Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия
Вызов.
Но я не приехал ссориться со свекровью.
— Папа вернулся в город. Поскольку его пока нет дома, я зайду в другой раз.
Я успеваю сделать несколько шагов, прежде чем Мэрион рычит на меня.
— Не думай, что ты победил.
Замираю спиной к ней. Тихо говорю:
— Ни одна часть меня не хочет войны с тобой, Мэрион. Мы оба на стороне Грейс.
— На стороне Грейс? — еще один безумный смех срывается с ее губ. — Нет. Ты не на стороне моей дочери, Зейн. Ты избалованный, развратный принц, которого никогда не учили, что люди — не вещи, а женщины — не игрушки. Единственная сторона, на которой ты…твоя собственная.
Я медленно смотрю на нее. Она дрожит, как лист на ветру. Руки сжаты в кулаки по бокам. Ее глаза — темнее, чем у Грейс, более усталые, избитые и безнадежные — пронзают мои.
На мгновение мне становится ее жаль.
Ее смятение — это то, к чему я могу протянуть руку и прикоснуться. Ее тоска горький привкус во рту. Ее разрывают изнутри, ее части разлетаются на меня, как ракеты.
— Зейн Кросс. Король Барабанов, — саркастически говорит она.
Внутренний стон пронзает меня. Даже взрослые теперь читают приложение Джинкс.
— Ты не король. Ты никчемный. Шутка.
Палки и камни находят свою цель. Мое сердце обливается кровью.
Шутка. Это то, кем я был всю свою жизнь. Никогда не беспокоило меня, пока я не решил, что хочу быть кем-то другим. Чем-то большим. Хорошим мужем для Грейс. Хорошим человеком. Но никто не может увидеть, кто я, потому что то, кем я был, все еще следует за мной, как тень.
Мэрион медленно обходит меня по кругу.
— Я видела, как ты кружишься перед камерой без рубашки. Я видела, как ты обнимаешь полуголых девушек. Я видела, как ты целуешь незнакомок. Трогаешь их груди, их тела. Все на видео. Смеешься, когда сжимаешь их интимные места, смеешься, когда они касаются тебя в ответ. — Ее взгляд темнеет от осуждения. — У тебя нет стыда. Никакого. А я и не знала.
Она останавливается передо мной. Ее глаза бегают туда-сюда.
Впервые ее гнев утихает.
— Я не знала, что означал этот взгляд в твоих глазах, когда ты увидел Грейс, стоящую в том ресторане в ту ночь, когда твой отец познакомил нас. Я не понимала, почему твой взгляд следил за моей дочерью каждый раз, когда она входила в комнату. Я не узнавала, как ты смотрел на нее, на ее тело, на ее изгибы. Как ты истекал слюной и хотел. Как ты планировал заняться с ней сексом, как животное. — Я гримасничаю. — Почему я должна думать, что сводный брат захочет прикоснуться к своей сводной сестре? Почему я должна думать, что моя дочь, учительница, прикоснется к ученику? Почему я должна думать? Почему? Даже у гангстеров есть правила. Даже у наркобаронов есть порядочность. Даже заключенные убьют педофила за то, что он прикоснулся к ребенку.
— Я не ребенок, — твердо говорю я.
Она говорит так, будто не слышит меня.
— У всех нас есть свои черты. У худших из нас. У монстров, которых мы запираем и стараемся не думать о них. Даже у них есть кодекс чести.
— Твоя дочь не монстр. — Я вздергиваю подбородок. — Называй меня как хочешь, но Грейс не развращала меня. Я был взрослым, когда выбрал ее, и я был взрослым, когда добивался ее. Все остальные могут думать, что хотят, но ты из всех людей должна знать правду.
— Правда в том, что ты ее погубил. — Мэрион смотрит на меня сверху вниз, переходя от жажды к откровенной ненасытности моей боли. — Но если ты думаешь, что так закончится история моей дочери, ты сумасшедший. Ты ослепил ее, но где-то в этом влюбленном, глупом заклинании, которое ты соткал, она все еще сильна. Она все еще борется. Она не настолько потеряна в тебе, чтобы позволить поглотить ее. Пока нет. Не полностью. Она вырвется на свободу.
— А что, если она не захочет быть свободной? Или… — Я смотрю на нее сверху вниз, — что, если я дам ей другой вид свободы?
Мэрион усмехается.
