Две секунды после - Ксения Ладунка
— Кажется, наше время закончилось, — вдруг сказала миссис Томпсон. — Сегодня ты очень постаралась, могу тебя похвалить.
— Я, правда, стараюсь, — тихо сказала я, неловко проведя руками по коленям, потом поднялась с дивана. — Тогда до завтра.
— До завтра, — попрощалась она, и я вышла из кабинета.
Глава 1
Я наблюдаю за Томом, стоящим у панорамных окон в кабинете моего отца. Его челюсть напряжена, взгляд устремлен куда-то за горизонт. Руки скрещены на груди, и он явно сильно встревожен произошедшим. Я сижу на стуле рядом с большим рабочим столом и нервно постукиваю по нему пальцами.
Том… Как много я думала о нем в своем заточении, сколько пролила слез. Не понимала, обвиняла, злилась, а потом приняла его выбор и отпустила. Отпустила и почти забыла. Но сейчас… сейчас мое сердце снова трепещет при одном только взгляде на него.
Он кладет ладонь на подбородок, прикрывая рот. Том очень взволнован, намного сильнее, чем я.
В это время, привлекая наши взгляды, в кабинет заходит отец. Он не смотрит на нас, тяжело дышит и выглядит так, словно бежал марафон. Сев за стол, раскладывает перед собой бумаги.
В помещении гробовая тишина. Я оглядываюсь на Тома, он по-прежнему стоит у окна, выжидающе наблюдая за отцом. Не выдержав паузы, говорю:
— Пап… — и склоняюсь к нему, проскальзывая рукой по столу.
Он поднимает на меня тяжелый, недовольный взгляд. Я осекаюсь, понимая, что отец зол. Черт, конечно, он зол. Сто раз просил нас с Томом быть осторожнее, но каждый раз мы игнорировали его, предпочитая купаться в своей страсти и ни о чем не думать. Что ж, теперь нас настигли последствия.
— Значит, ситуация такая, — он обводит меня и Тома мрачным взглядом. — Вы должны понимать, что убрать порно из интернета очень сложно. Люди скачивают его и распространяют, и, чтобы следить за этим и удалять, нужны колоссальные ресурсы.
Покачав головой, он трет переносицу.
— Колоссальные ресурсы, которые требуют огромных денег.
Я слышу, как сзади Том переминается с ноги на ногу. Это заставляет меня насторожиться.
— Как вы понимаете, удалить все и сделать вид, что ничего не было — не получится. Так что я поздравляю вас с тем, что ваша обычная жизнь навсегда закончилась.
Внутри все сжимается. Отец нагнетает так, будто нас поразила смертельная болезнь, и теперь мы обречены на мучения.
— Ближе к делу, — стальным голосом говорит Том, и у меня сводит мышцы.
— Со всех крупных порносайтов ваше видео удалено, но дальше распространение предотвратить невозможно. Поэтому мы приняли решение — прекратить эти попытки.
Наступает тишина. Нам нечего сказать, потому что говорить что-то нет смысла: огромная корпорация приняла решение, и оспорить его невозможно. Отец продолжает:
— Поскольку эта… — он отводит глаза, пытаясь подобрать слова, — ситуация несет для нас репутационный ущерб… нам нужно возместить убытки. Точнее, возмещать их придется вам двоим.
Я встревоженно озираюсь на Тома. Он кидает на меня секундный взгляд.
— Ну, и… — говорю я и пожимаю плечами, — что это значит?
— Это значит, что мы оседлаем волну шумихи и будем использовать ее в своих целях. Затмим один инфоповод другим. Превратим плохое в хорошее.
— Билл, — наседает Том и, подбегая к столу, ударяет по нему ладонью. — Говори уже!
Отец смотрит на Тома, сжимая челюсть. Сквозь зубы произносит:
— Вы будете изображать счастливую пару, попавшую в ужасную ситуацию. Двух до беспамятства влюбленных людей, с которыми судьба сыграла злую шутку. Будете из кожи вон лезть, чтобы люди вам поверили. Исполнять все, что вам скажут, лишь бы вами прониклись, любили и забыли про это гребаное порно!
До меня очень медленно, но все же доходит смысл сказанного. И чем лучше я понимаю, что он имеет в виду, тем сильнее хмурюсь.
— Потому что иначе этот скандал не утихнет, — продолжает отец, — если мы оставим это висеть в воздухе, то вся наша пятнадцатилетняя работа пойдет прахом. В ином случае на тебе, — он смотрит на Тома, — навсегда останется клеймо насильника и педофила, которое закроет все двери перед тобой и твоей группой.
— Пап… — я ошеломленно поднимаю на него взгляд.
— Есть что сказать? — наседает он.
— Вообще-то, да.
Отец поднимает брови, как бы позволяя мне открыть рот.
— Я этого не хочу, — коротко говорю, смотря ему в глаза, — и не буду этого делать!
Пытаясь найти поддержку, я смотрю на Тома.
— Ну, скажи что-нибудь! Скажи, что это бред и делать необязательно!
Но Том молчит, словно оглушенный. Отец машет рукой в мою сторону:
— Давай, скажи ей. Скажи, что так нужно, это необходимо для твоей работы и бла-бла-бла… Ведь ты-то должен понимать, что вариантов больше нет.
Том качает головой и закрывает глаза. Понимая, что помощи ждать бесполезно, я защищаю себя сама:
— Пап, но я только стала жить своей жизнью! Я хожу на работу, посещаю группы, пытаюсь завести друзей. Я не хочу все это обрывать, я просто не могу! Ведь я только стала жить как нормальный человек!
— Да, дочка, — кивает папа, вдруг становясь более мягким. — Я тоже не хочу втягивать тебя в это, не хочу подвергать опасности и делать мишенью критики. Не хочу, чтобы ты находилась в том обществе, которое может плохо на тебя повлиять. Не хочу подвергать твое здоровье риску.
Он замолкает на секунду, и в тишине мое бешено стучащее сердце звучит оглушающе громко.
— Том, давай скажем честно, — говорит отец и смотрит на него, — это полностью твоя проблема. Это твоя карьера, твои риски и твой выбор. Мы предлагаем готовое решение и ожидаем, что ты примешь его. Если согласен, я готов идти с тобой до конца, но в ином случае… думаю, ты и сам понимаешь. Поэтому, — отец встает с кресла, направляясь к выходу и оборачиваясь: — Уговаривай ее. Приводи аргументы, давай обещания, проси о помощи. Сейчас это твоя ответственность, а я не приложу к этому никаких усилий.
Потом он выходит, оставляя нас с Томом вдвоем в гробовой тишине.
* * *
От шока я не могу пошевелиться. Том тоже стоит неподвижно, но потом берет себя в руки, подходит и медленно опускается на колени рядом с моим стулом.
— Белинда, — говорит он и берет меня за локоть, — прости за то, что я сейчас скажу, но… Твой отец прав. Выйти в свет как пара — единственная возможность сохранить репутацию. Показать, что мы… делали все добровольно.
— Том… у меня нет репутации, и мне ничего сохранять не надо.
Он поджимает губы, смотря
