Безмолвный король - Амо Джонс
Тилли останавливается, и, пользуясь моментов, я обвожу взглядом все, что нас окружает. Мы бежим по полю, что на самом деле довольно странно. Если бы меня спросили, я бы сказала, что мы на заднем дворе размером с чертово футбольное поле. Тилли указывает на сарай, незаметно спрятанный за домом.
– Нам туда. В полу есть люк, ведущий под землю. Через него они перевозят все, что не хотят документировать.
– Ты имеешь в виду, что они проворачивают какое-то дерьмо за спиной Королей или что мой отец знает об этом, и они скрывают это от Круга? – спрашивает Бишоп, все это время находившийся за мной.
Он почти не прикасался ко мне с тех пор, как вернулся после драки, и, если бы не вся эта ужасная история, в которую мы ввязались, я бы сошла с ума от переживаний.
– Второй вариант и еще кое-что, – признается Тилли.
Она подбегает к металлическому сараю. Мы все следуем за ней и ждем, пока Деймон откроет тяжелую железную дверь. Раздается громкий скрип, нарушающий тишину пустынного луга. Как только двери распахиваются, мы все забегаем внутрь. Тилли откидывает крышку люка. Он был достаточно велик, чтобы все мы могли без проблем пролезть внутрь. Она идет первой, а затем Деймон передает ей ребенка и тоже исчезает внизу. Мы забираемся в люк в том же порядке, в котором вылезали из окна, и углубляемся в тоннель. Стены вырыты прямо в земле, а по грязной «дорожке» проведены рельсы. Меньше, чем те, по которым ездят поезда, но определенно достаточно большие, чтобы вместить небольшую тележку.
– В этих тоннелях есть участки, которые ведут не только к четырем фракциям Пердиты, но и к каждой из секций.
– К каждой секции этого района Пердиты? – уточняет Бишоп.
Тилли качает головой, прижимая ребенка.
– Нет. Я имею в виду весь остров.
– Это непостижимо. Что, черт возьми, здесь творится.
Мы продолжаем наш путь по тоннелю. Двадцать минут спустя воздух становится спертым, а по моей коже стекает пот.
– Тилли, – зову я, вытирая упавшую на лицо землю. Она смешивается с моим потом и превращается в мягкую глину. – С ребенком все в порядке?
Тилли улыбается мне через плечо.
– Она будет в порядке, когда все это закончится.
Затем она останавливается.
– Вот оно!
Мы все подходим к двери слева от основного тоннеля. Подняв глаза, я вижу маленькую металлическую табличку с выгравированным на ней словом «Аэропорт». Я с облегчением вздыхаю, когда Тилли толкает дверь и входит внутрь. Помещение маленькое – настолько маленькое, что все мы не можем там поместиться. Тилли несколько раз ударяет в люк у нее над головой. Замок соскальзывает в сторону, и в открывшееся отверстие прорывается дневной свет.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Тинкер с явным беспокойством на лице. – Давай, у тебя мало времени.
Она протягивает руку и вытаскивает Тилли, а затем Деймона. Они снова передают друг другу ребенка, который за всю дорогу не издал ни звука. Я впечатлена – она явно унаследовала это от своей матери. Схватив Тилли за руку, я поднимаюсь наверх и делаю глоток свежего воздуха. Моя грудь вздымается и опускается. Я поворачиваюсь, чтобы помочь Татум, а затем мы обе вытаскиваем Нейта. Пока ребята выбираются наружу, я пользуюсь моментом и обращаюсь к Тинкер:
– В чем твоя выгода?
– Выгода? – Тинкер улыбается. – Не все из нас могут выбирать свой путь, Мэдисон, так что, – она смотрит мне за спину, а затем снова возвращается взглядом к моему лицу, – выбирай свой с умом.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там. Бишоп.
– Спасибо за совет, но, похоже, у меня тоже нет права выбирать.
– У тебя нет. – Бишоп проходит мимо меня. – Зато есть у меня.
Я сглатываю боль, комом подбирающуюся к моему горлу. Печаль пробирает меня до костей. Он не может говорить это всерьез.
Глава 26
Всю обратную дорогу я провожу, откинувшись на спинку кресла. Засунув руки в карманы, я зажмуриваю глаза, обдумывая прошедший день. В своей жизни я застрял между двух чертовых стен. Одна из них – путь, который мне следует выбрать, другая – эгоистичная часть меня. Не могу сказать, что не борюсь ни с одной из этих сторон, – в действительности это не так. Я люблю Мэдисон и хочу быть рядом с ней любой ценой, но, когда речь идет о прямой угрозе ее жизни, я не могу пойти на такой риск. Во рту становится сухо, ладони потеют. Футболка неприятно липнет к телу – остатки крови действуют как клей.
Черт. Я открываю наш плейлист. Я ушел подальше от остальных, хотя мне действительно следовало бы спросить у Тилли, как она держится. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Включается «I Was Never There» The Weeknd, и мои пальцы начинают постукивать в такт. Я опускаю капюшон толстовки до самых бровей. Продолжая жевать жвачку, я погружаюсь в музыку. Мэдисон. Без нее вся это хрень не имеет значения. Я ерзаю на месте. Потянув ее за лодыжки, я переворачиваю ее на живот и хватаю за бедра. Она широко расставляет ноги, подняв задницу в воздух.
– Эта милая маленькая киска – моя, Мэдисон.
Она трется своей голой задницей о мой член, и я опускаюсь на колени и хмыкаю, прикусив нижнюю губу. Я медленно провожу носом по внутренней части ее бедра и чувствую, как нервно подрагивают ее мышцы. На ее месте я бы тоже нервничал. Она понемногу привыкает к тому, что я завязываю ей глаза, но какая-то часть ее никогда не может полностью расслабиться. Вероятно, это инстинкты самосохранения. В конце концов, они всегда правы. При мысли об этом я ухмыляюсь. Я как следует надрал ей задницу за то, как она поступала со мной, руководствуясь своими инстинктами. Кончик моего носа касается ее между бедер, и я вдыхаю сладкий аромат ее киски, воспламеняющий каждую клеточку моего тела. Не закрывая глаза, я высовываю язык и облизываю ее, начиная от клитора и заканчивая кожей, отделяющей ее задницу. Я рычу, чувствуя, как резкий запах ее возбуждения ударяет по моим рецепторам, облизываю губы и ныряю обратно. Широко раздвинув ее ноги, я ложусь на спину и обхватываю ее бедра. Сжав руками ее ягодицы, я прижимаю Мэдисон к своему лицу.
Дышать становится тяжелее, колени трясутся с
