня рукой:
– Дыши, ты багровеешь.
Я выдыхаю.
Нейт вздрагивает.
– Я ненавижу тебя. Я всегда буду тебя ненавидеть. Ты ни разу не пыталась связаться со мной и рассказать, что
