Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия

— Что это? — шепчу я в трубку, не в силах скрыть улыбку.

— Одна.

— Одна?

— Это была одна улыбка. Я собираюсь заслужить еще две улыбки от тебя к концу дня.

Мое сердце переворачивается и делает колесо.

— Приятного вам занятия, мисс Джеймисон. Я заеду за вами на наше свидание после школы.

Он вешает трубку и идет по коридору.

Я держу телефон у уха, как завороженная, и пристально смотрю вслед его отступлению.

Зейн Кросс — опасная, очень опасная сила.

Потому что, вопреки всем обстоятельствам, вопреки всем проявлениям здравого смысла и порядочности в моем теле, я думаю, что я, возможно, влюблена в него.

ГЛАВА 39

Зейн

Вызов от папы раздался, когда я был на кухне с девушками из кафе, планируя обед для Грейс.

— Ммм. Да, вот оно. — Мои глаза закатываются, когда я пробую приправу на ложке. — Не говори Мартине, но если ты когда-нибудь захочешь вернутся и готовить для нас, я все устрою.

— Ты непослушный мальчик. Ты слишком привык, что сестры дерутся из-за тебя.

— Меня больше не интересуют сестры. Я занятой человек, но для тебя я сделаю исключение.

Я подмигиваю.

— Непослушный…непослушный. — Глория колотит меня ложкой, громко смеясь.

Ее волосы серебристые, а глубокие морщины от смеха разбегаются по краям глаз.

Я уклоняюсь от каждого удара, а затем устремляюсь к ней, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Спасибо, что делаешь это.

— Ты же купил ингредиенты, но зачем вообще заказывать такое дорогое блюдо?

— Одна моя знакомая обожает твою обычную пасту. Эта просто сведет ее с ума.

Глория хихикает.

— Кто та счастливица, у которой мой милый Зейн ведет себя как дурачок? — Выражение ее лица становится кислым. — Это ведь не тот, кто выложил твою задницу в интернет, да?

— Ты ведь не в первый раз видишь мою задницу, правда? — ухмыляюсь я, откидываясь на стойку.

— Ай яй яй. Я ведь тебя мало шлепала, пока ты рос, да?

— Глория, не говори со мной грязно на публике.

Я ухмыляюсь и отпрыгиваю назад, едва не попав лопаткой в голову. Тихо смеясь, хватаю яблоко.

— Откуда ты знаешь об этой картине?

— Ты слышал о Джинкс?

Я стону.

— Нет, Глория. И ты тоже.

Глория делает знак другим женщинам в кафе, чьи занятые руки меня не обманывают. Они все слушают.

— Девушки убедили меня загрузить что-то на свой телефон.

Она отмахивается, словно ей неинтересно узнавать, что такое приложение.

— С каких это пор тебя интересуют секреты Redwood Prep?

— Это не только школа, mijo. Судя по всему, — она смотрит в обе стороны и манит меня поближе, — эта Джинкс постит о твоем отце.

— Что?

Я хватаю телефон и проверяю уведомления.

У Джинкс сегодня несколько постов. Тот, что про папу, не набрал столько популярности, как тот, где мы с Грейс едем в школу в одной машине, но он все еще там.

На фотографии Джинкс папа одет в костюм обезьяны с поднятыми руками за трибуной. Заголовок гласит: «Кросс против Альбертсона: может ли бог рока победить за пределами сцены?»

Эта история выглядит неуместной на фоне моих дымчатых фотографий с Грейс, фан-видео, на котором Датч ведет Кейди на занятия, и вчерашнего видео, на котором машина Датча подпрыгивает на обочине шоссе.

Почему здесь освещается кампания отца? Джинкс даже упоминает усилия отца в кампании и подчеркивает, что он теряет обороты в опросах.

С каких это пор Джинкс интересуется политикой?

Пока я пользуюсь приложением, на мой телефон приходит сообщение.

Папа: Я в городе. Мы сегодня поужинаем дома.

Приходит еще один текст.

Папа: Приходи на час раньше остальных. Нам с тобой надо поговорить наедине.

Я выпрямляюсь, беспокойство скользит под кожей. Знание того, что кампания отца не идет хорошо, добавляет новый уровень предчувствия к тексту.

— Что случилось? — спрашивает Глория, поднимая к моему лицу руки, посыпанные мукой.

Улыбаюсь, той самой улыбкой, которая всем кажется совершенно естественной. Всем, кроме Грейс.

