Анна Литвиновы - Одноклассники smerti
— Что ж! Милости прошу!
Девушки с отвращением вошли в провонявшую хлоркой клетку. Пол здесь был склизким, потолок закопченным. В дальнем углу, укрывшись рваньем, зычно храпел покрытый язвами бомж.
Усатый гаишник посмотрел на виновниц аварии с явным сочувствием. А дежурный уже накручивал телефонный диск, приказывал невидимому собеседнику:
— Толь! Станислава Есина, Полярная, 13-5-77, мне найди! Узнай: почему он об угоне личного транспорта до сих пор не заявил?
Надя втянула голову в плечи.
И тут…
Входная дверь в отделение распахнулась, на пороге показались двое.
Первым из вошедших был… сосед девушек и хозяин «девятки» Стас — кашемировое пальто распахнуто, белый шейный платок эффектно оттеняет толстенную золотую цепуру. А за его спиной скромно маячил очкарик Степка.
Стасик излучал уверенность и силу. Он небрежно поздоровался с дежурным:
— Привет, командир.
Кивнул усатому гаишнику. А потом обернулся к сжавшимся в клетке девчонкам и усмешливо произнес:
— Что? Доездились, козы?..
Те дружно склонили головы.
А дежурный снова вылез из-за своей стойки и подозрительно обратился к Стасу:
— Вам, гражданин, чего?
— Да девок этих! — сердито махнул в сторону «обезьянника» сосед. — Лично всем троим задницы надеру!! «Девятину» мою раздолбали, гадины! Дал машину, дурак! Сказал: ехать не быстрей сорока кэмэ в час! А они чего сотворили?!
— Минуточку… — слегка растерялся дежурный. — Ты, что ли, хозяин «девятки»? Потерпевший?
— Да какой, на хрен, потерпевший! — раздосадованно воскликнул Стас. — Скорее идиот.
— Ты им сам, что ли, свою «девятку» дал?
— Ну да! — вздохнул Стас. Стукнул себя по бритой башке и добавил: — Кретин!..
Он подошел совсем близко к «обезьяннику» и грозно ощерился:
— Кого из вас мне благодарить-то? Кто за рулем сидел? Кто со столбом поцеловался?..
Девушки благородно молчали.
А дежурный из-за Стасиковой спины произнес:
— Между прочим, передача транспортного средства лицу, не имеющему права на управление, карается…
— Да ладно тебе, командир! — перебил его Стас. — И без того уже… покарали. Вся бочина вхлам! Давай мне девок — и разбежались.
И Надя с изумлением увидела, как из кармана кашемирового пальто в руки дежурного ловко прыгнула зеленого цвета купюра. А бессловесно маячивший за спиной Стасика Степан широко улыбнулся.
Наши дни. Надя
Надя устало откинулась на подушку, задумчиво произнесла:
— Тем все и кончилось. Через полчаса нас отпустили. Правда, задержание уже успели оформить, поэтому в школу все равно телегу прислали, скандал был — неимовернейший! Поставили нас, всех троих, на учет в милиции. Грозились, что в институтских характеристиках про этот случай напишут. И мамуля со мной потом целый месяц не разговаривала…
— Но я все равно не понял: при чем здесь Степан? — спросил Полуянов. — Тебя послушать — так он просто молча в отделении постоял.
— А в том, что, едва мы на этой «девятке» уехали, Степка не растерялся. Побежал к Стасику домой. И все ему рассказал. Про дур баб и про то, что он умоляет-просит об угоне не заявлять. И спустить это дело на тормозах. Стас, ясное дело, пришел в дикую ярость. Стал орать, что в гробу он видал и нас, и Степана с его идиотскими просьбами. Ну а тот тогда говорит: я, мол, в долгу не останусь. И рекламу развел, будто у него семья обеспеченная и он вроде как готов покрыть любые убытки.
— А у Степана что — обеспеченная семья? — недоверчиво произнес Полуянов.
— Да нет, конечно! Родители — выпивохи. Только от бабки кое-какое золотишко осталось, не успели еще спустить, — отмахнулась Надежда. — Ну а Стасик хотя и распсиховался, но человек-то деловой. Ладно, говорит. За базар ответишь, а не то я тебя лично на счетчик поставлю. И тут же кого-то из друзей с машиной вызвонил. Поехали, говорит, твоих гонщиц искать. Степку с собой — и давай кататься по району. Иногда останавливались, прохожих расспрашивали — не видел ли кто чего. И, конечно, нашли. Только поздновато — как раз в тот момент подъехали, когда нас в «Форд» запихивали, а второй гаишник в разбитую «девятку» садился. Ну, Стасик как увидел, во что мы его транспорт превратили, еще больше бушевать начал. Я, говорит, этих тварей по этапу пущу. И такой иск вчиню, что по миру пойдут! Ну а Степка знай свое гнет. Поехали, говорит, прямо сейчас ко мне. Я с тобой тут же и рассчитаюсь — две таких «девятки» купишь. И снова уговорил его. Отправились они к нему домой, и Степан всю бабкину шкатулку на стол и вывалил. Золото, изумруды, хоть и некрупные, бриллианты… Может, на две «девятки» там и не было, но на ремонт — с лихвой. Плюс Степка на жалость бил: молодые, мол, девчонки… И пожалел нас Стасик. Шкатулку взял и пообещал, что поможет нас из ментуры вытащить… Он ведь только недавно «братком» стал. А в детстве все вместе во дворе тусовались. В войнушку играли и в циклопов… — Надя снова вздохнула. — Ведь не зверь…
— Да-а-а, Надежда, — протянул журналист. — Интересная у тебя была юность!
— Да ладно! — усмехнулась она. — Обычный переходный возраст. Как у всех.
— А мне ведь моя мамуля всегда тебя в пример приводила, — продолжал ерничать Полуянов. — Вот, мол, смотри, какая интеллигентная, скромная, добропорядочная девушка…
— А я такая и есть! — широко улыбнулась Надежда. — Твоя мамуля же ничего не знала. Моя мать ведь не дура, чтоб об этом рассказывать.
— Я, конечно, не спорю, — ехидно произнес журналист. — Только как-то в общую картину не вписывается… В шестнадцать лет по ресторанам расхаживала… В семнадцать машины угоняла… А сейчас, в двадцать семь, тебя пытаются убить.
Надя сразу побледнела, а Дима внимательно взглянул ей в глаза и спросил:
— Кто, как ты думаешь, мог это сделать?
И она спокойно ответила:
— Я думаю, тот, кто давно знает нас, всех троих. Тот, кто уже убил Ленку Коренкову. И покушался на Ирину Ишутину.
— Надя, но я не понимаю… — скривился Полуянов. — Ведь с тех пор столько воды утекло… Вы теперь совершенно разные люди. Непересекающиеся множества. — И пошутил: — Не Стасик же вам за свою «девятку» мстит! Запоздало получается…
— Да что теперь ему та «девятка»! — улыбнулась Надя. — Он знаешь как поднялся? Давно уже на «девяностой» «Вольво» рассекает…
— Но кто тогда?.. – он пытливо уставился на нее.
— Не знаю, — опустила глаза Надежда.
— А по-моему, милая, ты чего-то недоговариваешь, — вздохнул Дима.
И по виноватой искорке, мелькнувшей в ее глазах, понял, что он в своих подозрениях не ошибается.
Глава 10
