Анна Литвиновы - Одноклассники smerti
— И где он сейчас, тот «Запорожец»? — поинтересовался мент.
— Уехал, — вздохнула Надя.
— Ну, разумеется, — пожал тот плечами. И буркнул: — Да если б и не уехал — попробуй ты чего докажи. Тем более что ни прав у вас, ни, конечно, доверенности на машину… Не пили хотя бы?
— Не пили! — с надеждой выкрикнула Елена.
— А что толку? — вздохнул гаишник.
Тем временем из «Форда» выбрался его напарник. Доложил:
— Владелец автомобиля — Есин Станислав Сергеевич, 1971 года рождения, проживает здесь, на соседней улице.
— Кто он вам? — строго взглянул на подруг усатый.
— Сосед, — смело посмотрела на него Ирина.
Когда она поняла, что машина не числится в угоне, явно повеселела. Но Надя оптимизма Ишутиной не разделяла. Может, Стасиково заявление еще в компьютеры не попало?
— Ладно, — сказал усатый. — Сейчас быстренько составляем протокол, фиксируем повреждения — и едем. «Девятка» ваша вроде бы на ходу…
— А куда мы с вами поедем?.. – лучезарно улыбнулась Ирина.
Она, похоже, уже вполне оправилась от первого шока.
— В отделение, — пожал плечами мент.
— А может, не надо?.. – кокетливо заканючила девушка.
— Ты, милая, не наглей, — не ответил он на улыбку.
— Ну правда! — подключилась Надежда. А вдруг действительно прокатит? — Отпустите нас, пожалуйста! Мы больше не будем!..
— Детский сад, — буркнул стоявший рядом напарник.
А усатый, даже будто извиняясь, произнес:
— Нет, девочки. Не просите. Бесполезно. Мы и без того вам навстречу пошли. Забудем, так и быть, что вы по требованию сотрудников милиции не остановились. За одно это, если вы не знаете, — уже статья. Но зафиксировать аварию, тем более на чужой машине, мы обязаны.
И велел напарнику:
— Оформляй протокол.
Наши дни. Надя
Когда Надя второй раз пришла в себя, фонари на улице уже не горели. Сквозь опущенные жалюзи палаты проглядывало солнце.
«Сколько я здесь? Уже сутки? Двое?»
Подле кровати на неудобном узеньком стуле опять восседал Полуянов. Но на этот раз за руку ее не держал — спал, неудобно разбросав ноги. И розы на тумбочке имелись — те же самые, но несколько уже подвядшие.
«В такую жару им надо воду три раза в день менять», — мелькнуло у Нади, и она порадовалась: кажется, мозги в порядке. Еще бы убедиться, что с лицом, как ее уверяли, всё о’кей… Да и заодно в туалет сходить — по малой нужде хотелось нещадно. Интересно, а как она раньше с этим справлялась? Неужели ей Дима судно подкладывал?!
Надя осторожно — в этот раз тело ей уже вполне повиновалось — спустила ноги с кровати. Голова, конечно, кружится, и мушки перед глазами сразу запрыгали, но в целом жить можно. Интересно, к этой белой палате прилагается свой туалет? Или придется разыскивать удобства в больничном коридоре?
Туалет — крошечный и отделанный, разумеется, белоснежным кафелем — к счастью, имелся. Надя, едва завидев удобства , чуть не подпрыгнула — до такой степени хотелось. Но, прежде чем усесться, все равно на секунду задержалась у зеркала. Боже, в какой кошмарной она рубахе! Казенная, что ли, ночнушка — в жуткий цветочек и вся в пятнах?.. Ну и обряжают же в наших больницах пациентов! Обязательно нужно попросить, чтоб Димка нормальную пижаму принес. Да и лицо не блещет. Хорошо, конечно, что не изранено. Но цвет — кошмарный, бледно-серый, с черными тенями под глазами. Категорически нужен тональник. И румяна. Тоже пусть Полуянов доставит.
А пока Надя, встав с унитаза, как могла, пригладила волосы пальцами и долго умывалась под холодной водой в надежде, что проступит хотя бы минимальный румянец.
За этим занятием ее и застал сердечный друг. Вскочил в туалет всклокоченный, перепуганный и, разумеется, без стука. А если бы ее в процессе застал?!
И Надя немедленно на него напустилась:
— Ты чего врываешься?
Он не ответил. Стоял на пороге, смотрел на нее, покачивал головой. И удивительно сейчас походил на старую деревенскую бабку, которая любимой внучкой любуется.
Митрофанова не удержалась, фыркнула:
— Ты еще за стол сядь. Растопи лучину и щеку рукой подопри.
— Они сказали немедленно их позвать, — непонятно ответил Димочка.
— Они — это кто?
— Врачи, — пояснил он. — Велели сразу вызывать, когда ты в себя придешь…
В его глазах наконец-то заплясали знакомые Наде искорки. Полуянов шагнул к ней. Бережно, будто хрустальную вазу, обнял. Ткнулся горячими губами куда-то в шею. И нежно прошептал:
— Впрочем, плевать на врачей. Подождут. Хочу сказать тебе… Я так рад, Надька!.. Ты просто не представляешь, до чего я рад!
А она еле удержалась, чтобы не ответить: я готова, мол, сто двадцать пять таких взрывов пережить. Только бы потом такие слова слышать…
С минуту они просто постояли обнявшись. После, прямо в крошечном туалете, поцеловались. А потом Надя вдруг почувствовала, что коленки задрожали, перед глазами снова все поплыло… И она жалобно попросила:
— Дим! Что-то мне опять нехорошо…
— Ну я баран! — расстроился он. — Держу тебя на ногах…
И, будто пушинку, подхватил ее на руки. Отнес в палату. Бережно перегрузил в постель.
Надя с облегчением откинулась на подушку. Минут пять полежала с закрытыми глазами — Дима все это время нежно гладил ее по руке.
Лежать бы так и лежать… Но только неизвестность уже достала ее. И Надя потребовала:
— Дим! Ты мне все-таки объясни. Что еще за утечка? Почему — взрыв? Что со мной, только честно, случилось?
Полуянов сразу посерьезнел — даже ее руку отпустил. И, вздохнув, произнес:
— Врачи велели тебя не нервировать.
— Чушь, — отрезала она. — Гораздо хуже, когда ничего не знаешь.
— Я не спорю. — Он внимательно взглянул ей в глаза. — А ты истерику не закатишь? В обморок падать не станешь?
Надя через силу улыбнулась:
— По-моему, я свою норму по обморокам уже выполнила.
— Хорошо, ловлю на слове. Тебя пытались убить.
— Что-о?!
— Никакой утечки газа в доме не было. Газовую трубу в нашей квартире перепилили. Очень аккуратно. В незаметном месте — там, где она плитой скрыта.
— Да ладно… — не поверила она.
— Ты, когда дверь отпирала, ничего не заметила? Может, не заперто было? Или замок заедал?
— Нет, я б тогда не пошла… Испугалась бы… Вроде открылась дверь как обычно, — ошарашенно пробормотала Надежда.
— Странно. А ведь мы, когда потом дверь осматривали — ясное дело, вместе с ментами, — небрежно уточнил Дима, — обратили внимание, что замок вскрывали. Причем довольно грубо. И я, когда своими ключами отпереть его пробовал, еле справился — так он заедал. А ты, значит, ничего не заметила… Очень странно.