— У меня есть прошлое. Я веселился, и ты права, я веселился публично. Но я покончил с этим. Мне нужна только Грейс. И осознание того, что я ее не заслуживаю, делает меня еще более решительным в том, чтобы заслужить ее. Чтобы доказать это…
Мэрион запрокидывает подбородок и смеется.
Раздражение внутри подпрыгивает, как приманка. Мне не терпится защитить себя. Защитить нас. Но Мэрион не интересует ничего из того, что я говорю.
— Ты когда-нибудь видел, как маленькая девочка учится в темноте? Я видела. — Она поджимает губы, погрузившись в воспоминания. — Они вырубили нам свет, и на следующее утро у Грейс был тест. Та маленькая девочка взяла свой стул и передвинула его к окну, чтобы заниматься при лунном свете. А когда облака закрыли луну, она передвинулась к окну у фонарного столба.
Я ей верю. Грейс жаждет света, как мотоцикл жаждет открытой дороги.
Она — все, что есть хорошего, правильного и истинного в этом мире. Ее преданность Слоан, ее верность матери, многочисленные попытки покончить со мной — все это из-за этого света. Чем больше моя тьма пытается затянуть ее в глубины, тем больше ее свет сияет.
— Даже если это будет означать, что я потеряю жизнь, — мать Грейс смотрит на меня, — я спасу ее.
Резко повернувшись, Мэрион наклоняется, берет сумочку и достает конверт. Она прижимает его к моему животу.
— Что это?
— Документы о разводе.
Я сдерживаю дыхание, заставляя себя оставаться неподвижным. Оставайся спокойным.
— Я уже подписала их. — Конверт хрустит под ее ухоженными ногтями. — Я больше не буду упрямиться. Я уйду. Я не буду. Бери все, кроме моей дочери и одежды на мне.
Мои ноздри раздуваются.
Я остаюсь неподвижен.
Мэрион видит, что я не пошевелился, чтобы взять конверт, и ее взгляд блуждает по моему лицу.
— Это то, чего ты хотел, да? Ты и твои братья? Вот почему ты обманул мою дочь и держал ее в заложниках? Чтобы я бросила вашего отца, ушла из вашей жизни? Чтобы вы могли вернуть свое королевство?
— Это не то, чего я хочу, — практически рычу я.
Наследство.
План разлучить отца и Мэрион.
Такое ощущение, что это какой-то далекий мир.
— Я люблю твою дочь. И я никогда, никогда не покину ее.
Мэрион ослабляет хватку на документах о разводе.
Конверт летит к полу, легкий, как перышко, несмотря на тяжелый, изменивший мир документ внутри.
Я не вижу ее руки, пока не становится слишком поздно. Пока она не бьет меня по лицу и не откидывает голову влево.
— Возьми меня вместо этого, — выплевывает она. Прохладный пот стынет на ее коже, создавая раскаленные капли, которые скользят по ее виску к подбородку. — Убей меня вместо этого. Уничтожь меня вместо этого!
Я держу свой измученный взгляд на полу, мои руки застыли как кулаки, мой рот закрыт. Я стою там, пока она снова бросает в меня свою сумочку. Пока она находит еще больше снарядов — свои туфли, тюбик помады, стеклянный стаканчик на стойке и, наконец, пресс-папье на буфете.
— Ах! — вскрикиваю я, когда тяжелый предмет ударяет мое восстанавливающееся запястье. Идеальное попадание в яблочко.
Боль пульсирует, разливаясь по всему телу.
Мой крик отчаяния выводит Мэрион из состояния безумия. Она останавливается с корзиной над головой, готовая бросить ее в меня.
Медленно, с болью опускает руки, и корзина катится по земле.
На долю секунды в огромном особняке слышно только наше хриплое дыхание.
— Пожалуйста, — умоляет она, и ее плечи опускаются, — отпусти… ее…
Я обхватываю запястье и смотрю в лицо женщины, которая имеет полное право меня ненавидеть.
Пора уходить.
— Позвони кому-нибудь. Тебе сейчас не следует оставаться одной. Грейс этого не хотела бы.
Боль в запястье невыносима, но что-то подсказывает мне, что Мэрион страдает еще сильнее, чем я.
— Ей все равно, — хнычет Мэрион. — Она выбрала тебя. — Я замираю. — В кабинете директора я сказала ей, что пока она с тобой, она больше никогда меня не увидит и не заговорит со мной. — Мэрион смотрит в землю, ее нижняя губа дрожит. — Она выбежала. Она выбрала тебя.
