В твоем плену - Лия Роач
И в этом тоже.
- Может, сходим вечером куда-нибудь?
Его предложение неожиданно, и я настораживаюсь. Бояться мне нечего, но сейчас я боюсь даже ничего.
- Есть повод?
- Просто так. После твоего возвращения мы толком и не поговорили ни разу. Я скучаю, Хэвен, - на этих словах сердце подпрыгивает и начинает биться где-то в горле. - Утром я убегаю, вечером ты меня не дожидаешься. Обещаю освободиться сегодня пораньше и приглашаю тебя, жена, на свидание.
Мысль отшутиться или отговориться состоянием непригодным для свиданий я отметаю сразу - это и грубо, и после всего сказанного попросту неуместно. А, кроме того, это мой шанс признаться ему во всем. Ну или не во всем, но сказать то единственно важное, что я должна ему сказать. Что ухожу от него.
От ужаса сердце уже сейчас начинает пропускать удары.
- Да, было бы здорово! - изображаю фальшивую радость.
- Буду дома часов в шесть…
- Я сама могу приехать, - перебиваю.
- Мне тоже нужно переодеться к ужину, - мягко напоминает муж, а я кусаю себе губу в наказание за нетерпение.
Уж соберусь как-нибудь, нацеплю маску хорошей жены на лишние полчаса, не убудет с меня. Я должна Расселу даже больше.
- Не подумала, - виновато улыбаюсь.
- Ну, до вечера.
- Дресс-код? - тороплюсь уточнить, пока он не положил трубку.
- На твой вкус. Это не будет официальное мероприятие. И даже не театр.
Откидываю телефон на кровать и тру пальцами виски. Таблетка помогла, и голова больше не раскалывается, так я стимулирую себя к мыслительному процессу.
Завтракаю вместе со Спенсом, который тоже поздно встал - до утра тусил со старыми друзьями, - а потом сбегаю от него типа на пробежку. Сегодня мне компания не нужна.
Одеваюсь как для бега - леггинсы, кроссы, легкая куртка, - но в городском парке недалеко от дома сворачиваю с дорожки, опоясывающей водоем, на которой обычно толпятся раннеры, в укромный уголок. В глубине парка есть деревянная скамейка под раскидистой вишней, красиво цветущей весной, сейчас ветви голые, травяной ковер под ногами пожух и истоптан, но место мне все равно нравится.
Скрещиваю пальцы на руках - хоть бы она была свободна, - и мне везет. Невольно ускоряюсь, усаживаюсь на край и, повернувшись боком, перекидываю ноги через подлокотник. И… зависаю. Я пришла сюда подумать в тишине, без ненужного внимания, без внешних раздражителей, даже телефон оставила дома. Урвала уединенное место, расположилась с комфортом, казалось бы - думай не хочу, но ничего не выходит. В голове пустота. Я так долго откладывала, так долго собиралась начать думать, так готовилась, будто мне нужно лишь освободить время, найти место, а дальше все получится само собой. Нет. Так не работает.
Думалка не включается просто так, по желанию. Думать - это не ткнуть в "плей" на айподе, и из него польется музыка. И не нажать на кнопку "старт" на стиралке или кофеварке, и они запустят свой процесс. Мысли и идеи - любые, даже в виде изощренного вранья - либо есть, либо их нет. И никакой правильный настрой и антураж не помогут им появиться.
Отчаявшись включить свою мыслительную функцию, пытаюсь отнестись к проблеме математически - решить, как задачку. Что мне дано: моя семья с Расселом и моя любовь к Сойеру. Что нужно найти - выход из семьи. По возможности безболезненный для всех и не разрушающий отношения отца с сыном. Дополнительное условие, очень важное - самой не потерять возможность быть с Сойером. А значит, при поиске решения Сойера нужно исключать из уравнения. Без вариантов. Что меня ничуть не удивляет - я и раньше не сомневалась в этом.
Но теперь даже математика подтверждает мою теорию.
Это радует, но недолго. Через час мне приходится с горечью признать, что даже наука бессильна в моей ситуации. Для решения моего уравнения без неизвестных формул еще не вывели. Не то чтобы у меня совсем нет идей, но при ближайшем рассмотрении я все их забраковываю. Начинаю вести внутренний диалог с собой, как если бы вела его с Расселом, и нахожу слабые места, контраргументы на все свои доводы, почему хочу уйти от него.
Самое простое - разлюбила - видится мне и самым слабым. Неубедительным. Рас не поверит, что разлюбила я просто так. Семь лет любила, а во вторник вдруг любить перестала. Он обязательно спросит почему, но ответа у меня нет. Я трачу немало времени, сочиняя причины угасания своей любви к нему, но они не выдерживают критики. Даже моей. У Рассела же наверняка критичность будет повышенной. Мои ответы должны быть простыми, но исчерпывающими, чтобы не рождать у него все новые вопросы, которыми загонит меня в угол.
Банальщина "устала от одиночества" тоже никуда не годится - я знала, за кого иду замуж, уже тогда его работа была связана с постоянными командировками и повышенной секретностью, и меня это не напрягало. И правдоподобного объяснения, почему это в один день изменилось, я не нахожу.
И нежелание, чтобы за мной следили двадцать четыре на семь, тоже выглядит блёкло и надуманно. Я и себя не могу убедить в весомости такой причины для развода, и уж тем более не смогу скормить это мужу. Мужу, съевшему на допросах с пристрастием не одну стаю собак. Меня он раскусит, даже не напрягаясь, с первого неуверенного блеяния.
Покончив с этими пунктами, вспоминаю все то, что мы накидали тогда в споре с Сойером. Прощупываю на доказуемость и набившую оскомину разность характеров - пфф, и отсутствие взаимопонимания - туда же, и неуважение. По последнему пункту предъявить Расу могу только то, что он не считается с моим мнением и желаниями, это с натяжкой можно назвать неуважением, да и легко опровергнуть. Не зря Сойер меня высмеял. Просто перечислять эти причины - одно, а подкрепить доказательной базой - другое. И у меня не вышло.
Едва не реву от бессилия и досады на свою неспособность придумать, как мне спасти свою дальнейшую жизнь, когда из глубин памяти всплывает последний аккорд того нашего разговора.
- Чего ждать? Что метеорит упадет прямо на ваш дом, и отца не станет?
- Думаешь, только его смерть решит нашу проблему?
Эта его шутка ужаснула меня тогда, и сейчас я вздрагиваю от страха, что у меня вообще есть такие мысли. Но отмахнуться от них не могу. Зажмуриваюсь и шепотом думаю: если бы
