Дебора Диксон - В ожидании чуда
— Ты тоже не можешь этого сделать, — сказал он. — Пора звать профессионалов. Пусть они этим займутся.
— Уже занимаются. Ты еще не понял, Салли, кто я такая? Я и есть профессиональный убийца.
— Перестань, Джесси. Тебе пришлось убить человека, который тебя похитил, и тебе пришлось убить, чтобы спасти Айрис. Это еще не делает тебя профессионалом.
— Ты заблуждаешься, Салли. Именно этим грязным делом я и занималась много лет. Салли, я один из лучших агентов Мунро. Та волшебная сказка о том, как я проникаю в дома и взламываю кодовые замки — фантазия. Реальность заключается в том, что я убиваю людей. Все люди из записной книжки Фила убивают по заданию правительства. Просто я оказалась самой лучшей из них.
14
После такого откровенного признания возражения Салли так и остались невысказанными. В них уже не было нужды. Растерянность окутала его, словно саван, поглотив все эмоции, кроме гнева. Гнев был надежным, знакомым чувством. Вместо ожидаемого прилива жара этот гнев залил холодом и горечью все внутри него. Даже сердце.
Все несоответствия внезапно сложились в четкую схему. Слой за слоем — резкая, нежная, девственница, смертельно опасная. Джесси дурачила его с первой минуты. Вечно выдавала ровно столько, чтобы поддержать его интерес, ровно столько, чтобы уводить его все дальше по тропинке в глубь леса. И в конце концов даже отдала ему свою девственность. И дьявольская ирония заключалась в том, что она никогда и не притворялась невинной. Он сам пришел к этому ошибочному заключению.
— Почему? — Этот вопрос охватывал почти все, что он хотел знать. Ему было все равно, с чего бы она начала.
— Потому что Фил Мунро сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.
Последний кусочек головоломки встал на место.
— Он нашел второго похитителя, которого не сумела найти полиция, — догадался Салли.
— Вот именно. Фил Мунро нанял меня, когда мне было всего двенадцать лет. Показал мне фотографию второго похитителя. Никогда не забуду его лицо. Потом Фил спросил меня, не хочу ли я закончить это дело. Очень умный подбор слов, тебе не кажется?
Салли очень не нравилось то, что он слишком ясно понимал, как велик для нее был соблазн. Полчаса тому назад он и сам хотел добраться до этого человека, чтобы для нее все кончилось. Это было до того, как он узнал, что Джесси вполне может сама за себя постоять.
— Возможно, это он помахал у тебя перед носом морковкой, — сказал ей Салли, — но это ты ответила "да".
— А что бы ты сказал, Салли? — Джессика наконец-то немного смягчила тон. — Подставил бы вторую щеку? Я не смогла. Око за око. Жизнь за жизнь. Фил продал мне патент на отправление правосудия, и я его купила. А ему нужна была всего лишь моя душа.
— Вся целиком.
— Нет, кусочек я оставила себе. По крайней мере, это та ложь, которую я себе скармливала. Я отказывалась от большего количества заданий, чем соглашалась. Никаких женщин. Никаких детей. Я уничтожала подонков. Наркобоссов, продававших крэк детям. Международных террористов, взрывающих все, что им заблагорассудится, не обращая внимания на то, сколько невинных людей погибнет. Рэкетиров преступных картелей. Отбросы общества. По-настоящему плохих парней, без которых общество может прекрасно обойтись.
— И что же случилось? Патроны кончились?
— Иди к черту!
— Сперва ты! — Он пожалел о своих словах, как только произнес их. Она именно это и собиралась сделать, отправившись в ловушку, устроенную похитителями Фила. — Я не это хотел сказать.
— Нет, это. Ты меня ненавидишь за то, что видишь себя во мне, как в зеркале. Мы не так уж отличаемся друг от друга, Салли. Ты охотишься за плохими парнями так же, как это делала я, и по той же причине, что и я. Только ты нацепил значок и позволяешь им сделать первый ход. Я не прошу у тебя прошения. Чтобы это сделать, тебе придется простить себя самого и избавиться от той ненависти, которую ты носишь в себе.
Джессика скрестила на груди руки и продолжила:
— Поэтому я предоставлю тебе более простой выбор, чем простить меня. Арестуй меня или убирайся с дороги. Мне надо делать дело, а мой пистолет находится в соседней комнате.
— Ты никуда не поедешь.
— Посмотрим. Я тебя знаю, Салли. Видела, как ты справился со своим гневом, когда у тебя были все причины меня вздуть. Существует линия, которую ты никогда не переступишь. Чтобы остановить меня, Салли, тебе придется переступить через эту линию. Тебе придется меня ударить, а этого ты сделать не можешь. Ты можешь бить плохих парней, но и пальцем не тронешь женщину или ребенка.
— Не рассчитывай на это!
Когда Джесси отпустила руки и шагнула вперед, Салли понял, что она все еще не поняла намека. И тогда он объяснил ей, сказал то, что должно было точно остановить ее:
— Я убил собственного отца. Так что с тобой справлюсь.
Джессика застыла на месте, отказываясь верить, что Салли способен на отцеубийство. Но все, что она о нем знала, указывало на жестокую реальность — его гнев, его глаза, которые временами становятся холодными и непрощающими, его слова о том, что у него "есть что скрывать, больше, чем многим". Айрис назвала его охотником, выслеживающим добычу, чтобы убежать от собственной тьмы. В глубине души она знала, что это правда.
Он убил своего отца. И никаких объяснений, никаких оправданий, никаких эмоций. Никакой просьбы о понимании. Салли себя не простил. И конечно, не станет просить об этом других.
— Я тебя предупреждал насчет себя, Джесси.
— Может быть, тебе следовало предупредить своего отца. — Эта колкость вырвалась у нее раньше, чем она сумела остановиться, движимая гневом и не совсем понятным ей самой ощущением, что ее предали.
— Я предупреждал. — Только на долю секунды он стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. — Прямо перед тем, как застрелил его, я предупредил, чтобы он убрал руки с горла матери. Он тоже не послушал. Теперь они оба мертвы.
Джессика зажмурилась, чтобы прогнать из воображения картину, как мать Салли была задушена у него на глазах. Она хорошо знала, каково быть беспомощной и стоять рядом, пока убивают того, кого ты любишь. В его голосе не звучало ни сожаления, ни печали. Только чернота, которую она ощущала в нем. Та же тьма, которая преследовала ее по ночам. Открыв глаза, она спросила себя, что хуже, какой поступок отнимает у человека большую частицу души — убить со страстью, а потом ничего не чувствовать, или убить, ничего не чувствуя, а потом терзаться угрызениями совести?
На секунду гнев Джессики смягчился, а потом она вспомнила, что не может себе позволить слабости. Не может позволить себе понимания. И любви. У нее нет времени отпускать ему грехи. Ей предстоит трудное дело. Она не может позволить Салли связать ее чувствами, иначе может допустить ошибку. Джессика сделала еще шаг к спальне и к своему пистолету.
