Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга

— Доктор Островский, — меня зовет администратор, — последний пациент ждет вас в переговорной комнате.

— Сейчас буду. Приготовьте необходимое оборудование. И, еще, — останавливаю администратора, которая собралась выходить из моего кабинета. — Игорь Андреевич у себя? — задаю вопрос, готовясь услышать вновь отрицательный ответ. Как будто мужчина теперь нарочно избегает меня.

— У себя, — женщина кивает. — После процедур опроса, он ждет вас у себя. — Мило улыбается, но в глазах таит страх. Конечно, теперь каждая, кто видит меня, старается обходит стороной. После инцидента с Олей и моим ненормальным поведением. Кто его знает, какая муха укусит сейчас.

Но так проще, гораздо легче.

Направившись в правое крыло, где отыскал свою пушинка, на миг замер напротив ее временного убежища. Даже прикоснулся к массивной двери, но не металлической. Вот она грань между нормальным и безумцем — всего лишь дверь и ее состав. На миг прикрываю глаза, будто могу сам переместиться в прошлое и занять место своей жены, не она должна была проходить все эти круги ада. Не она… в коридоре стоит гробовая тишина. На удивление, даже другие пациенты молчат, будто чувствуют, как я здесь стою и рефлексирую. Собравшись с духом, с силой сжимаю кулак и ударяю им по двери, будто так навсегда оставляю всю боль, которую нам принесли эти гребанные клетки. Прямиком последовал к своей цели, и должен к ней прийти несмотря ни на что. Глупо полагать, что Каролина сама лично явится в нашу квартиру. Но, хотя бы, так я узнаю кто с ней заодно. Макс уже сообщил мне о патрульных машинах, те докладывают каждый шаг подозрительных личностей, но пока без совпадений. Конечно, ребята получили фотографии подозреваемых, включая и моего отца, и брата. Осталось только ждать, и надеяться, что мое наличие в доме отслеживалось. Это риск, черт возьми. Но я должен быть все время рядом. Самоедство уничтожает внутренние мысли о скором разоблачении, а вылазка в клуб довершит начатое. Четверо мужчин встанут лицом к лицу, чтобы расставить точки. И как только договор будет мной подписан, немедленно вернусь домой, чтобы прекратить подвергать опасности пушинку. А вообще, пора нам возвращаться в наш собственный дом. На днях отправил письмо экономке, чтобы привела в порядок все комнаты, потому что мы возвращаемся. Оля вскользь упомянула, как соскучилась по нашему очагу, когда не было всех проблем, и я посчитал это будто знаком — дать любимой того, что она просит своей душой. Тепла и спокойствия, а главное — безопасности.

Захожу в переговорную комнату, там стоят несколько санитаров и сам пациент из проекта. Женщина не смотрит мне в глаза, хотя у самой капают слезы. Хм… я задумался. Те одиннадцать никак не реагировали, а эта вдруг решилась. Неужели нервы сдали?

— Итак, начнем, — присаживаюсь напротив, санитары кивнули головами и удалились из помещения, оставив нас в четырех белых, давящих стенах. Часто вспоминаю комнаты допросов в участке у Макса; у того хоть стены серые и более веселее обстановка, чем у меня сейчас. Женщина вздрогнула, но по-прежнему прячет лицо за ширмой волос. Не давлю на нее, а наоборот даю время свыкнуться с моим присутствием.

— Я просто хотела заработать денег, — ее хриплый голос нарушает тишину, а я начинаю записывать в блокнот ее фразы. Отмечая важность каждого слова. Замираю с ручкой над листом, когда женщина всхлипывает и снова замолкает.

— У вас были трудности, — это не вопрос, а так я лишь наталкиваю ее на разговор. Женщина кивает.

— Да, были, — ударяет кулаком по столу и тут же оглядывается в панике, вдруг ей сделают замечание.

— Сколько вы уже проводите времени в психиатрической клинике? — наблюдаю за каждым ее движением. Сначала она напряглась, а потом поникла в плечах. Затем совсем опустила голову на стол. Вновь повисла тишина, прерываемая нашими дыханиями.

