Кричи громче - Елена Тодорова

Сам тоже раздевается, слышу по шороху.

Не могу не трястись, как ни пытаюсь совладать с собой. Все мое тело, предвкушая нашу близость, сладко трепещет.

– Стой, – окликает Яр, когда мы оба оказываемся голыми.

Обнимает, крепко прижимая к своему телу. Мое дыхание моментально сбивается, хотя ничего более не происходит. Стоим неподвижно, соприкасаясь разгоряченной кожей.

– Все норм, Маруся?

– Да, – сиплю слабо различимым шепотом.

– Тогда ложись. На пол. На живот, – и продолжает удерживать.

В какой-то момент чересчур крепко стискивает. Едва удается стерпеть, чтобы не заскулить.

– Прости, – выдыхает практически мне в рот.

Ослабив захват, скользит ладонями к моему лицу. Ощупывает каждую черточку, прежде чем губами к моему рту приникает. Отчаянно, неосторожно. Слишком голодно. Крайне жестко.

Каким-то шестым чувством догадываюсь, что Ярик только сейчас полностью себя отпускает. Кажется, намеревается взять в первую очередь свое удовольствие. Тем способом, каким давно грезит. Оттого и команда прямолинейная: на пол, на живот.

Не знаю, будет ли мне хорошо… Волнение нарастает. Не могу не гадать, что испытаю. Понравится ли мне… Все предыдущие разы мы занимались сексом в миссионерской позиции. Сейчас предполагаю, к какой форме любви он меня склоняет, и все же слабо представляю, как именно это произойдет.

Яр кусает мои губы. Часто и абсолютно неделикатно, раздражая плоть до жгучего покалывания. Жадно и откровенно вылизывает мой рот. К подобному я уже привыкла. Охотно позволяю и отвечаю тем же.

Руки Ярика остаются на моем лице. Я же вполне осознанно трогаю его везде, где только получается. Шею, плечи, спину, грудь… Когда добираюсь до живота, он разрывает поцелуй и отступает на шаг назад. Не позволяет гладить напряженный пресс. Придерживает меня на расстоянии вытянутых рук и как будто, если бы это было возможно в темноте, рассматривает.

– На пол, Маруся. На живот.

Подталкивает, и я ложусь.

Голой кожей ковер ощущается жестким и колючим. Меня сходу колотить начинает. А уж когда Яр опускается сверху, поддаюсь натуральной панике. Хотя, казалось бы, ничего такого не происходит. Накрывая меня своим большим обнаженным телом, он словно примеряется к моему, более хрупкому. И полностью обездвиживает. Наверное, именно это приводит меня в столь неистовое волнение. Это и… его член между моих ягодиц. Я сильно смущаюсь. Не только внешняя оболочка вспыхивает жаром, внутри все загорается.

Если бы я находилась на приеме у психотерапевта, и тот велел описать себя одним словом, ответила бы, что в эту секунду я – костер. А Ярик – бушующее пламя. Гуляющее и очень опасное.

Он приподнимается. Просовывает между моих бедер колено и требовательно их раздвигает. Оглаживает ладонями плечи и спину, а я, не прекращая трястись, закусываю руку. Вцепляюсь зубами в районе запястья и инстинктивно замираю, когда его пальцы сминают и раздвигают ягодицы. А затем скользят вниз к промежности.

– Течешь, Маруся, – по голосу слышу, что усмехается.

Это немыслимым образом успокаивает. Я расслабляюсь. Но ненадолго. Ровно до того момента, как Ярик дергает мои бедра вверх.

– Обопрись на локти.

Таким образом я и оказываюсь перед ним на четвереньках. Обнаженная, сконфуженная и абсолютно беззащитная. Хорошо, что ничего не видно. Однако и это как-то мало спасает. Чувствую себя неловко, как ни пытаюсь абстрагироваться.

– Расслабься, Манюня… Все окей. Расслабься.

Но я не могу.

– Это… как-то странно.

Ярик приглушенно и вместе с тем напряженно смеется.

– Просто доверься мне, и тебе понравится.

Не переставая поглаживать меня между половыми губами, второй рукой надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться. Трогает и трогает, извлекая из моего увлажненного лона те самые неприличные звуки, к которым я еще не совсем привыкла. А сейчас, в таком положении, они меня крайне сильно смущают.

– Расслабься, Маруся, – продолжает тихо уговаривать Яр. – Ты вся зажалась. Как я смогу в тебя сунуться? Перестань ты анализировать, девочка-гений. Наклони лицо вниз, попку кверху, и дыши глубже.

Эти слова напоминают то, что я почувствовала вначале нашей близости. Он ведь собирался получить от меня максимум. Так, как ему нравится, без возни и лишней осторожности. Похоже, я все испортила своей тряской и необоснованной стыдливостью.

– Ярик, ты животное, – все, что получается выдохнуть.

Но указания его исполняю. Когда кладу лицо на вжатые в ковер кисти, зад сам собой выпячивается. Градский довольно присвистывает, заставляя мое тело пылать еще большим смущением. В сто пятый раз радуюсь тому, что он меня не видит.

– Животное, – повторяю бессильно. – Ты животное, Ярослав…

– Да, – легко соглашается. – А ты – моя самочка.

– Фу…

– Попроси, чтобы я тебя трахнул.

– Не буду я так просить!

– Проси.

Собираюсь что-то возразить, но все слова застревают в горле, когда чувствую на ягодицах влажное и шероховатое прикосновение языка. Вдохнуть не успеваю, как это горячее воздействие переходит непосредственно на промежность. Ярик не впервые лижет меня там, и я точно знаю, что ему самому это нравится. Но опять-таки в этой позиции все ощущается гораздо острее. Стоит сознанию отойти от шока, вскрикиваю, и уже не могу перекрыть поток беспорядочных звуков. Не знаю даже, как их классифицировать. Кричу, попискиваю, хнычу, мычу, стону, охаю и как будто побулькиваю.

Я закипаю.

– Боже… Ярик …Это слишком… Слишком приятно… Отпусти…

– Не больно?

– Нет, нет… Продолжай… Ах, Боже… Ярик… Перестань… Да…

– Проси… Проси, чтобы трахнул.

Конечно же, сейчас я сделаю все, что он потребует.

– Трахни меня, Ярик… Трахни меня… – произношу эти грязные слова, сгорая от стыда и вместе с тем еще сильнее возбуждаясь от собственной пошлости.

Давление языка исчезает. По мокрой плоти проходится прохладный воздух. Успеваю вдохнуть и выдохнуть, прежде чем Яр прикасается членом. Водит толстой головкой верх и вниз между половыми губами.

Моя болтливая натура затыкается. Ничего сказать не могу. Только воздух ртом хватаю, пока Ярик, так же хрипло дыша, собирает членом влагу и вставляет кончик в скользкий вход.

Замирает.

И мы