Брак по расчету - Кингсли Фелиция
Я смотрю на Сесиль, потом на Пьера, потом снова на Сесиль.
– Но платишь ты.
– С удовольствием! – Она восторженно хлопает в ладоши, прыгая по комнате.
Когда я поспешно надеваю необыкновенное платье, уже вечер – а на телефоне скопилось обескураживающее количество пропущенных звонков от Эшфорда, завершившихся последним сухим СМС со словами: «Я уже на балу, а ты выкручивайся как хочешь».
Ну конечно, я выкручусь, мой дорогой Эшфорд, впрочем, как и всегда. Я уже давно поняла, что в этой сказке принц на белом коне – это я.
50
Эшфорд
В Невилл-мэноре полно гостей в самых удивительных масках. Мама такая веселая, какой я не видел ее много лет: до этого дня герцог ее ни разу не приглашал, и теперь она не может поверить своим глазам. Она специально вернулась из Бата, чтобы покрасоваться. К счастью, я потерял ее из виду, как только она переступила порог и смешалась в толпе с остальными мегерами в нарядах Елизаветы I. Их видно за километр: рыжий парик, три слоя белил, на шее белый воротник-горгера невероятных размеров. Нечего и говорить, что мужчины разделились на две команды: Генрих VIII толстый и Генрих VIII худой. У толстой версии сторонников по понятным причинам больше.
Какие эти балы предсказуемые.
При всем этом, учитывая мою практически отсутствующую мотивацию к сложным переодеваниям, я выбрал образ Призрака оперы: белая маска на половину лица, полностью черный фрак и мантия с красной подкладкой. Просто и практично.
– Ты кто? Бэтмен, что ли? – Харринг прыгает на меня из-за спины. Почему я знаю, что это Харринг? Потому что он оделся в себя самого, в форму пилота «Формулы‐1». Даже со шлемом на голове.
– Я – Призрак оперы, – объясняю я.
– Но на тебе только половина маски, ты в курсе? – говорит он, указывая мне в лицо.
– Да, наряд так и предполагает. Ну а ты? Это же не карнавал! Ты же знал, что это торжественное мероприятие?
– Да, но я подумал: а ведь я легенда! Так что надел свою форму и шлем!
– Ты просто забыл, что это бал-маскарад, и надел первое, что попалось тебе под руку, – отрезаю я.
– Так и было, – признается он, понизив голос на пару октав, а потом меняет тему: – А ты что сегодня, один?
– Похоже, так. Джемма испарилась, днем уехала к этой психованной Локсли, и больше я ее не видел.
– Ого, вечеринка в пижамах! – с энтузиазмом восклицает он. – А мы что тут делаем? Поехали к ним!
– В своем извращенном воображении ты представляешь, как они дерутся подушками в сексуальном нижнем белье, а вокруг кружатся гусиные перья. Но это две гарпии, и если они до нас доберутся во время своего сатанинского шабаша, то отрежут нам яйца. Какая там пижамная вечеринка!
– Эшфорд, ну вот скажи, почему тебя каждый раз тянет разрушать мои фантазии?
– Объясни, с чего в твоих фантазиях теперь фигурирует Сесиль Локсли.
– Наверное, это из-за аспирина, который я выпил с «Маргаритой». Тремя «Маргаритами».
– Дело в том, что, если Джемма не появится, я сяду в лужу по полной. Его светлость герцог Невилл по каким-то необъяснимым причинам находит ее очаровательной и недвусмысленно потребовал ее присутствия на вечере, но где она? Как всегда, эта эгоистка отправилась по своим делам, никому ничего не сказав, а я стой тут и притворяйся, что она в туалете.
– Ты превращаешься в параноика. Сходить тебе за бокалом шампанского, успокоить нервы?
– Лучше всю бутылку, спасибо.
Харринг теряется в толпе, а я остаюсь стоять как столб у лестницы, разглядывая маскарадные костюмы в ожидании Джеммы: тут и Генрих VIII с Анной Болейн со следами крови на воротнике – очень безвкусно; два Оливера Кромвеля, Маргарет Тэтчер, архиепископ Кентерберийский, потом не знаю кто, а это… погодите!
На мгновение я замираю, глядя на первую гостью на вечере, одетую прилично, которая появляется на лестнице.
