48 минут, чтобы забыть. Фантом (СИ) - Побединская Виктория

— Собеседник из меня не очень. Не с кем болтать было.

— А твоя мама?

Я на всякий случай оглядываюсь, проверяя, нет ли хвоста, потому что внутри возникает стойкое ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Еще пару кварталов отсюда я разглядела чью-то фигуру в стороне от центральной дороги, но сейчас обратный путь пуст. «Это просто паранойя», — успокаиваю я себя.

— Мы созваниваемся периодически.

— Почему ты не осталась с ней?

Рей пожимает плечами: — Не сложилось. Наблюдать за мельканием отчимов, каждые раз привыкая к новому небритому лицу утром в ванной, не было желания. Так что я сама на суде Торна выбрала.

Я на минуту задумываюсь, каково это, когда тебе приходится выбирать. И когда выбора при этом особо то и нет.

— Он хороший, — будто бы оправдывается Рейвен. — Просто не понимает, как это — быть нормальным отцом дочери. У него же в Эдмундсе мальчишки.

Глядя на Рейвен, я думаю, что мы с ней не такие уж разные. Большую часть своей жизни я провела в интернате, как она в лаборатории, но ни одна из нас не была на своём месте. Ни одну из нас по-настоящему так никогда и не любили. Но мы упорно убеждали себя, что это не так. Рейвен говорит, что Коракс был ей домом. Я же понимаю, что единственное место, что могла таковым назвать, было рядом с парнями. Долгие недели я упорно искала путь назад, в свою прежнюю оболочку, цепляясь за ускользающие воспоминания, как за дым. Но теперь понимаю, мне никак не расположиться в себе самой. Старая Виола умерла в том замке, что построила из воздушных стен, да я и сама больше не хочу туда возвращаться. Можно сказать, что теперь у меня статус бездомной. Я делаю медленный вдох, бросая взгляд на вырисовывающееся из-за поворота здание, верхняя часть которого полностью остеклена графитовыми стёклами, и неосознанно цепляюсь за шарф. Наконец мы останавливаемся.

— Сигнализация? — спрашиваю я прежде, чем подойти ближе.

— Насколько мне известно, отсутствует, — отвечает Рейвен. — Здесь больше нет ничего ценного. Только стены, они даже мелким форточникам без надобности. И один охранник на проходной. — Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Рейвен скашивает глаза направо, в сторону входа, и добавляет: — Вооруженный.

— Глупая затея, — бурчу я, порываясь уйти. Только напарница преграждает мне путь к отступлению рукой.

— У меня с собой транк. Ты можешь отвлечь его, а я усыплю. Считай, пара часов у нас в кармане, — предлагает она. — Сделай вид, что потерялась или позвонить попроси. Заставь его выйти из этой собачьей будки.

Я выглядываю из-за угла, оценивая возможные последствия. — И как я, по-твоему, должна это провернуть?

Рейвен окидывает меня с ног до головы лукавым взглядом. И когда я все еще не понимаю ее намеков, поясняет: — Какой бы ты себя не считала «на любителя», среднестатистическому мужику есть на что попялиться. Думаю, если ты распустишь волосы, процесс пойдет проще, — кривит она губы в усмешке, указывая в мою сторону пальцем, отчего мне хочется шлепнуть ее по руке. — Но если не уверена, мы можем поменяться.

— Нет уж. Стреляй в него транквилизатором сама, — говорю я, унимая противную панику, просыпающуюся в груди. Но так как иного плана у нас нет, выбирать не приходится. Собрав волю в кулак, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, а потом натягиваю на лицо самую обворожительную улыбку, которую только может изобразить мой настрадавшийся организм, и уверенным шагом иду вперед.

— Извините, сэр, — окликаю я, предупредительно выставляя руку вперед и даже не пытаясь прятаться. Ведь мне нечего скрывать. Охранник поднимает голову.

У мужчины редкие волосы, видимо, поэтому постриженные почти налысо, и огромный уродливый шрам на шее, как будто кто-то пытался перерезать ему горло. Его обрюзгший живот говорит о том, что он давно не был в зале, но даже несмотря на это, я опасливо сжимаю плечи. Охранник тянется к чему-то рукой, вероятно, оружию, но убедившись, что я одна, встает и выходит наружу с пустыми руками.

— Я, кажется, заблудилась, вы не подскажете, где мы?

