Пуанта (СИ) - Тес Ария
— Да, госпожа Александровская.
Глава 18. Пуанта
Пуанта — это самый трудный, впечатляющий ход в маневре или комбинации.
Амелия; 23
Аккуратно провожу по его лицу кончиками пальцев и улыбаюсь.
— Все будет хорошо.
Макс не поддерживает моего настроения, он чувствует себя не в своей тарелке, но что тут сделаешь? Он это понимает и слегка мне улыбается, я киваю.
— Не волнуйся, родной, все будет хорошо. Мы со всем справимся…
— Если все кончится плохо…
— Не кончится.
— Амелия…
— Макс, хватит! — выпаливаю, от чего он ловит шок, и тогда я приближаюсь снова и хмурюсь, — Ты помнишь, о чем мы говорили?
— Да.
— Ты мне веришь?
— Абсолютно.
— Тогда повтори: все будет хорошо.
— Я люблю тебя.
— Повтори.
— Все будет хорошо.
Я медлю еще мгновение и целую его, как раз в тот момент, когда Кирилл вводит ему наркоз.
Вообще, это запрещено на всех уровнях, но не для таких как мы. Для нас запреты не существуют, мы на особом положении, которому я, в кои то веки, рада. Мне ведь можно посидеть с ним до того момента, как подействует лекарство, что я и делаю. Присаживаюсь рядом и крепко сжимаю его руку. До операции примерно десять минут, его совсем скоро должны увести, и я не удивляюсь, когда дверь в палату открывается.
— Мне сказали, что я могу пойти с ним…
— О, ты непременно с ним пойдешь.
Голос странный. Нет, я его никогда не слышала, но звучит он больно надменно, поэтому я резко оборачиваюсь, наставив на человека пистолет. И да, я знаю, чувствую, что он мне понадобится — передо мной стоит Ксения. Со своим пистолетом. Она красивая, прямо как я себе ее и представляла. Высокая, статная, с идеально прямой спиной и идеально холодным взглядом.
Мы молчим. Странный это момент встречи с бывшей, которую я когда-то так боялась — я же винила себя за это. Потому что знала: мне на нее было плевать. Так нельзя, это неправильно, но я всегда учу Августа не врать, а врать себе — это последнее, что тебе на самом деле нужно, и я давно уже не скрываю. Я Макса так сильно люблю, что не было у меня вариантов отказаться от него. Это ведь все равно, что отказаться от кислорода, и вот к чему я говорю. По факту я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы не Август. Не забеременей я тогда, сбежала бы? Оставила его? Согласна была бы стать его любовницей? Я правда не знаю. Мне хочется верить, что нет. Всем хочется верить, что они лучше, чем есть на самом деле…
— Наконец-то мы встретились, — тихо говорит она, и я в ответ киваю.
— Я тебя такой и представляла.
— Какой же?
— Красивой.
Ксения усмехается, а потом отводит предохранитель и наклоняет голову на бок.
— Наверно каждая жена мечтает о таком вот рандеву. Холодными ночами, в холодных постелях, в слезах…они мечтают стоять напротив любовницы мужа с дулом у ее головы.
— Я не его любовница.
— Правильно, больше нет. Теперь ты его жена.
— Да. И я не позволю тебе навредить ему.
Отвожу свой предохранитель, и губы Ксении трогает улыбка. Я молчу, она тоже, но недолго. Тихо, почти нежно шепчет.
— Ну давай. Насчет три? Проверим, кто лучше стреляет, малыш? Раз.
Шумно выдыхаю.
— Два.
Готовлюсь.
— Три.
Нажимаю на курок.
Щелк.
Ничего не происходит, а комнату разрывает от громкого смеха. Ксения в момент перевоплощается, когда вся ее холодность падает к ее длинным ногам, и я вижу безумие. Страшное безумие, оно ее уродует по щелчку пальцев.
— Ты на самом деле готова убить ради него?! — вопрошает, а у самой глаза горят бешеным огнем, — Черт, а мы так похожи с тобой по итогу то!
Я отступаю ближе к Максу, закрываю его собой, как раз в тот момент, когда дверь открывается. Ксения без раздумий стреляет, и бедному медбрату только чудом удается успеть пригнуться. На месте дыры в стене должна была быть его голова…
— ПОШЕЛ ВОН! — орет она, — ИЛИ Я ТЕБЕ БАШКУ ПРОСТРЕЛЮ! ВОН! КТО ПОПРОБУЕТ ПРОНИКНУТЬ В ПАЛАТУ, УБЬЮ! И ИХ УБЬЮ! СРАЗУ! ВОН!!!
