Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай
– Ты мне нравишься.
– Мне кажется, что тут нечто большее, чем просто нравиться.
Она провела руками по моей груди, ее ногти вдруг страстно впились в мою кожу. Затем она завлекающе посмотрела на мои губы, ожидая поцелуя. Буквально в одно мгновение Перл превратилась в самую сексуальную женщину на свете. Даже без плеток и цепей она заводила меня с полоборота.
Мне не хватало слов, чтобы описать то, что я чувствовал в тот момент. Все, чего я хотел, – чтобы она была рядом со мной – сейчас и навсегда. Я хотел, чтобы каждую ночь она делила со мной постель и каждое утро ощущала мой член. Без нее я превратился бы в призрак, как раньше.
– Да, нечто большее.
Ее ноги обхватили мою талию, а ногти вонзились в спину. Соски ее отвердели, а грудь слегка порозовела. На шее и на лбу выступили капельки пота. Внутренний огонь жег нас обоих.
– Кроу…
Мне нравилось, когда она произносила мое имя. Когда мы впервые занимались с ней сексом, она не издала ни звука. Она не желала, чтобы я знал, насколько ей хорошо. Потом она все же уступила, но имени моего так и не произнесла. Зато теперь я слышал его едва ли не каждые пять минут.
– Пуговица…
– О да, боже…
Она извивалась подо мною, спина ее выгнулась, а ноги раздвинулись еще шире, чтобы мой член вошел на всю ее глубину. Она принимала меня на всю длину, словно подлинная куртизанка. Ей нравилось чувствовать толщину и силу моей плоти.
Она очень сильно намокла. Я бы никогда не стал трахаться с ней, если бы не эта влага внутри нее. Мой член входил и выходил из нее с идеальным сопротивлением, я чувствовал, как она вся сжимается вокруг него и как вокруг него накапливается влага. В ней чувствовалось что-то дикарское, языческое; это было лучшее, что я когда-нибудь чувствовал в постели с женщиной.
Женщины у меня никогда не задерживались дольше трех месяцев. Потом они мне надоедали, и я бросал их. Затем появлялась новая партнерша – это было захватывающе, особенно изучать новые постельные повадки. Но тут шел уже десятый месяц, и все только лишь начиналось. Я не хотел ее терять, и другая женщина мне была не нужна.
Я хотел только эту.
– Прямо туда…
Она со стоном вонзила мне в спину ногти, едва не разрезав мне кожу.
Я вжал ее в матрас, едва не задушив собственным телом, и вошел в нее с максимальной силой, как она и просила, двигаясь внутри нее словно поршень. Ее пи*да сжалась до предела, появилось еще больше смазки; мой член жаждал ее все больше и больше.
– Боже, да!
Ее голова запрокинулась, рот сложился буквой «о». Перл вцепилась в меня еще крепче и, биясь в конвульсиях оргазма, испустила вопль. Ноги ее раздвинулись еще шире, и далее последовала череда стонов и криков.
– Да!
Слушая ее страстные крики, я уже едва сдерживался. Мне всегда хотелось кончить одновременно с ней. Я хотел разделить с ней ее блаженство, хотел наполнить ее до краев своею спермой.
– Кончай же в меня!
Она обхватила руками мой зад и протолкнула меня глубже.
– Заполни меня всю!
Она была одержима желанием вобрать в себя мое семя, насколько возможно. Она произносила самые грязные слова, чтобы завести меня. Ни одна женщина еще не доставляла мне таких сильных ощущений – член мой буквально купался в наслаждении. Но она хотела от него большего.
– Черт, Пуговица, ты что-то слишком горяча!
Она буквально втянула меня в свое лоно, так, чтобы ее нутро двигалось вдоль члена. Это было трудно, она тяжело дышала и, почувствовав, что я снова готов, застонала. Она понимала, что сейчас будет, так как долго трахала меня таким образом.
Мое тело наполнила эйфория – ощущение зародилось где-то в основании позвоночника и затем ринулось наружу. Яйца болели от наслаждения, и, наконец, я выстрелил в нее мощной струей. Член дошел до упора, извергая всю сперму до последней капли. Мышцы спины дрожали от напряжения, ягодицы болели от ее объятий. Сперма наполнила лоно до самых краев, едва не вылившись наружу.
Я чувствовал себя на седьмом небе. Едва лишь кончив, я желал лишь одного – рухнуть рядом с ней и немедленно заснуть. Все расплывалось перед глазами, но я все равно смотрел на ее прекрасное лицо. От моих поцелуев ее губы покраснели и выглядели смятыми, а глаза были прикрыты от удовольствия. И я поцеловал эти губы, все еще желая ее, хотя только что испытал наивысшее наслаждение.
Перл ответила на поцелуй, словно и она не утратила желания после своего невероятного оргазма. Она ладонями обхватила мое лицо, наши языки встретились. Прикоснувшись к ее нежным губам, я почувствовал, как в моем нутре вновь разгорается страсть, словно ничего и не было. Перл еще крепче прижала меня к себе, словно не хотела отпускать никогда. Я был ей нужен больше, чем когда-нибудь; она хотела от меня большего, чем я мог дать ей. Ее губы шевельнулись, и я услышал:
– Кроу, я люблю тебя…
И страсти в ее голосе было столько, что я увидел, как задрожали уголки ее рта. Она еще сильнее впилась в меня ногтями, а ноги крепче обхватили мои бедра.
Я услышал ее слова, но не мог понять смысла сказанного. Мои губы застыли, я весь буквально окаменел. Наконец, слова достигли моего мозга. Этого я меньше всего ожидал услышать от Перл. И при этом мой член все еще оставался в ней, уже начиная потихоньку набухать, а глубоко внутри стекала моя сперма.
Сердце стало биться с перебоями, нервы напряглись до предела. Меня охватила паника, захотелось вскочить и бежать куда подальше. Ее слова прижгли меня, как на лошадь ставят тавро. Она думала, что это признание сблизит нас еще больше. Но на самом деле, эти слова оттолкнули меня от нее.
Та нить, что протянулась между нами, оказалась безнадежно разорванной. Моя душа была разбита вдребезги. Мне захотелось бежать отсюда без оглядки. Я вытащил свой член из Перл и отодвинулся на край кровати.
Она немедленно села и воззрилась на меня, подтянув простыню к груди. На ее лице постепенно проступала гримаса боли. В глазах показался тот особый блеск, который бывает у людей, которых предали или обманули. Перл запахнула простынь на себе, одновременно подтянув колени к груди.
Некогда она сказала
