Здесь умирает надежда - Энн Малком

— В основном я имею дело с менее законными предприятиями. — Он лениво поиграл с несколькими прядями моих волос. — Он вовлечен в различные аспекты преступного мира, включая удержание территорий под контролем, участие в перестрелке и борьбу с другими организациями, жаждущими его территории. Но его основной доход и сфера деятельности — проституция.

Я вздрогнула. Не потому, что имела что-то против секс-работников — на самом деле как раз наоборот. Я считала, что женщины, оказавшиеся в трудных обстоятельствах, принимают еще более трудные решения, и законы не должны наказывать их за это. Они должны обеспечить безопасность этих женщин. От чего я была в шоке, так это от того, что Джей, по сути, был сутенером, чего я не знала. Сутенеры имели ужасную репутацию, и на то были веские причины. Мужчины не должны наживаться на женщинах, продающих секс. И это был наилучший сценарий развития событий. В худшем случае они забирали почти все деньги, избивали их и продавали.

Ничего из этого я не одобряла, ни в малейшей степени. На самом деле я основала благотворительную организацию, чтобы помочь секс-работникам найти выход из таких ситуаций, предоставив им безопасные места для жизни. Я даже наняла нескольким охрану.

Конечно, никто не знал об этой благотворительной организации, потому что она была не совсем законной. Но самый скользкий адвокат моего отца устроил все это для меня.

Но это не заставило меня по-другому относиться к Карсону. Тем более что я не слышала остального.

Так что ждала дальше.

— Я уже вижу, как вылезают твои когти, — сухо прокомментировал Карсон. — Желание бороться за женщин, с которыми в большинстве случаев придурки обращаются как с дерьмом, зарабатывая на них деньги. — Его брови взлетели на лоб. — Я прав?

Я подняла бровь в ответ.

— Ты, конечно, не ошибаешься.

Карсон усмехнулся. Это был прекрасный звук, особенно учитывая, что он происходил в разгар такой темы.

— Я и не ожидал ничего меньшего, — пробормотал он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать меня в макушку.

Я растаяла от этого жеста, совсем немного, пока он не отстранился, и я вспомнила, что ему нужно было сказать еще кучу слов, чтобы я чувствовала себя хорошо в этой ситуации.

— Мы не берем долю девушек, — сообщил он мне. — Не поднимаем на них руку. Однако мы наказываем любого, кто это делает.

— Ты наказываешь любого, кто это делает, — пояснила я.

Карсон коротко кивнул.

Наказание. Довольно широкое слово. Это может включать в себя синяк под глазом, пытку водой или неглубокую могилу. Зная Карсона, я не думала, что он остановится на синяке под глазом, когда дело дойдет до мужчины, поднимающего руку на женщину.

— Если им негде жить, у нас есть дом за воротами с круглосуточной охраной, — Карсон пристально наблюдал за мной, пока я впитывала его слова. — Медицинское обслуживание, уход за детьми, если они хотят поступить в колледж… за все это платят.

— По-моему, это не похоже на работу злодеев, милый, — сказала я ему, и теперь комплимент сладко слетел с моего языка. — Похоже на то, что делают люди на белых конях в сказках.

Карсон не ухмыльнулся моей шутке.

— Я не герой, Рен. Как и Джей. Он будет первым, кто скажет тебе это. Мы не достигли бы этого, будучи благородными. И мы чертовски уверены, что не останемся тут, будучи рыцарями.

Его голос был резким. Он старался не приукрашивать правду. Может быть, совсем немного, он пытался испытать меня, отпугнуть, потому что еще не полностью преодолел свою вину за то, что втянул меня в свой мир.

— То, что мы делаем с этими женщинами, — это наш гребаный способ попытаться уравновесить чашу весов. — Пожал он плечами. — Отделить себя от остальной злобы. Но, по правде говоря, мы ничем не отличаемся от них. Я и раньше убивал людей, Рен. Пытал их. Видел, как жизнь покидает чьи-то глаза. Раньше это не давало мне спать по ночам. Сейчас для меня это не важно.

Он подождал, пока до меня это дойдет. Чтобы я убежала, если понадобится, даже если он держал меня в плену своего взгляда.

— Мне нужно, чтобы ты это знала, малышка. — Он пристально смотрел на меня, пока говорил. — Потому что такова реальность жизни. Сейчас это может тебя не беспокоить. Но позже, когда дойдет реальность происходящего, это может разъесть тебя изнутри. Ты могла бы попросить меня остановиться. Оставить эту жизнь. И как бы я ни был готов сделать все, что ты попросишь, я сделаю все, что угодно, только не это. Я не могу быть никем иным. Я прожил достаточно своей жизни, чтобы понять это. — Он посмотрел на меня долгим взглядом, как будто запечатлевая в памяти. — Мне нужно, чтобы ты это знала.

Я наклонила голову, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Ты действительно недооцениваешь меня, если думаешь, что я захочу изменить тебя. Я не собираюсь мечтать о жизни белого заборчика, двух детях, золотистом ретривере и мужчине, который работает в каком-то офисе, где трахает свою секретаршу. Это моя личная версия ада.

Я наклонилась, чтобы взять его бокал с вином, затем сделала большой глоток.

— Уверена, что не соглашусь со многими вещами, которые ты делаешь в своей работе, но могу сказать тебе прямо сейчас с полной уверенностью: я не ожидаю, что ты будешь кем-то другим, а не тем, кого я встретила.

Мои глаза пробежались по его торсу, задержавшись на татуировке, а затем остановились на его глазах.

— И кем ты являешься прямо сейчас. Обещаю, что всегда буду той женщиной, которая сейчас стоит перед тобой. Я