Янтарные бусы - Алёна Берндт
Люба рассмеялась, ей нравились шутки этого сильного человека, и было немного грустно от того, что она о нем недавно узнала. Разумеется, все то, что2 узнала Люба о Белецком от Маши, она сохранила в тайне, ни слова не сказав никому, даже пушистой молчаливой Феньке, с которой любила поболтать иногда.
– Любаш, только ты пообещай, что никому! – попросила ее Маша, когда они в очередной раз созвонились. – Что-то мне Валера рассказал, о чем-то я сама догадалась, но Володя потому и уехал в дом своих дедов, чтобы меньше было пересудов и жалости к нему. Ну, и воздух, конечно…
А история Белецкого была непростая. Еще в школе он начал встречаться с девушкой. Кира была круглой отличницей, гордостью родителей и класса, и не все поощряли ее дружбу с Вовкой, который хоть и был очень талантливым, но вот поведение иногда хромало! То его с мальчишками застукают за курением, то с уроков сбежит по каким-то своим мальчишечьим делам. Но и ему это в итоге прощалось, потому что учился Володька хорошо, а еще и рисовал. Художественную школу он тоже иногда прогуливал, но все же учился, и тамошние учителя прочили ему большое будущее. Как, впрочем, и Кире.
Они были очень красивой парой и на выпускном блистали, посмотреть на них было приятно. После школы Кира поступила в институт, а Володю призвали в армию. Для Киры это была трагедия, да и для Володи тоже – влюбленные расставались на целых три года… Но примерно через два года Володя пришел в отпуск, Кира ждала его, они часто писали друг другу, а по приезде Володи на побывку тут же объявили, что собираются пожениться, вот прямо сейчас.
Родители молодых хоть и были в легком шоке, все же им хотелось большое торжество, а тут и времени-то нет на подготовку, но препятствовать не стали, и молодые скромно расписались в городском ЗАГСе. А через десять дней Володя узнал, что после отпуска их отправляют в Афганистан. Кира тогда думала, что умрет…
А через четыре месяца Володя оказался в госпитале. Он был серьезно ранен, ходить не мог. Одна пуля задела сердце, две другие повредили позвоночник. Он учился заново ходить, старался ради своей Киры… ждал, что она приедет навестить его. Родители приезжали к нему, мама плакала и никак не могла прийти в себя, увидев сына в таком состоянии, отец поседел и постарел за это время. А Кира так и не приехала… Родители говорили Володе, что она учится, сдает экзамены, но он чувствовал, что-то не так.
Он выкарабкался, начал ходить сначала с помощью, потом все смелее. А когда вернулся в родной город, то узнал от своей сестры, что Кира собирается уезжать в Москву. Володя поехал к родителям жены прямо с перрона вокзала и Киру застал. Чтобы узнать страшную правду.
После отъезда мужа Кира ждала его, узнав, что беременна. Хотела написать, но решила приберечь сюрприз до его дня рождения. А потом его ранили, и она не знала… думала, что он не выживет… Ее знакомый, доктор, помог ей «решить проблему с беременностью», потому что «кому она нужна с ребенком»!
И теперь Кира хотела от Володи одного – развода. Чтобы уехать с тем самым доктором, подающим большие надежды, в столицу. И забыть о прошлом, как о страшном сне.
– Валера дружил с Володей с детства, – говорила Маша. – И, как мог, поддерживал друга. Володины родители очень боялись за него… как бы что с собой не сделал, в таком он был состоянии… Вот такая история жизни, что тут скажешь. Конечно, после такого сложно остаться обычным человеком, общительным и веселым, но Володя оправился через время. Правда, рисовать он смог только лет пять назад, а до этого красок в руки не брал!
– Страшная… страшная история предательства, – тихо ответила подруге Люба. – Ведь она, эта Кира, тогда его практически убила. Пули не сумели, а она смогла.
– Да… он потом сам говорил, что как в тумане жил, только раз проснулся утром и увидел, как постарела и сдала его мама… Понял, что она переживает за него, и они тогда с Валерой поехали к какому-то психологу военному, потом еще у врачей он долго лечился. Но видишь, выкарабкался! Есть стержень в человеке, не сломить, не согнуть! Вот только сердце… дважды оперировали, сделали, что могли. И спина… Я не представляю, как он вообще ходит, наверное, это же такие боли. Ну и с людьми ему иногда сложно… особенно с женщинами.
Люба тогда очень пожалела, что попросила Владимира: все же работа эта была непроста для человека с его диагнозами… Стоять на ногах, прыгать там возле стен – тяжело это!
Поэтому теперь она и пришла в детское отделение, узнав, что художник еще не уходил домой.
– Вам не стоит так долго задерживаться, – мягко сказала Люба.
– Почему же? – немного обиженно спросил Белецкий. Видимо, ему не хотелось, чтобы кто-то здесь знал о его проблемах.
– Потому что кое-кому давно пора спать, а они вот здесь торчат! – ответила Люба и отогнула белоснежную занавесь, закрывающую стеклянную дверь, ведущую в палаты детского стационара.
За дверью, прилипнув носами к стеклу там, где в щелочку под шторкой можно было подсмотреть, что творится в коридоре, сидели несколько ребятишек. Которые тут же разбежались, как только Люба обнаружила, чем они занимаются после отбоя!
– Ах вот в чем дело! – рассмеялся Белецкий и устало опустился на скамью. – А я и не подозревал, что у меня тут зрители имеются!
– Владимир, я вообще хотела бы вас попросить, – Люба присела рядом с Белецким на скамейку у стены. – Если, конечно, это будет удобно для вас… Не могли бы вы работать половину дня? Или до обеда, или после – это как вам удобно. Я понимаю, что работа растянется на более долгое время, но… вы же сами видели. А им лечиться нужно, выздоравливать и спать вовремя укладываться…
– Я никуда не спешу, – согласно кивнул Белецкий. – Я думал, вам нужно, чтобы я побыстрее тут закончил все, но раз такое дело, – он кивнул на дверь в стационар, – я сделаю, как вы сказали. А завтра принесу им карандаши и бумагу, можно? Пусть рисуют вместо того, чтобы под дверью сидеть.
Когда Белецкий собрался уходить домой, Люба пошла проводить его к выходу. Она