— Мой отец хочет провести семейное собрание.

Ее лицо вытянулось.

— Он тоже видел твои обнаженки в интернете?

Если бы.

В последний раз, когда отец выбрал меня для разговора, у Грейс отказали тормоза, и она чуть не погибла.

На этот раз я не буду рисковать.

Направляясь на парковку, набираю номер Сола.

Он отвечает после первого гудка.

— Да?

— Присматривай за Грейс для меня. Не выпускай ее из виду.

— У нас для этого есть лакей, Зейн.

Я останавливаюсь и массирую переносицу.

— Хорошо. Но скажи Холлу, чтобы он к ней не подходил.

— Сделано.

— Я серьезно, Сол. Позвони мне немедленно, если потеряешь ее.

— Мы сохраним твою жену в безопасности, Зейн. — Он делает паузу. — Ты хочешь рассказать мне, что происходит?

— Я дам знать позже.

Бросив телефон, завожу машину и выезжаю из Redwood Prep.

Мои кроссовки стучат по полу, когда я вхожу в дом, который папа делит с Мэрион. Или, точнее, в дом, который Мэрион делит сама с собой. Папа для нее такой же призрак, как Слоан для Грейс.

Мой взгляд устремился к лестнице, ведущей в комнату Грейс. Помню, как я поднимался по этой лестнице и застал ее в душе. С мокрыми кудрями и капающей по ее идеальному лицу к ее идеальному телу водой, я так сильно хотел ее поцеловать, что мне казалось, будто я под кайфом.

В тот день она была запретной тайной. Тоской, тихим ядом, просачивающимся в мою грудь. А я для нее был грязной тайной, которую она отчаянно пыталась вычеркнуть из своей жизни.

Теперь она моя жена.

Теперь я ее муж.

Теперь на карту поставлено очень многое.

В доме царит мертвая тишина.

Машины папы не было в гараже, как и машины Мэрион. Я приехал сюда, увидев, что студия папы пуста. Теперь я не уверен, где искать. Несмотря на все способы, которыми папа нас знает, вокруг него все еще есть мир секретов.

Что-то глухо ударило меня сзади.

Я оборачиваюсь и вижу Мэрион у входной двери. Сумка с продуктами, которую она несла, лежит на полу. Яблоки и апельсины катятся по полу, проносясь мимо меня, словно разноцветные перекати-поле. Из сумки с мясом у ее ног сочится вода и кровь.

Тишина кричит громче, чем банши.

Мы смотрим друг на друга.

Нас двое.

Разные и в то же время связанные.

Она женщина, которая любит Грейс больше жизни.

Я человек, который любит Грейс до смерти.

Мой мозг ищет шутку, которую я могу сделать, легкую тему для разговора. Мэрион была добра ко мне, когда мы жили здесь.

Но теперь она тверда как лед.

Я не могу придумать ничего, что могло бы нарушить тишину.

Ее пальцы роются в сумочке.

— Мне стоит сказать «добро пожаловать домой»? Я не хочу.

Нет, я сомневаюсь, что она это сделает.

Мой взгляд скользит по ее наряду, выискивая трещину где-нибудь под дорогим пиджаком и броскими украшениями.

— Прошло много времени. Ты хорошо выглядишь, — вежливо говорю я.

— Я выгляжу… — Она издает сдавленный, горький смешок. Секундой позже ее сумочка летит в меня.

Не уклоняюсь от нее, не так, как от игривых ударов Глории на кухне. Сумка стукается мне в плечо и падает на пол.

Я не вздрагиваю, даже если мне больно.

Мэрион подходит ближе. Ее улыбка кривая и темная. В ее глазах я вижу жажду моей боли. Она жаждет ее.

Я остаюсь на месте. Не спускаю с нее глаз.

Позволю ей питаться мной, если она этого хочет. Я не откажу ей в удовольствии попытаться сломать меня. Она та, кого Грейс любит. Одного этого достаточно, чтобы держать мой рот закрытым, а руки за спиной.

— Моя дочь с тобой?

— Она в школе.

— Я имела в виду, — ее тон напоминает лай, и она выдыхает, сдерживая эмоции, — она все еще живет с тобой?

Я спокойно смотрю на нее.

— Да.

— Ты с ней спишь? — Я не отвечаю. — Понятно. — Она качает головой и бормочет себе под нос. — Значит, ты настроена довести это дело до конца.