Инсинуации - Варвара Оськина
– Тогда в чём? – Хиггинс удивлённо уставился на Эл в ожидании пояснений.
Но она молчала и не представляла, как можно объяснить всё то, что происходит между ней и профессором Риверсом. Да и стоит ли вообще. Они оба за короткий срок наворотили таких сумасшедших дел, что признаваться хоть в одном было до неприличия стыдно.
– Уважение такого человека, как профессор Риверс, стоит довольно дорого, – наконец выдала Эл и впервые пожалела, что не умела, как некоторые, складно врать. – У меня была возможность ознакомиться с его…
– Что именно ты читала? – неожиданно резко и скороговоркой перебил Хиггинс, и теперь Элис удивлённо смотрела на преподавателя. Тот выглядел слишком уж нервозно. Хэй, что происходит?
– Ну… – растерялась она. – Мне попалось несколько статей, из тех, что были в свободном доступе. Посмотрела его выступление на TED…
С ещё большим недоумением Элис наблюдала, как столь же резко расслабился профессор. Ого… кажется, она не единственная, кому есть, что скрывать в своём прошлом. Святой Боже, это интригует!
– Да, он тогда здорово выступил. – Хиггинс взъерошил волосы и улыбнулся своим воспоминаниям. – Правда, в прессе поднялась волна паники из-за мнимой осознанности населения… Ну, ты понимаешь, всем было всё равно, пока их не ткнули носом, а потом протесты, петиции и прочий бред. Испугавшись реакции и возможной огласки своих неудачных операций, Пентагон попытался наложить запрет на публичные выступления Риверса и изъять записи, но куда уж там.
– Серьёзно? – Брови Эл взлетели вверх. – И чем всё закончилось?
Мужчина рассмеялся и покачал головой.
– Тем же, чем и всегда. Видео сутки крутилось на Таймз-Сквер. Как понимаешь, после этого любые дальнейшие действия бессмысленны.
– И ему сошло с рук? Ведь это он сделал, так?
– Разумеется, это был он. Не спорю, чувство юмора у него специфическое, но дело своё делает. У Джерри довольно интересные отношения с оборонщиками. Они нужны друг другу, они знают об этом, и потому их переполняет взаимная ненависть. До восьмидесяти процентов всех грантов Министерства по умолчанию достаются Риверсу, взамен он отказывается от любых дальнейших притязаний на свои разработки.
– Рабство чистой воды! – шокировано прошептала Элис. – Это ведь плод интеллектуальной деятельности, гордость любого учёного!
– Плевал он на мелочное тщеславие. – Хиггинс закинул руки за голову и откинулся на высокую спинку рабочего кресла. – Риверс свято уверен, что идеи нельзя держать в себе, ими нужно делиться. А на чьё имя будет записан патент, его не волнует совершенно.
– Искусство ради искусства.
– Точно. – Мужчина с хрустом потянулся. – Так, давай я покажу, что надо переделать.
Элис открыла ноутбук, и Хиггинс погрузился в пространные объяснения, попытавшись передать изначально явно более содержательную мысль местного гения. И удивительно, но она прекрасно поняла, что хотел изменить Джеральд Риверс. Она смотрела на свой код и поражалась – как ей самой не пришло это в голову?
***Тридцать первое октября выдалось сухим, солнечным и неожиданно почти по-зимнему морозным. В холодном воздухе дыхание застревало призрачным облачком тумана и не спешило рассеиваться в лёгком утреннем ветре. Элис сидела в кофейне «Себастьян», что расположилась напротив Института Изучения Рака имени Дэвида Коха. Она машинально смотрела на коховскую же брошюру о вреде курения и делала бумажный самолётик из салфетки с фирменной надписью «Кох-кафе». По случаю праздника забегаловка была украшена кривыми летучими мышами и пластиковыми тыквами. Однако мысли Элис были далеки от Хэллоуина.
Реакция Хиггинса и последовавший странный обеспокоенный вопрос не давали покоя два дня. Придя домой, Эл снова попыталась найти какую-нибудь информацию о Джеральде Риверсе, но добилась лишь возросшего градуса удивления. Спустя час поиска, возникло ощущение, что, без сомнения, одарённый с детства профессор осознал свою исключительность лишь лет в шестнадцать. Именно с этого возраста начинались первые упоминания его имени в сводках газет как нового чемпиона города по спортивному программированию, лауреата молодёжной премии МТИ etc. Дальше Риверс появлялся довольно регулярно, мелькая то там, то тут на различных олимпиадах и конференциях. И чем старше становился, тем заметнее делались его успехи. Но всё, что происходило с ним до шестнадцати лет, оставалось тайной. Элис даже невольно подумала, не свалилось ли ему на голову очередное яблоко, раз тяга к написанию кода проснулась настолько внезапно. Однако сразу откинула подобные мысли. Нет, дело было в другом, и причина сомнений нахмуренной Эл крылась в Оливере Клайтоне. Тот, точно потерянный брат-близнец из индийского кино, всплывал каждый раз, когда она пыталась копнуть чуть глубже. Жаль, не было фотографий этого «братца», что тоже казалось ей странным. Но самое странное было в другом. В том, что Клайтон исчез из любых сводок за год до появления в них же Риверса.
И прямо сейчас Элис пыталась понять, связаны ли эти факты. Она уже было потянулась к ноутбуку, но в этот момент рядом примостился вездесущий Тед.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Эл, не поднимая головы от экрана.
– Чейн, ты ослепла? – Парень изумлённо посмотрел на неё и в молитвенном жесте воздел руки к небу. – Вырвись уже из Матрицы и взгляни на мир Божий!
Видя непонимание на лице однокурсницы, он молча встал, обошёл сзади и обеими руками повернул её голову в направлении больших панорамных окон, что полностью заменяли одну из стен. За ними раскинулась залитая солнечным светом Мэйн-стрит, вдоль которой стояли припаркованные автомобили, и Элис почувствовала, как немедленно вспотели ладони. Ведь там, в череде машин, стоял до кровавых слёз знакомый чёрный матовый монстр. Судя по всему, профессор только приехал. Эл видела, как погасли габаритные огни, и поднялась одна из странных крылатых дверей.
– Зашибись тачка, – прошептал Тед, не менее заворожённо наблюдавший за происходящим.
Элис хотела что-то сказать, но тут показалась стройная фигура Риверса. Он стоял вполоборота с идеально прямой спиной и ленивым движением опускал дверь. На правой руке неожиданно блеснули часы, а небрежно уложенные волосы в контрастной тени молодых деревьев отливали холодными медными всполохами. Разумеется, профессор был одет в один из своих неизменных умопомрачительных костюмов, которые только ради него следовало никогда не выводить из категории «ультрамодно». Элис заметила появившийся не иначе как по причине резко наступивших холодов тёмный джемпер вместо рубашки, и это смотрелось… ну, потрясающе. В руках он держал кожаные перчатки, которые немедленно натянул, передёрнув плечами от прохладного ветра. Солнцезащитные очки небрежным жестом отправились в нагрудный карман.
– Слюни подбери, – послышался рядом с ней тихий насмешливый голос.
Элис тряхнула головой, словно возвращаясь из далёкой галактики. Она что… только что с открытым ртом пялилась на своего профессора, словно идиотки-однокурсницы? Какой стыд. Джефферс, разумеется, не упустил возможности подколоть подругу:
– Ух ты. Даже Чейн, достойнейшая из достойных, не устояла перед горящей порочностью и чем-то там развевающимся.
– Заглохни, – буркнула она и уткнулась обратно в ноутбук в попытке
