Янтарные бусы - Алёна Берндт
Уже у выхода Белецкий обернулся и пристально посмотрел прямо в глаза провожающей его женщине:
– Люба! Я знаю, почему вы это сделали.
– Что сделала? – спросила Люба и чуть покраснела.
– Это все. Я знаю, почему вы это сделали сегодня… и спасибо вам.
Он поплотнее натянул капюшон своей куртки и шагнул на крыльцо, в морозную ночь, которая уже расправила крылья над селом. А Люба не стала смотреть в окно вслед мужчине, как ей этого хотелось, чтобы он не мучал себя перед ней ровной походкой… а хромота его вовсе и не портила.
Глава 30
Работа по оформлению детского отделения хоть и медленно, но продвигалась. Люба старалась появляться там не слишком часто, чтобы не вызывать лишних разговоров о себе и о Белецком, ну и чтобы не отвлекать художника. Хотя разговоры все равно ходили, но Люба тут была ни при чем, потому что Белецкий сам давал повод для пересудов.
Так уж получалось, что когда он собирался вечером уходить домой, то на крылечке его то и дело поджидал кто-то из девчат, и вдруг оказывалось, что идти им по дороге. Белецкий был сдержан и вежлив, провожал спутницу до дома и на все приглашения зайти на чай отвечал отказом. Со временем ажиотаж вокруг него поутих, женское чутье не обманешь, поэтому практически все поняли, что старания заинтересовать художника напрасны, и занялись обычными своими делами. Только Вера Липатова, работающая детской медсестрой в стационаре совсем недавно, никак не могла пройти мимо и не позвать художника угоститься чаем. Коллеги за глаза усмехались над ее стараниями, считали, что она задумала «охомутать» мужчину…
Но только Вера не этого хотела. Она видела, как Владимир иногда опускал кисть и прислонялся к стене, закрыв глаза. Видно, непросто давалась ему эта работа и связанная с ней нагрузка. Поэтому в один момент, когда никого не было в коридоре, она подошла к Владимиру с кружкой воды:
– Вот, я вам воды принесла… вы не подумайте чего плохого, но ведь нельзя так – вы уже два часа на ногах. Нужно отдыхать.
– Спасибо, – Белецкий немного удивленно взглянул на Веру. – Я ничего плохого ни про кого не думаю. Люди все разные, и, наверное, хороших на свете больше. Благодарю вас за заботу, Вера.
Вера удивилась, она думала, что художник и не знает, как кого зовут в их коллективе, а уж тем более ее, Веру. А еще… еще Вера немного злилась на Любу Красавину. Сама этого не хотела, но при виде того, как Люба разговаривает с Белецким, как улыбается ему, в груди у Веры поднималась горячая волна… Затапливала всю душу, горела и больно обжигала, так, что из глаз просились слезы.
А Люба и не ведала этих страстей, ей было не до них. Дед Иван приболел, сдавал на глазах, и сейчас Люба сидела в кабинете, разложив на столе результаты его обследования. Чем больше она думала, тем больше понимала – нужно отправлять его в город. Отложив все свои дела, она взяла документы и отправилась к главврачу.
Борисов внимательно посмотрел на записи и с Любой согласился:
– Ты, Люба, права. Хоть Иван Савельевич духом крепок, но я думаю, будем отправлять его в отделение к Чернову. Я сейчас позвоню и договорюсь, завтра утром отправим на нашей машине. Успеете собрать, что необходимо?
Люба закончила прием и отпросилась пораньше, ей нужно было еще забежать в магазин, чтобы купить деду Ивану с собой в больницу гигиенические принадлежности. Она шла по улице быстрым шагом и думала, что ей еще предстоит убедить деда отправиться в город, в стационар. Иван Савельевич больницы не любил, да и кто же их любит, но сейчас это было необходимо. И Любе было сейчас очень страшно!
– Люба! Люба, постой! – услышала она за спиной и прибавила шаг, узнав голос, который ей, наверное, теперь никогда не забыть.
– Ну постой же ты, сколько можно кричать! – Любу догоняла Галина Николаевна.
– Да что вам нужно! – резко обернувшись, крикнула Люба. – Сколько еще вы будете меня преследовать?!
– Тише, не кричи на всю округу, – ответила Галина Николаевна. – Что за истерика у тебя! Мне нужно с тобой поговорить, спокойно, о важном деле. Мы с Андреем Игнатьевичем приехали к Олегу и Лене сегодня, у Дианочки день рождения.
– Очень рада, поздравляю! Галина Николаевна, у меня сегодня нет времени с вами воевать, по какому бы то ни было поводу. Давайте отложим битву на другой день, а сейчас я спешу.
– Я не собираюсь с тобой воевать, – тихо ответила женщина. – Я даже больше тебе скажу… я не права была в прошлый раз, от злости это все…
– Так вы что же, извиниться хотите? – Люба не поверила ушам.
– Ну, если тебе так угодно! – Смирнова вскинула бровь. – Вообще, я хотела тебя попросить… Слушай, я понимаю, что ты никогда уже не простишь Олега. И мне очень жаль, правда, что у вас не сложилось семьи. И то, как живет мой сын сейчас… откровенно говоря, мне не очень нравится. Но так уж сложилось, и нам всем придется жить с этим прошлым.
Люба удивленно слушала разумные вещи, которые говорила ее бывшая свекровь, ни капли не верила в их искренность и думала, что же та пытается спрятать за этими словами.
– Скажи мне… ты не говорила Олегу про… ну, про то, что увидела в его карте?
– Нет, не говорила.
– Спасибо… я прошу тебя, сохрани и дальше это в тайне. Я понимаю, что ты злишься на него, и есть за что! Но сейчас… у него семья, может быть, все же у него сейчас все сложится. Лена снова беременна, и я ни слова не сказала ей о… я ведь понимаю, что это не его дети. Но все равно это дети, и Лена любит его.
– Галина Николаевна, не кажется ли вам, что если Ваш сын узнает, что вы столько лет скрывали от него правду… Я – ладно,
