Кричи громче - Елена Тодорова
– Окей.
И вдруг касается пальцами моих губ. Зачем? Сминает, медленно двигая ими из стороны в сторону. Мое сердце в горло толкается. В голову приходит нелепейшая мысль: захлопнуть рот, чтобы не выпрыгнуло наружу. Только пошевелиться я в любом случае не могу. А когда Ярик своими губами касается моего подбородка, и вовсе дышать перестаю.
Кусает.
Хорошо, что кусает.
Боль отрезвляет, хоть и не умаляет волнение полностью. Злюсь, боюсь и… еще что-то – одновременно.
– Подъем, – оповещает Град. Поднимается сам и меня дергает за плечи. – Пошли.
– Куда? – пищу, когда на освещенной аллее оказываемся.
– Провожу тебя, ты же хотела.
Слишком спокойный.
– А ты? – едва поспеваю шагать.
– Телефон утром верну, ок?
– Что? Нет, конечно… Ярик… Ярик, что ты собираешься делать?
– То, что надо.
– Ну, ты совсем, что ли? – борюсь с желанием расплакаться. – Ты пьян. Мы в чужой стране… Пожалуйста, не ходи никуда. Пожалуйста!
– Не пойду.
– Я только с тобой…
– Что? – тормознув, впивается взглядом в мое лицо.
Качаемся, потому что Яр твердо на ногах не стоит. Ведет его, настолько пьян.
– Все.
Не знаю, как еще объяснить. Не знаю…
– Ну, да, – смеется с каким-то разочарованием. – Давай, зайка, койка остывает. Вприпрыжку. Времени нет.
– Ярик…
– Через пару часов встретимся.
Открывая дверь, заталкивает меня в дом.
– Я закричу. Всех подниму, – шиплю, отчаянно хватаясь за его руку. – На весь комплекс заору.
– Заорешь, поцелую!
Замолкаю. Нет, резко захлопываю рот. Яр лишь вскидывает подбородок, поджимает губы и качает головой. Резко разворачивается, а я, заторможенно разбиваясь в безумной гамме странных эмоций, гляжу, как он уходит в темноту.
Спала плохо. Просто ужасно. Больше ворочалась. Прислушивалась к каждому шороху и на часы поглядывала. Измаявшись, даже в комнату Ярика пробралась. Надеялась, что пропустила, как он вернулся. Но Града там не было. Забравшись в его постель, ждала до рассвета.
Напрасно.
Утром нам сообщили, что Яр арестован, а Славику, парню, с которым я познакомилась на территории отеля, наложили шину на челюсти и девять швов на рассеченную бровь. В шоке были все: родители Ярика, мои мама с папой. Все, кроме меня. Я злилась. Это яростное негодование стерло что-то новое и хорошее между нами.
На первых порах даже злорадствовала, что Градскому грозит пятилетняя депортация.
– Как так можно? А если бы ты его убил?
– Не твои проблемы.
– Не мои? Ну и катись ты… Достал!
Очень долго Израиль для меня ассоциировался с весьма неприятными эмоциями. Старалась не вспоминать. С Яриком, конечно, помирились, но никогда не обсуждали произошедшее. Сейчас же, в бункере, печальный исход канул в небытие. Провалился в памяти. Наружу поперли другие ощущения. Именно тот момент, когда мы лежали с Градским в кустах. Все-все, что я тогда почувствовала: физически и эмоционально.
– Я думала, ты не помнишь, – повторяю, касаясь губами его подбородка, как он тогда моего.
Кусаю.
– Помню, – в тон мне повторяет.
– Поцелуй меня так, как хотел тогда, – шумно дыша, прошу я.
Яр издает какой-то звук: то ли хмыкает, то ли горло прочищает. И заваливает меня на спину, подобным образом нависая сверху.
– Хочу твой рот, святоша.
Накрывает. Запечатывает. Самозабвенно целует. Я не сразу и отвечать решаюсь. Позволяю ему реализовать давнее желание, попутно восполняя собственные неосознанные фантазии. Я бы испугалась тогда и замерла бы точно так же. Впустила бы его, пребывая в растерянности и будоражащей топи волнения. Впустила бы… Все позволила. Не оттолкнула. Затрепетала бы всем телом. Обняла дрожащими руками. Прижала бы крепко-крепко. Не отпустила бы. Не отпустила бы… Трогая кожу и волосы на затылке, вдыхала бы его запах. И пробовала бы его вкус. Пробовала бы… Медленно, осторожно и нежно. Вбирая в себя все, что можно. Все, что даст.
Я бы его не оттолкнула.
Нет.
Я бы его не отпустила.
Глава 39
Ярослав
Весь наш мир – этот бункер.
Надолго ли… Уверен, что не навсегда. Относительно освобождения есть множественная вариация развития.
Авиарежим.
Летаем, используя резервные запасы топлива. Друг друга поджигаем. Падать нельзя. Если промазать в один процент, риск разбиться – девяносто девять.
– Сегодня хороший день, правда? – звонким голоском разрывает тишину Маруся. Приподнимая голову, упирается подбородком мне в грудь. Напрямую в глаза смотрит. – Солнечный. Погожий.
– Хм, – хмыкаю и необоснованно улыбаюсь той иллюзии, которую она рисует.
– Я чувствую. Почти вижу. Листья пожелтели, солнечные лучи проходят сквозь них и зелено-оранжевым теплом рассеиваются в воздухе. Оттенок такой… Помнишь, у меня шапка была?
– Помню.
Уродский котелок. Но святошу не портил. Забавная она в нем была. Миленькая, зараза.
– Такой!
– Красиво.
– Да, – сверкает улыбочкой.
Я навстречу с той же эмоцией выхожу. Чуть кривоватая, хамоватая, но вполне искренняя ухмылка. От самого сердца для моей принцесски. Прусь я от нее, как ни стараюсь держать себя в руках. Подмигиваю, получая нереальное удовольствие от того, как ее охватывает смущение. Щеки розовеют, и взгляд меняется, но улыбка не сходит с личика.
– Покурим? – заманиваю в ванную.
Там можно вырубить свет.
Ух… Стремительный выброс адреналина в кровь.
Штормит, бля.
– Ты курил недавно. Хватит. Слишком много дымишь, – говорит святоша, натягивая свой лучший «костюмчик».
Директор церковно-приходской в действии, вашу мать.
– Бесишь, малыха, – информирую крайне спокойно.
– Я, между прочим, о тебе забочусь. О твоем здоровье!
– Стоит ли?
– Ярик…
– Маруся, – отбиваю невозмутимо.
– Расскажи что-нибудь, – легко переключается и мне карты путает. – Нечто такое, чтобы душу развернуло, – вздыхает томно, мечтательно закатывая глаза. Я смеюсь, не собираясь игнорировать, как угарно все это в совокупности выглядит. А Машка