Она хватается за кресло и в считанные секунды ставит его под дверь, блокируя ее, а мне наивно кажется, что это хороший момент для попытки ее остановить. Я хватаюсь за длинный шприц, делаю шаг и тут же замираю под дулом, который на меня в мгновение ока переводит бывшая жена моего мужа.
— А-а-а… — тихо мотает головой и цыкает, — Не стоит этого делать. Ты же не хочешь умереть раньше времени?
Отступаю назад к Максу. Ксения же улыбается и обходит комнату, а потом присаживается в другое кресло у стены напротив. Что она задумала? Пока не знаю, но что-то подсказывает — это ненадолго: она слегка мотает пистолетом, небрежно так, намекая, чтобы я села.
— Я много раз думала… — после достаточно долгой, напряженной паузы, кивает, — …Какая ты?
— Разочарована?
— Удивительно, но нет. Ты мне симпатизируешь, малышка Амелия.
— К чему тянуть? — также тихо спрашиваю, хмурюсь, — Ты здесь, чтобы убить его? А потом меня?
— Вообще-то нет. Конечно, изначально план был такой, но потом я подумала…и что? Он умрет, и его боль закончится, а такой расклад мне не подходит.
— И какой же подходит?
— Убить его иначе — вот чего я хотела.
— В смысле?
— Забрать у него тебя.
Ну…не сказать, что я удивлена. Слегка усмехаюсь и отворачиваюсь, молчу, пока Ксения достает сигарету и раскуривает ее, но с первым облаком дыма не выдерживаю. Жму плечами.
— Так к чему тянуть?
— Он должен видеть.
— Ты хочешь, чтобы он проснулся от наркоза…
— Да. Но…знаешь, есть же и другой вариант…
— Чтобы ты просто ушла, и оставила нас в покое?
— О, нет, это не вариант.
— Какой тогда?
— Пока мы будем ждать, поболтаем. В конце концов, когда ты узнаешь всю историю, может быть и сама захочешь его убить? Лучшая месть — чтобы он знал, как ошибался.
— Хочешь настроить меня против мужа? Не выйдет. Я знаю его абсолютно полностью и доверяю ему также абсолютно.
Ксения начинает смеяться. Закинув голову назад, также откинув свои длинные, красивые волосы. Я стараюсь не реагировать — провокация, вещь такая. Не достигнет цели, не получит результата.
— Ты? Знаешь его? Нет. Вот я его знаю. Тебя же он боится, поэтому никогда не признается во всем, что делал в своей жизни. Макс понимает, что только я приму его любым, со всей его грязью, со всеми его плохими, неправильными мыслями. На его стороне всегда буду только я.
— Это не так.
— Что ты тогда теряешь? Или боишься разочарований?
Пару мгновений медлю, смотрю на Макса, а потом сжимаю его руку и киваю.
— Не боюсь. Начинай.
Теперь медлит Ксения, видимо решает с чего начать, прикладывая дуло к голове. Прикрывает глаза…ага, нащупала, улыбается ведь..
— Мы познакомились, когда нам было по тринадцать лет.
— Тебе перевели из Лондона, я знаю.
— Да, но не то чтобы перевели…Скорее попросили отца меня забрать.
— Почему?
— Я была слишком умной, и это их пугало.
Нарциссизм — прекрасно. Не отвечаю, она хоть и ждет реакции — я по-прежнему ее не даю, киваю.
— Продолжай.
Ксению такой расклад злит, и это только подтверждает мои мысли, но она, как я, отлично себя контролирует — улыбается шире.
— Когда я впервые увидела его, сразу знала — он будет моим. Ты должна понимать, это не вопрос выбора. Макс — идеальный. Он даже в том возрасте и со всеми его глупостями был таким. Его взгляд, его лицо, его поведение…
— Я понимаю.
Пару раз кивает.
— Но он был всего лишь неограненным алмазом, а это меня не устраивало.
— И что же ты сделала, чтобы его огранить?
— Подтолкнула его к правильному решению. Знаешь, у нас школа была совершенно другая, не такая, как у всех обычных людей. В ней учились только самые привилегированные члены общества, скажем так, только лучшее. Но даже в наши ряды нет, нет, а залетали пылинки вроде тебя.
— И одну из таких пылинок ты покалечила?
