Джастин Харлоу - Муки ревности
Войдя в холл, Шаннон поняла, что суровое величие фасада здания не дает представления о богатстве и очаровании его интерьера. Изящные, обитые гобеленами, позолоченные кресла, мраморный столик с огромным букетом оранжерейных цветов, великолепный ковер — все свидетельствовало о пристрастии хозяина к роскоши. Над спиральной каменной лестницей возвышалась написанная художником-кубистом огромная абстрактная картина, символизируя собой дерзкий прорыв из одного столетия в другое.
— Робер Делонэ, — заметил Фабрис, увидев, что Шаннон рассматривает картину. — У Бенгелы одна из лучших во Франции коллекций искусства двадцатого века.
Абстрактная живопись удивительно подходила к древним стенам. Повернувшись, Шаннон заметила еще одно впечатляющее яркое полотно — брызги освещенной солнцем воды.
— А где же все? — спросила Шаннон, когда они вслед за ливрейным лакеем двинулись вверх по лестнице. Ее голос гулко раздавался в огромном помещении.
— Вероятно, мы первые. Все остальные, включая Амадео, вероятно, в этот самый момент мчатся сюда по шоссе. — Они спустились в устланный коврами коридор, на стенах которого висели фламандские гобелены.
— Не думайте, что это обычный замок, — продолжал Фабрис. — Амадео не пожалел денег, чтобы разместить свою коллекцию. Для начала я скажу, что здесь есть центральное отопление, так что вам не надо поддевать рейтузы под вечернее платье. А водопровод и все прочее не хуже, чем в «Хилтоне». Похоже, это ваша комната. Увидимся позже, — закончил Фабрис.
— Мадам будет пить чай в своей комнате? — спросил лакей, разместив багаж.
— Да, спасибо, это было бы прекрасно.
— Аперитивы будут в салоне с восьми, а ужин будет подан в девять, — ответил лакей и с поклоном удалился.
Шаннон сняла свои меха и с восторгом оглядела роскошную спальню. Светло-голубые панели были обтянуты старинным китайским шелком с изображением птиц и цветов. Изысканная мебель времен Людовика XVI и роскошный старинный обюссонский ковер наводили на воспоминания о мадам Помпадур и Марии-Антуанетте. Каждая деталь — от гравюр до ставен, от шкатулок из лиможского фарфора до туалетного столика — была подобрана столь тщательно, что мысли Шаннон невольно обратились к хозяину всего этого великолепия. «Каков он из себя?» — гадала она. Раздался стук в дверь, и вошла горничная. Она внесла в комнату поднос и поставила его у огня.
— Я сейчас вернусь, чтобы распаковать вещи, мадам, — сказала она. — Когда мадам захочет принять ванну — пожалуйста, пусть позвонит.
— Спасибо, — сказала Шаннон, и девушка исчезла. Ошеломленная непривычной роскошью, Шаннон решила, что ей сейчас нужно только одно — время. Время, чтобы наслаждаться каждой драгоценной секундой своего пребывания в замке. Чувствуя себя самым изнеженным из живых существ, она свернулась в кресле у огня, стала пить чай и просматривать стопку книг и журналов на разных языках, лежащих на столике. Втайне Шаннон была благодарна Фабрису за его обман.
Уже спустились сумерки, когда у входа в замок резко затормозил серебристо-серый «мерседес». Движимый каким-то шестым чувством, выработавшимся за время долгой службы у Амадео, его камердинер мгновенно оказался у дверцы автомобиля.
— Привет, Мигель, — сказал Амадео, поднимаясь по ступенькам. Коротким жестом он сбросил с себя верблюжье пальто, надетое поверх темного костюма. Он провел рукой по седеющим волосам и откинул их назад, открыв высокий, бронзового цвета лоб. Затем медленно огляделся, как будто постепенно привыкая к более медленному темпу жизни после парижской сутолоки.
— Кто-нибудь уже прибыл? — За годы испанский язык, на котором Амадео говорил со своим камердинером, сократился до телеграфного стиля.
— Да, сеньор. Все гости уже прибыли. Его превосходительство посол и донья Оливейра приехали совсем недавно, и я только что показал им их комнату. Граф Вошамп приехал незадолго перед ними. Графиня прибыла отдельно.
Амадео бегло просмотрел список, который подал ему Мигель.
— А, хорошо. Вижу, месье Фабрис все же смог приехать с Сабиной… — Он улыбнулся, думая, что рыжеволосая продавщица из «Диора» прибавит вечеринке немного огня.
— Нет, сеньор. Очевидно, в последний момент мадемуазель Сабина не смогла приехать, но месье Фабрис привез вместо нее мадемуазель Фалун.
Имя показалось знакомым, но Амадео не смог связать его с конкретным лицом и не стал задумываться. Он раздраженно нахмурился:
— Как неудобно! Ну да ладно. Гости хорошо устроились?
— Да, сеньор. Все в порядке. Была проблема, когда графиня потеряла свой саквояж, но его быстро нашли.
Амадео нетерпеливо прервал его.
— Сколько завтра будет охотников? — спросил он, начиная в уме подсчеты. — Отсюда должно быть десять, так что всего будет сорок, включая группы из Бельпуара и Гиза.
— Нет, сеньор. Из Ле-Турель будет одиннадцать. Очевидно, мадемуазель Фалун будет охотиться.
Амадео удивленно поднял брови, немного утешаясь тем, что отсутствие Сабины компенсируется одним дополнительным охотником.
— Пойдем на кухню, Мигель, пока гости не начали спускаться на ужин.
С энергичным и деловым видом Амадео устремился внутрь замка. Его интерес ко всему, что было связано с Ле-Турель, заполучить который Амадео так страстно желал, был просто исключительным, и слуги знали, что ничто не ускользнет от его пристального внимания.
— Добрый вечер, Альбер, — приветствовал Амадео шеф-повара, войдя в кухню. Это было выбеленное помещение со сводчатыми потолками, уставленное медными кастрюлями, сковородками, формочками и приспособлениями всех видов. Шеф-повар в высоком белом колпаке хозяйничал у плиты, ему помогали двое учеников. Огромная комната была полна восхитительных запахов, говорящих о том, что ужин скоро будет готов.
— Добрый вечер, месье Бенгела. — Шеф-повар протянул ему меню на уик-энд. Некоторое время они совещались относительно намеченного на этот вечер ужина из семи блюд.
— Мигель, напомни, чтобы заливное как следует охладили.
— Да, сеньор.
Одобрительно кивнув Альберу, Амадео вышел из кухни. Посмотрев на часы, он прикинул, что перед ужином еще успеет недолго посидеть в сауне.
В начале девятого Фабрис, поправив галстук-бабочку и разгладив лацканы смокинга, постучал в дверь Шаннон.
— Как она прелестна, — продекламировал Фабрис при ее появлении. — Живанши, я угадал?
— Да. Что за память у вас, Фабрис! — восхитилась Шаннон, касаясь своего платья из темно-синего шелкового жоржета, вырез которого был вышит блестками. Шаннон эффектно подвела глаза, стянула волосы в пучок, укрепив его у шеи, а на ноги надела туфли из тончайшего черного атласа на прямых высоких каблуках.
