Эйлин Гурдж - Леди в красном
— Будь осторожнее в своих желаниях, разве не так? — сказал Джереми с улыбкой.
— Без дураков! Никогда бы не подумала, что в моем ресторане станут подавать ребрышки, но какая разница, раз это сработало. — Эллис на секунду оторвалась от мяса и изумленно покачала головой. На ее лице играла легкая ироничная улыбка. Буквально сразу же она перевела взгляд на Джереми. — Если ищешь, чем заняться, то можешь начать вон с тех тарелок, — сказала она, кончиком ножа указывая на гору грязной посуды в раковине. — Эдуардо выбрал самое неподходящее время, чтобы заболеть!
Джереми снял передник с крючка в кладовке. Он не гнушался никакой работой, даже такой примитивной, как загрузка посудомоечной машины. Работа помогала отвлечься от невеселых мыслей, которые слетались, словно вороньё, стоило только у него появиться свободному времени. К тому же он знал, что мать нуждается в нем. С его прошлым начальником все было иначе — мистер Барбор мог уволить его в любой момент, заменив кем-нибудь другим, с такой же легкостью, с какой менял прокладку на двигателе своей автомашины. Мать же едва сводила концы с концами, и даже если дело будет набирать обороты, то пройдет еще немало времени, прежде чем она сможет нанять себе помощника.
Он как раз очищал последнюю тарелку, когда в памяти всплыл разговор с Райаном. Теперь эти слова больно жгли его изнутри. Неужели он и с матерью повел себя как самовлюбленный придурок? Ведь он смотрел на нее глазами обиженного, всеми заброшенного маленького мальчика, в то время как уже превратился в хотя и незрелого, но все равно мужчину. Как он смел наказывать ее за то, в чем она не была виновата?
В другое время он просто посмеялся бы над собственными нелепыми идеями. Но сейчас, находясь под впечатлением от выбившей его из колеи встречи с Кэрри Энн и разноса, который учинил кузен, он смог наконец переосмыслить многое. Нет, он по-прежнему не был готов броситься матери на шею и сказать, что все ей простил. Просто не повредит обращаться с ней помягче.
Джереми закончил загружать машину и пошел выносить мусор. На заднем дворе он повстречал Кальпернию, переговаривающуюся о чем-то со стариком, который наверняка и был тем самым дядюшкой Монро. У него были волосы, похожие на стальную вату, а кожа по цвету и текстуре напоминала вяленое мясо. Они с Кальпернией, как двое заговорщиков, склонились над какой-то затрапезной конструкцией, смахивающей на бочку для бензина, оснащенную замысловатыми деталями, по виду — заимствованными на свалке. Из ее чрева и из торчащей сверху трубы валил дым, словно при неудавшемся эксперименте сумасшедшего ученого. От жара воздух буквально переливался.
— Джереми, голубчик, это дядюшка Монро. Знаю, он выглядит таким дряхлым, что кажется, будто дунешь и рассыпется, но на самом деле он выносливый, как мул, и готовит такие ребрышки, что пальчики оближешь.
— Да уж, язык у нее как помело, но девка она неплохая, — проворчал дядюшка Монро, с обожанием глядя на племянницу. Ему было где-то около восьмидесяти, и он был таким же худым, как большая вилка для мяса в его руках, к тому же во рту его недоставало переднего зуба. Наконец он обратил внимание на Джереми: — Правда, сынок, ну разве она не нечто?
Сначала Джереми решил, что он имеет в виду Кальпернию, но потом увидел, что старик с гордостью смотрит на свою чудо-машину.
— Да уж, это действительно нечто, — подтвердил Джереми, не будучи уверенным, так ли это на самом деле. Но судя по аппетитному запаху, витающему вокруг установки, со своим заданием она явно справлялась.
— Конечно, к ней еще нужно приловчиться, — заявил старик, приподнимая крышку и тыча в шкворчащие на решетке ребрышки вилкой. — Вот так сходу управляться с ней не научишься.
Кальперния повернулась к Джереми и пояснила:
— Это он специально, от меня таится. Не хочет, чтобы кто-то узнал рецепт его секретного соуса. Говорит, что это ноу-хау. Хотя сам, старый дурень, даже не знает, что это такое, — сказала она, посмеиваясь.
Дядюшка Монро принял шутливо-оскорбленный вид:
— А вот и знаю. В словаре посмотрел.
Джереми постоял еще немного, прислушиваясь к их добродушной перепалке. Если попытки Кальпернии выпытать у дядюшки рецепт до сих пор и не увенчались успехом, то Джереми был готов поспорить на недельный заработок, что скоро ей удастся его заполучить. Она была не из тех людей, которые воспринимают «нет» как ответ.
