Люби меня навсегда - Саша Шу
– Ну что, в Рим? – плюхаюсь я на переднее сиденье в своих джинсах и купленной в Праге кофточке. Потому что я отчего-то уверена, что та футболка со Снупи когда-то принадлежала Юле-Жули. И тогда она жила в Москве. И любила моего Элвиса. А возможно, любит его до сих пор? Да и кому я вру: он никогда не был моим.
– Когда мы приедем? Как ты думаешь? Навигатор показывает, что ехать всего четырнадцать часов, – мне нужно знать примерное время прибытия.
– Я думаю, мы уже не успеем сегодня, – отвечает Рома, трогаясь с места. – Тем более я не спал всю ночь, боюсь, будет слишком опасно вести автомобиль слишком долго в таком состоянии. Ну ты понимаешь, – и меня прямо распирает от злости. Я ещё и должна что-то понимать!
Но я отвечаю спокойным выдержанным тоном взрослой самодостаточной женщины:
– Конечно, понимаю. Тем более, я плачу тебе. И ты просто обязан довезти меня в целости и сохранности.
– Я так и сделаю, детка, – с улыбкой отвечает мне Рома. – А что у тебя в Риме за дела? Какой-то очередной пункт из твоей волшебной салфеточки? Посетить Колизей? Искупаться в фонтане Треви? Взобраться на купол Собора Святого Петра? – но я лишь молчу в ответ.
Я так устала, что чувствую, что снова проваливаюсь в сон, и только проезжая громада Эйфелевой башни, спрашиваю через сон:
– А ты был на ней?
И Роман лишь качает головой, делая радио потише:
– Когда я здесь жил, мне казалось, что это всегда успеется, но, как видишь. А ты?
– И я тоже нет, – бормочу я в ответ. – Когда я прилетала в Париж, то всегда считала, что это так банально, стоять в толпе туристов несколько часов, чтобы просто посмотреть с высоты на город…
– На самый красивый город мира, – тихо отвечает Рома, и на этот раз мне даже нечего ему ответить, потому что в моей памяти он останется городом вечереющих крыш с порхающими над ними пчелами и попугаями.
Мы едем молча, потому что у меня есть много, о чём подумать, и, видимо, моё заболевание как-то даёт о себе знать, потому что я чувствую, как мне становится очень жарко, и огромная лавина усталости накрывает меня. И я лежу, словно придавленная сверху этой массой, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. А мне ведь ещё будут нужны силы. Это точно. Уже засыпая, я чувствую, как Элвис останавливается и заботливо опускает моё кресло и укрывает пледом, и я снова уплываю на корабле в своё последнее путешествие.
– Ну что, много тебе про меня вчера понарассказывали эти старые перечники? – спрашивает меня Рома, когда мы, прогнав больше восьми часов на бешеной скорости, сидим где-то на трассе под Миланом и едим самые вкусные ньокки с лососем, которые я когда-либо пробовала в своей жизни. Удивительно, как этот небольшой уютный ресторанчики «У льва» выжил среди всех этих Autogrill и других сетевых кафетериев при заправках. И вот мы обедаем или ужинаем за столиком, установленном прямо в небольшом саду под яблонями и грушами, и алые лопнувшие гранаты на ветках просвечивают своими алмазными зёрнышками в закатном солнце. Мою голую лодыжку ласкает мягкой шубкой местная итальянская кошка, и я незаметно подбрасываю ей кусочки рыбы в сливках из своей тарелки.
– Да ничего особенного, – стараюсь равнодушно отвечать я. – Просто про ваши общие годы в университете, – хотя на самом деле мне вчера насыпали в ладони столько картонных разноцветных кусочков из воспоминаний, что я уже даже начала из них складывать общий паззл.
Пазл из того, как все они вшестером: Амели, Рома с Юлей, Серж, Николя и Франсуа искали себя, каждый по отдельности, но вместе. Им всем было по восемнадцать-двадцать лет, и мой Элвис был самым взрослым из них. Как он сначала увлекался творчеством Тулуз-Лотрека, Модильяни и Пикассо, подражая им, хотя его академические работы в классическом стиле всегда занимали первые места на ежегодных смотрах Школы Искусств. Как он, поддавшись романтике парижских улиц, познакомился со всеми танцовщицами, стриптизёрами и актёрами, населявшими район Монмартра и Плас Пигаль, и как каждый из них практически побывал в качестве натурщицы или натурщика на его высоком барном стуле с истёртым сиденьем, позируя в его комнатке-студии, где мы вчера провели такой чудесный вечер. Точнее нет, не так, позируя для них обоих. Мое подсознание всё время выкидывает из общей картины утончённую аристократку Юлю, но так не получится. Все эти годы это она была рядом с ним в той комнате-мастерской. В качестве любовницы? Музы? Любви всей его жизни? У меня пока ещё остались незаполненные белые квадратики, так и не дающие ответов на все интересующие меня вопросы, но я уверена, что со временем получу их все. Если захочу, конечно.
– Вот и отлично, – отпивает Рома из своего бокала San Benedetto, а я вслед за ним делаю глоток домашнего вина из своего фужера: такого же терпкого и бордового, как и висящие надо мной гранаты.
У ресторана паркуется полицейская машина, и из неё выходят карабинеры, и на какое-то время зависают рядом с ней, переговариваясь друг с другом. Я сижу и не могу оторвать глаз от этих двух стройных сексуальных мужчин в идеально сидящей на них стильной форме, и чувствую себя, как на модном показе от Валентино. Хотя, о чём это я: именно Валентино и Армани и разрабатывали форму для этих красавцев. Меня так завораживает это зрелище, что я незаметно фотографирую их на свой телефон, делая вид, что читаю сообщение.
– Что, хочешь, чтобы тебя арестовали? – усмехается Рома, заметив мой трюк, и я парирую:
– А почему бы и нет? От таких бы и я не отказалась! Это не какой-то там засаленный Юргис из торгового центра! – и тут у меня в голове всплывает сегодняшнее сообщение на телефоне Ромы… И я, глядя ему прямо в глаза, пытаюсь раскрутить свою догадку: – Может быть, нам уйти, не заплатив? Ну, ты понимаешь, чтобы они нас задержали? И тогда я предложу им что-то взамен, как ты думаешь, они согласятся?
И Рома
