Под кожей (СИ) - Мария Летова
У меня не было представлений о том, как будет выглядеть наше общение через месяц или через год. В настоящем оно давалось мне с трудом, ну а прямо сейчас меня на части рвут совсем другие переживания, и они к Балашову не имеют отношения…
Его прокурор не пытается со мной связаться, я тоже не выходила с ним на контакт.
Я и рада этому, и нет. Возможно, это лучшее, что мы можем сделать, — побыть подальше друг от друга и привести мысли в порядок. Те дни и ночи, которые мы провели вместе, были просто дикими! По крайней мере, для меня, а для него…
Я не спрашивала. Возможно, мне стоило спросить.
Алиев сказал, что будет отсутствовать неделю, значит, должен вернуться через пару-троку дней.
— Как насчет рулета из курицы? — сделав глубокий вдох, предлагает Балашов.
Я смотрю на стакан с водой, который поставил передо мной официант, прислушиваясь к себе. К своим желаниям, которые я теперь учусь слушать, к здравому смыслу, который скандирует о том, что мы можем сохранить нормальные отношения.
Мы должны, даже несмотря на то, что на секунду я задумалась: а не трахает ли мой бывший муж своего юриста? Вкус от его предательства настолько отравляющий, что я до сих пор чувствую последствия.
— Я не против, — отвечаю на его предложение.
Мы делаем заказ, после чего Вадим произносит:
— У вас выдалась не лучшая неделя?
— Если ты о Сабине…
— Я о Мухтарове. И о твоей семье.
— Да… — бормочу я. — У нас не лучшая неделя.
— Ты с ним общаешься? — интересуется он вдруг.
— Нет. Я с ним не общаюсь. По-моему, это очевидно. Общаться нам не о чем.
Вадим стучит по столу пальцами, глядя на меня с прищуром.
Я вижу отлично, что это не единственный вопрос, который он хочет мне задать. И даже знаю, что именно засело там, за этим прищуром, — я и мужчина, чье имя в нашем доме представляло собой табу…
Я не готова к этому разговору. Несколько дней назад с меня слетела вся моя броня, и я до сих пор словно оголенный провод. Я не готова ложиться на эту наковальню!
Я разглаживаю платье у себя на коленях и задаю встречный вопрос:
— Как дела на фирме?
Нам не сложно общаться нормально, этот вывод — достаточно ценное приобретение, которое окупает совместный обед.
Вадим рассказывает о том, что на выходных он планирует отвезти Сабину на встречу с ее крестным отцом. Миша — лучший друг Балашова, но почти сразу после нашей свадьбы он переехал в Штаты. Они видятся пару раз в год, и новость о том, что крестный моей дочери — в городе, радует.
Счет Балашов берет на себя.
Он помогает мне одеться у гардероба. Наши глаза встречаются в большом зеркале на стене, и Вадим тихо интересуется:
— Тебя подвезти?
— Нет, — отворачиваюсь я.
В фойе людно.
Дождавшись, пока дверь пропустит группу вошедших посетителей, Балашов придерживает ее для меня. Я выхожу на улицу слишком поспешно, не успев толком застегнуть куртку. Застегиваю ее на ходу, ныряя в дверь, и, ступив на крыльцо, врезаюсь в шагающего навстречу мужчину.
Готовлюсь к тому, чтобы бросить невнятные извинения, но, когда поднимаю глаза, окунаюсь взглядом в знакомую яркую зелень…
Глава 55
Радость поглощает меня в первую секунду этого контакта.
Белый дневной свет в каштановых волосах, густая щетина того же оттенка, пушистые стрелы ресниц — яркие штрихи, из которых складывается знакомый образ. Знакомый до звездопада в животе, но в следующее мгновение радость поглощает паника.
Он вернулся?! Как давно?
Денис оборачивает вокруг моей талии руку, придерживая.
За те секунды, в течение которых мы смотрим друг на друга, этот захват из механического, вынужденного превращается в твердое кольцо, словно вокруг моей талии затягивается петля.
Сердце с грохотом ударяется о ребра.
Взгляд Алиева устремляется на дверь у меня за спиной. За спиной у него самого я вижу знакомого молодого мужчину, которого Денис в день юбилея ресторана Галицких обозначил как своего родственника.
Взгляд зеленых глаз делает резкий зигзаг, и, когда мы снова смотрим друг на друга, градус моей паники резко подскакивает.
Теперь его взгляд такой же хваткий, как петля у меня на талии, а хлопнувшая дверь, не сомневаюсь, выпустила из ресторана Балашова.
Этот хлопок заставляет проснуться инстинкты. Это самосохранение?! Наверное, раз я действую почти бессознательно!
Упираюсь ладонями в прикрытие тяжелой спортивной курткой плечи, выдыхая:
— Извините…
Дергаюсь в сторону, и лежащая на моей талии рука соскальзывает, но далеко не сразу. Секунды она удерживает стальную хватку, из-за этого мы топчемся перед входом, создавая маленькую толкучку.
Я смотрю себе под ноги, пока сбегаю по ступенькам.
Тело наэлектризовалось в тех местах, которые побывали в тесном контакте с телом Алиева. Живот, бедра, в том числе кончики моих пальцев.
Сердце продолжает колотиться, даже когда я оказываюсь на стоянке ресторана. Ее дальний угол занимает большой черный «китаец», на которого бросаю косой взгляд. Моя машина припаркована неподалеку, и я оборачиваюсь, только когда оказываюсь рядом с ней.
Балашов приближается ко мне широким шагом.
Боясь посмотреть на крыльцо, я роюсь в сумке. Пытаюсь найти ключи от машины, но сознание захватил взгляд, которым Алиев отреагировал на мое бегство…
Суета моих рук выдает во мне дерьмовую актрису. Краска на щеках от подскочившего адреналина — тоже.
Я вынуждена вскинуть подбородок, потому что присутствие Балашова довлеющее, как бетонные блоки на плечах. Он смотрит на меня, оставив между нами расстояние в шаг. Смотрит, положа на бедра руки и поигрывая желваками на скулах.
Знакомая злость. Гнев, который в этот раз мой бывший муж трансформировал в ледяной блеск своих голубых глаз.
— Что у тебя с ним? — кивает Вадим на ресторан.
Я все еще не решаюсь посмотреть туда же.
Уходить от ответа или нет — выбор, перед которым я стою прямо сейчас.
Я мучаюсь им слишком долго, в конечном итоге моя растянувшаяся внутренняя борьба и становится ответом.
Оценив его, Балашов запрокидывает голову и смеется. Зажимает пальцами переносицу, трясет головой.
— Я просто поверить не могу… — бормочет он.
— Я не буду спрашивать у тебя, как мне жить, Вадим, — говорю я наконец-то.
Все, что отделяет меня от него… все то, что отделяет меня от тех дней, когда я еще была его женой, наполняет память неприглядными картинками. Они дают мне ту энергию, которой не хватало, чтобы сейчас справиться с его взглядом.
— Ты другая, — произносит он то, что уже говорил однажды.
— Та же