У меня странное чувство, будто дежавю. Все в ней что-то напоминает, и все же я не могу объединить картинки в единый облик.
Я могу только отметить то, что вижу: молодую девушку (не слишком старую, чтобы переодеваться в Елизавету I, но и не слишком юную, чтобы изображать диснеевскую принцессу); волосы светло-каштановые с медно-карамельным оттенком, мягкими локонами спадают на плечи, вызывая желание запустить в них пальцы. Кожа ее сияет, на лице румянец, глубокие голубые глаза видны за простой кружевной маской. Она спускается по лестнице легким шагом в летящем шелке цвета льда.
Неизвестная мне сила тянет меня встать прямо перед ней, почти загораживая ей дорогу. И практически сразу я произношу:
– А ты не очень торопилась.
– Тыквы еще не поспели. Пришлось ехать автостопом. – Под всем этим шелком действительно Джемма.
Я протягиваю ей руку помочь сойти в зал.
– И в кого ты переоделась?
– В ту, какой ты бы хотел меня видеть.
– Я тебя не такой представлял.
– А какой? Немой?
– Скажем, ты превзошла мои самые радужные надежды, – без колебаний признаю я.
Джемма оторопело смотрит на меня, точно уже была готова к битве, а теперь не знает, что делать с мечом в руках.
– Ну же, Эшфорд, я знаю, ты можешь лучше. Когда ты в форме, я получаю максимум сцеженной желчи. И ожидала достойного удара в твоем фирменном стиле, а ты меня разочаровываешь!
Я смотрю на нее с любопытством.
– Это потребовало от тебя немалых усилий, так ведь?
– В основном психологического напряжения. И потом, я уже не знала, как еще тебя шокировать.
Я веду ее в центр зала, как раз когда Харринг идет нам навстречу.
– Шампанское тебе, – говорит он, протягивая мне бокал и беря за руку Джемму: – А что за восхитительную барышню ты нашел для меня? – Он поднимает визор шлема, чтобы представиться: – Кеннет Харринг, наследник титула виконта Уэстборо.
– Хаз. Я Джемма, – отвечает она ему со странным спокойствием.
– Ч… что? Джемма? Чтоб мне провалиться! – восклицает пораженный Харринг.
– Будь осторожен со своими желаниями, Харринг. Могут сбыться! – пугает его появившаяся позади Сесиль, закутанная во множество слоев черной тафты.
– Локсли! Темная сторона Силы! Ты в кого переоделась? В депрессивную маньячку с преждевременной менопаузой?
– Преждевременная менопауза помогает держать таких свиней, как ты, на безопасном расстоянии, – с характерной язвительностью отвечает она.
– Ты удивилась бы, узнав, сколько зрелых дам ценят мое общество. – Сказав это, он подмигивает накрашенной троице с зубными протезами справа от нас.
Сесиль, поморщившись, отворачивается:
– Ты мне противен.
– Отлично, дамы и господа, сексуальные маньяки и социопаты, – говорю я, кивнув Харрингу и Сесиль. – Я бы пошел на танцпол, эта медленная музыка не так раздражает. Джемма, ты со мной?
– С умеренным удовольствием, – отвечает она с широкой улыбкой.
Мы с Джеммой выходим в центр зала и начинаем двигаться в ритм музыке.
– Так что?
– Так что – что?
– С чего такие внезапные изменения? Что с тобой случилось на пути в Дамаск? [55]
– Я поняла, что необходимо сменить образ, – коротко отвечает она.
– И почему?
– Чтобы надрать задницу тебе и всем остальным высокомерным снобам.
– Вот герцогиня, которую я знаю! – В конце концов, у нас дипломатическое перемирие, и ее ответы вызывают у меня улыбку.
– Серьезно! Вы бы в моем мире не продержались и четверти часа. Хотелось бы посмотреть, как вы едете в метро в час пик в толпе и пытаетесь не дать себя расплющить! Или пытаетесь выбраться живыми из магазина в первый день скидок!
– Но мы не в твоем мире, – уточняю я.
– Именно, это я в вашем, поэтому я не только вам покажу, что просто прекрасно могу жить здесь, но и что вообще мне это удается лучше, чем вам, которые здесь родились.
– У тебя мания величия.
– Может, и да, но разве ты не живешь с ней с детства? Боишься, что кто-то украдет твои лавры?