Рейвен оказалась права. Выманить его из будки оказывается не такой уж сложной задачей. Мужчина делает шаг вперед, потом второй, даже не поворачиваясь в обратную сторону. Он неловко улыбается: — Не стоит бродить здесь на ночь глядя в одиночестве.

Мне кажется, я переигрываю, потому что вместо того, чтобы делать ноги, закусываю губу и иду ему на встречу. Моя задача — держать внимание на себе. Ну же, Рейвен, где тебя носит?

— Может, у вас есть карта? Я пытаюсь сделать голос по-детски наивным.

— Думаю, я смогу объяснить и так… — Но договорить он не успевает, вскидывает руку, хватаясь за шею, а потом падает, как подкошенный. Мне приходится подхватить мужчину, обернув руки вокруг его широкого корпуса.

— Рей, — зову я, чувствуя, как чужое тело ускользает вниз, словно мешок с песком.

— Придержи его пока, — командует она, убирая пистолет за пазуху. Мне хочется высказать все, что я думаю, но дыхания ответить не хватает.

— Сколько ж ты весишь, — пыхчу я, не в состоянии справиться с возложенной ношей. — Рей, давай быстрее! Наконец Рей приходит на подмогу, и мы затаскиваем охранника внутрь.

— Обыщи его, — командует Рейвен, закрывая за нами дверь. — Ключи, карты, а я проверю на посту. Заодно посмотрю, если ли внутри камеры.

Пока я обшариваю содержимое его карманов, она возвращается, держа в руке новенький телефон. И вроде все идет по плану, но спокойствие начинает подтачивать лёгкость, с которой мы проникли внутрь. Я заглядываю сквозь стеклянные двери приёмной. Внутри пусто. В течение долгих трех минут Рей возится с замком с помощью раздобытых у охранника карт доступа, и когда тот наконец издает дружественный щелчок, оглядывается через плечо, кивая, чтобы я следовала внутрь.

— Где именно был взрыв? — спрашиваю я.

Рей кивает в сторону: — Идем.

Она ведет меня сквозь очередные двери, которые оказываются не заперты. Нетрудно догадаться, что здесь когда-то тоже располагались лаборатории. Кабинеты исчезают, превращаясь в лабиринты темных коридоров.

— Судя по карте, где-то здесь, — говорит Рейвен. Мы останавливаемся и озираемся по сторонам, подсвечивая пустоту фонариками.

— Ты уверена? Дай я сама посмотрю. Я забираю из ее рук коммуникатор, на экране которого отчет о гибели Тайлера Ламма с зарисовкой места взрыва и точного расположения каждого из солдат Коракса. Вот та самая развилка. Я стою в месте, где был Ник.

— Я в том коридоре погляжу, — говорит Рей и уходит. Я киваю, не поднимая глаз.

Вот те ворота, что мы только что прошли — 27В, вот отсек, куда Тай свернул. Я в точности повторяю путь, указанный в рапорте. Коридор без окон, метров десять в длину. Та самая дверь, где была заложена взрывчатка. Я подхожу ближе, подсвечивая дорогу телефоном, и касаюсь белой поверхности стен пальцами. Краска кое-где выкрошилась, пошла трещинами. Я провожу по ней руками, поддеваю ногтем, и кусочек штукатурки падает мне под ноги. Здесь явно не было ремонта много лет. Но это не самое ужасное. Нигде ни копоти, ни следов пожара.

— Рей, — зову я. — Ты должна это увидеть. Но ответом служит тишина. Я оборачиваюсь.

— Рей, — повторяю я, замирая. — Это не смешно.

Ладонью, влажной от волнения, я отталкиваюсь от стены, направляя свет в ту сторону, где исчезла девушка. Ноги дрожат, живот болезненно скручивает, но я продолжаю идти, подсвечивая свои шаги. «Нет, — твердит голос в разуме, — ее не могли так просто схватить. Если бы охранник очнулся, я бы услышала звуки драки. Рейвен никогда не сдастся без боя».

Не замечая, как перешла на бег, я мчусь вперед к месту, где коридор раздваивается, как змеиный язык. За спиной раздается хруст. Я резко оборачиваюсь, направляя свет фонаря вперед. Из темноты появляется фигура. А потом я слышу голос. Бархатный, словно шелест травы, но от него волоски на руках встают дыбом: — Ну здравствуй, Ви. Наконец-то мы встретились.

Глава 17. Старые знакомые