Первозданная - De Ojos Verdes
— А тебя поздравляю со скорым материнством, — приторно, с безупречной улыбкой, напоминающей сияющий унитаз своей искусственной белизной.
Выражение лица Луизы ничего хорошего не предвещает.
Она аккуратно опускается на стул, демонстрируя всю надменность и высокомерие, за которые я её сначала и невзлюбила, а теперь готова была аплодировать стоя.
— Очень-очень скорое. Здорово, правда, что фигура никак не меняется? Хорошо, когда природа так щедра. А ты еще сидишь на своих диетах и ходишь по всем этим фитнес-центрам?
Тейминэ ядовито улыбается, а из её глаз будто сочится токсин ботулизма[3].
— Ну не ко всем же она так благосклонна, милая. Хотя, вспоминая тебя с прежним носом, признаю, что уж лучше останусь без таких подарков судьбы… До новых встреч.
— Сука. Бл*дская рожа твоя тупая… Так бы и врезала, тварь, — высказывается, не церемонясь, Луиза, когда парочка отходит на приличное расстояние.
Мне хочется закивать болванчиком и подписаться под каждым словом.
— Прекрати, — осаждает её Роберт крайне укоризненно.
— Не затыкай мне рот, ладно? «Как ты, Тея? Давно не виделись», — передразнивает мужа, метая молнии.
Я подношу ладонь ко рту, силясь сдержать неуместный смешок — настолько схоже она спародировала интонацию Арзуманяна.
— Я должен был плюнуть в неё? Так ты была бы удовлетворена? — язвит он на выпад.
— В таком случае я хотя бы знала, что мой благоверный — верблюд, а не кобель. Не так обидно.
После этих слов мужчина просто встал и вышел. Я не на шутку забеспокоилась.
— Так-то, — совершенно неожиданно улыбнулась Луиза.
— Иногда мне жаль, что Сергей Гарегинович тебя не порол в своё время, — вырывается изумленно.
— Кто бы говорил. Как будто на тебя руку поднимали. Вон, какая языкастая вымахала.
И то верно, конечно. Но…
— Твою мать, — опять ругается. — Значит, сарафанное радио работает без перебоев. Тема моего брака по залету очень популярна.
— А чему ты удивляешься? Весомая часть гостей на свадьбе тебе далеко не друзья. Это и ежу понятно. Обмыть косточки человеку, который тебя бесит, — это же святое для них. Я так поняла, вы все здесь знакомы через вторые, третьи руки. Для тебя разве значимо их мнение?
Девушка махнула ладошкой на мою проповедь и медленно кивнула.
— Ты права, Сат. Понимаешь, дело здесь не в сплетнях. А именно в этой…этой Тее, — выплёвывая имя, — я её не переношу.
— Что она тебе сделала?
— Лично мне — ничего. Просто сорт у неё такой. Рождена, чтобы вызывать неприязнь людскую.
— А мужа ты зачем задела? — недоумеваю искренне.
— Чтобы не расслаблялся. Тонус — вещь очень нужная, полезная. Ты за него не переживай, Роб сейчас вернется. В семье должен быть один псих. И он сейчас сидит перед тобой.
Ну, как не засмеяться? Что за экстраординарная личность! Боже мой!
Впрочем, она зрит в корень.
Через пять минут, когда звучит приятная мелодия, оповещающая всех о скором начале, Арзуманян возвращается и невозмутимо устраивается на своем месте.
Я перевожу взгляд с мужа на жену. С жены на мужа. Кажется, всё действительно в норме. И это для них обыденная перепалка. Так сказать, разминка.
Свет приглушают, на сцену выходит импозантный ведущий преклонного возраста, похожий на Кобзона, только с седыми волосами, и объявляет первого пианиста с известной композицией. Следом идут другие. Скрипачи, флейтисты, даже дудукисты[4].
Плавно протекает первый час, во время которого мы не только слушаем музыку, но и наслаждаемся вкусными закусками, подаваемыми вышколенными официантами. Я получаю удовольствие от общения четы Арзуманян, поэтому часто смеюсь.
Пусть внутри всё и сворачивается болезненным узлом от осознания, что в паре метров сидит Тор со своей… В общем, с Тейминэ. Но я горжусь собой, потому что ни разу не посмотрела в его сторону. Зато он, уверена, уже расщепил меня, настолько я горю, чувствуя характерное покалывание.
— Потанцуете со мной? — у нашего стола вырисовывается незнакомец, который, судя по всему, обращается ко мне.
Растерянно смотрю на него. Вообще-то, никто не танцевал.
— Мы поддержим, — оживленно вскрикивает Луиза. — Пошли, Роб.
Мне не остается ничего другого. Я принимаю выставленную руку и вместе со всеми иду к сцене, у которой имеется небольшая свободная площадка. Не вальсировать же возле стола… И пусть нас видят все гости. Что естественно, как говорится, то не безобразно.
Играют «Ноктюрн» Бабаджаняна. Причем, настолько виртуозно, что мысленно я начинаю подпевать словам созданной на её основе песни «Вешняя моя». И стараюсь не думать о смысле, о том, что звучит она молитвой. Прощанием с большой любовью.
Только не сейчас, пожалуйста. Не надо бить лежачего.
Чтобы не разрыдаться, с особым энтузиазмом поддерживаю разговор со своим партнером. Располагающий к себе молодой человек по имени Мгер. Рисковый, далекий от комплексов. Как бы еще подписался на такую авантюру — затеять танцы на аукционе среди таких снобов, пожирающих нас взглядами. Ведь никто больше не присоединился. Две пары на весь пятисотенный бомонд. Жесть, одним словом.
Венцом становится галантный поцелуй в руку, когда он усаживает меня на место по окончании маленького представления.
— Спасибо, было приятно, — светится весь. — Я знал, что мне не откажете только Вы.
Когда Мгер ушел, я уставилась на Луизу, ожидая пояснений.
— Наверное, он вычислил, что у тебя единственной здесь кровь красная.
Роберт ошалело смотрит на нас, заходящихся со смеху. И обреченно качает головой. Да, наш столик сегодня произвёл фурор.
Загадочный поступок не менее загадочного парня списываю на рок, ибо со мной всегда происходят непонятные вещи.
— Сходишь со мной в дамскую комнату?
Киваю и сопровождаю Луизу в туалет, тактично ожидая в фойе.
Что-то мне подсказывает, появившаяся в поле зрения жгучая брюнетка не справить нужду шла с таким воинственным видом.
Тейминэ останавливается напротив и нагло обсматривает меня с ног до головы. Скрещиваю руки и ухмыляюсь в ожидании «чуда».
— И что в тебе особенного?
Верю, что искренне не понимает этого. Куда мне до неё? Я в своём простом черном платье без плеч, всего лишь с целомудренным вырезом на бедре, которой на свободно разлетающейся ткани невозможно увидеть при ходьбе. С повседневным незатейливым макияжем и самостоятельной укладкой. Без желания и средств посещать спа, косметологов и иных вершителей красоты.
Да я никакая по сравнению с ней.
Передо мной стоит богиня. В данном случае — Немезида.
У неё на голове волосок к волоску. Блестящая черная гладь. Вечерний макияж. Профессиональный, цепляющий. Наряд — сплошной шедевр, являющий миру аппетитные формы. Уж свои или нет — не суть. Она вся — ходячий секс. Недоступная. Стервозная. Каких мужчины любят. И явно не особо стремящаяся к браку