Я так устал за сегодняшний день, а еще предстоит разговор с Власовым-старшим, и в довершении — клуб. Но, больше всего на свете я хочу вернуться домой к Оле. В течение всего дня ни слуху ни духу от Каролины или ее заказчиков. Через пару часов Ирина покинет квартиру и отправится на работу в клуб, чтобы отвлечь Власова от бара, мне нужно переговорить с Максом на счет его жены. Хочу отдать письмо, но хватит ли у меня сил — стать тем, кто разрушит его иллюзию безупречной жизни. Тот ли момент, черт возьми. Готов в буквальном смысле взяться за голову. С матерью я не перезванивался, лишь несколько строк в переписке, и все. Я все еще не могу принять тот факт, как она отгородила меня от поисков. Но, с другой стороны, могло обернуться крахом. Блядь!

— Уже трудно вспомнить, — хрипит, затем женщина выпрямляется, и смотрит своими потухшими глазами на меня в упор. — Все ради денег, доктор, и только. Чего мне стоило помочь, лишь махнуть рукой охране, когда эту балерину выводила девушка.

— Девушка? — я даже поддался вперед, и женщина кивнула. — Примерное описание вспомните?

— Нет, не вспомню, — тут же ощетинилась от меня. Опять опускает глаза, теребя руками рубашку. Нагло лжёт мне в лицо. — Как долго я была здесь? — ни с того, ни с сего задает мне вопрос, и вижу ее стеклянный взгляд. — Мы были же раньше тут, или это что-то новое? Нас отпустят? Моя семья… — она замирает, закрыв ладонью рот. — Она в опасности, ведь деньги были не малой суммы.

Я стараюсь фиксировать любой всплеск у женщины, отмечая у нее помутнение рассудка. Судя по всему, каждого успели хорошо прочистить. Если кто-то все еще помнил обрывками, то большинство уже были обречены на страдания.

— Что вы еще можете рассказать о том дне, когда было организованно похищение, — напоминаю нить разговора. — Может, хотели вас обидеть, и вы сейчас путаете свои воспоминания. — Лукавлю, стараясь понять, где у женщины пограничное состояние вымысла. Она отрицательно замотала головой, сотрясаясь всем телом.

— Нет-нет, доктор, не меня, а ту девочку, главную танцовщицу, — оскалилась. — Красивая белая лебедь, которая никогда не превратится в черную, — затем рассмеялась, перегибаясь через спинку стула своим телом. У женщины начался приступ. Черт возьми. Кто бы ни был заказчиком — это точно Каролина, но эта тварь умело подобрала свой личный карательный персонал. Таких же психов, как она сама. Пациентка зарычала и стала испускать жалобные стоны, выламывая себе конечности. Недолго думая, пригласил санитаров, в любом случае, я достал достаточно информации. Только не было главного козыря — никто не видел своими глазами мою тещу, но знают, что заказчиком выступала женщина, знающая театр и его участников. Женщину скрутили и увели в левое крыло для тяжело больных. Обратно всем этим людям пути не будет. Кто будет признан вменяемым — тюрьма, невменяемых — психиатрическая клиника, но уже без таких роскошеств. А пока, эти люди будут у Власова, как просил сам штаб. Закончив с опросами, я сразу направился к своему начальнику, чтобы уже не оставаться здесь, а поехать за Максом.

Стучусь, и мне разрешают войти.

— Не займу у вас много времени, — сразу предупреждаю. Игорь Андреевич просто кивнул и пригасил присесть напротив него. Но я по-прежнему стою, потому как мой диалог будет совершенно коротким. — Подпишите заявление об уходе, — вынимаю из блокнота лист, приготовленный с самого утра. Власов вскочил, не ожидая от меня скорого решения.

— Леонид, — урезонил, затем нахмурился. — Не делай поспешных выводов. Это твоя профессия, твоя работа, ради которой было столько сил вложено.

— Вот именно, вложил свои силы, и потерял семью, — заканчиваю за него, и мужчина замолкает, сжав губы в тонкую полоску от незнания, как образумить меня. Но с меня довольно, я должен закончить то, что может стать помехой в нашей с пушинкой жизни. А начать я должен с самого начала — постепенно обрывать все кусочки и пазлы с моим прошлым.

— Ну что ты такое говоришь, — старается разрядить обстановку. Берет лист бумаги с заявлением и пробегается по нему взглядом. Фыркает. — «За неимением профессионального опыта», — читает отдельную фразу, затем ошарашено глядит на меня. Еще чуть-чуть и покрутит у виска. — Ты сейчас смеешься надо мной? По-твоему, я принимаю в свою клинику идиотов-сопляков?! Леонид, или ты сейчас прекращаешь концерт, или просто проваливай к чертям со своими психами. — Кажется, я сильно переступил черту, но так оно к лучшему.