Поначалу он не мог понять, как себя с ней вести. На острове было не так много темнокожих, и уж точно никого похожего на Кальпернию Кинг. В сущности, ему вообще не приходилось раньше встречать таких людей: она была жесткой, закаленной жизнью и ругалась так виртуозно, что Руд по сравнению с ней выглядел невинным младенцем. К тому же ее, похоже, совершенно не интересовало, какого мнения о ней Джереми — хорошего или плохого. Но если поначалу ее манера поведения казалась ему отталкивающей, то впоследствии он был заинтригован. Он даже по-своему ею восхищался. Она ничего не боялась и ни перед кем не оправдывалась. Она отказывалась полагаться на судьбу и всего добивалась сама.
Единственное, чего он до сих пор не в силах был понять, это что же связывало ее с его матерью. Та мать, какой он помнил ее из размытых детских воспоминаний, никогда бы не завела дружбу с таким человеком, как Кальперния. Она бы вежливо здоровалась с ней при встрече, но на этом общение и ограничилось бы. Не в силу каких-то предубеждений, а потому что у них не было ничего общего — и цвет кожи был самым незначительным из их отличий. Какие бы перемены ни произошли с матерью в тюрьме, думал он, они пошли ей на пользу, сделав ее только интереснее.
Джереми попробовал кусочек наколотой на вилку грудинки, которую протянул ему дядюшка Монро и которая на вкус была даже лучше, чем на запах.
— Bay! Изумительно! Вы уверены, что это легально?
Кальперния хохотнула:
— Хорошо бы так оно и было, а то мне снова светят неприятности.
Джереми побыл с ними еще пару минут, а потом сказал:
— Думаю, пора идти. У мамы дел невпроворот. Такого ажиотажа я еще не видел.
— То ли еще будет, сынок. Мы только набираем обороты, — сказал дядюшка Монро.
— Да, и как только этот старый пень обучит меня своим секретам, я всех за пояс заткну, — вставила Кальперния, подражая южному говору дядюшки. Она рассмеялась, качая головой, словно вспомнила какую-то шутку.
Стоило Джереми переступить порог ресторана, как он сразу почувствовал, что что-то произошло. Тишина повисла в ресторане и в кухне, буфетная стойка которой выходила в общий зал. За стойкой, застыв, стояла Эллис и немигающим взглядом смотрела на заполненные посетителями столы.
— Это он, — произнесла она каким-то чужим, бесцветным голосом.
— Кто «он»? — Джереми почувствовал, что сердце его остановилось.
Она повернулась к сыну, и он увидел на ее лице страх, а вместе с ним и неприкрытый вызов.
— Мистер Уайт.
Джереми посмотрел в общий зал, где за столиком у окна расположился мэр. Он чувствовал себя совершенно непринужденно, словно был завсегдатаем, и внимательно изучал меню, решая, на чем остановить выбор — на горячих блюдах или на холодных. Он настолько органично влился в общую массу, что Джереми его бы и не заметил, если бы не инвалидная коляска. И не выражение лица матери, которая побледнела при виде человека, лишившего ее всего, что было ей дорого.
12
Апрель, 1943
Все считали, что Элеанор Стайлз держится на удивление хорошо. Однако кое-кто поговаривал, что причина, почему она и слезинки не пролила на людях, крылась не в глубоком потрясении, вызванном смертью мужа, а в ее манере держаться гордо, с достоинством. Поэтому, пополнив ряды вдов, мужья которых были убиты на войне, она держалась обособленно. Она редко показывалась в городе и на воскресных службах ни в одной из церквей замечена не была. Но если кому-то доводилось случайно столкнуться с ней в проходе между полками в бакалейной лавке Кинстона или в очереди в аптеке Колдуэлла, то это напоминало встречу с привидением — призрачная фигура, одетая во все черное, траурно величественная, за руку с грустной дочерью.
Было в облике Элеанор что-то такое, что не располагало к беседам. И хотя большинство обитателей острова знали ее с самого детства, практически все они водили с ней лишь шапочное знакомство. С раннего детства младшая дочь священника выделялась среди всех благодаря своей красоте и сплетням, которыми обросла чуть позже. Ходили слухи о ее легкомыслии, о том, что она водит дружбу с мужчинами старше ее, в частности с Лоуэллом Уайтом. И даже ее брак с Джо Стайлзом вызвал всеобщее недоумение. Почему именно он, а не любой из дюжины более подходящих претендентов ее возраста, которые готовы были пройти по раскаленным углям, лишь бы быть с ней? Многие отметили и скоропалительность их свадьбы, учитывая, что уже через семь с половиной месяцев на свет появилась Люси. Но девочка при рождении была очень маленькой и весила меньше двух килограммов, поэтому и в самом деле могла оказаться недоношенной. И уж точно никто не мог придраться к поведению новоиспеченной миссис Стайлз, которое было безупречным.
