С любовью, сволочь (СИ) - Татьяна Рябинина

Выслушав меня, Кеший усмехнулся, закусив губу.

— Передай, что я желаю ей счастья, — сказал, глядя в сторону. — Пусть у нее все будет хорошо. Ты на свадьбу пойдешь?

— Да, конечно.

Вот тогда-то он и попросил скинуть ему фотографию.

— Зачем? Не знаю. Просто пусть будет. Только не с женихом, ладно?

Повисла пауза. Раньше нам всегда было о чем поговорить, а сейчас я не знала, какую выбрать тему.

— Ну а ты? — прервал молчание Кеший. — Ты как?

— Я?..

О том, что Севка собирался в Испанию, я никому не говорила. Не хотелось, чтобы жалели или, наоборот, злорадничали.

— Мирский уже улетел?

— Ты знаешь? — промямлила жалко. — Позавчера должен был. Кажется.

— Катька сказала. Она же со всеми учителями в контакте. Наверно, от Евгеши узнала.

— А ты в контакте с Катькой? — я попробовала уйти от ответа.

— Так, общаемся иногда в сети. Чисто по-приятельски. Она хорошая девка, только какая-то… не знаю, неприкаянная. Очень хочет быть правильной, идеальной, но получается не особо, поэтому вечно из-за всего парится.

— Ты говорил, она тебе нравилась… до Марго. Ой, извини, — я смутилась, сообразив, что зацепила свежую рану.

— Да что «извини», Маш? — Кеший похлопал меня по руке. — Все норм, забей. Я же не думал, что она реально будет ждать, когда я вырасту. А Катька… ну да, нравилась когда-то. И что? Ты мне тоже нравилась.

— И ты мечтал купить мне мороженое.

— А кстати, хочешь мороженого?

— Хочу, — вымученно улыбнулась я.

Он сходил к стойке и заказал мороженое. Вернулся и спросил:

— Ну так и что? Маш, не держи в себе. Я же вижу, что тебе плохо.

— Плохо, Кеш, — сдалась я. — Очень плохо. Не знаю, как я вообще продержалась этот месяц. Сейчас хоть учеба началась, с первых дней пашня. Анатомия, гистология — это ад. Как все только в голову помещается? Биохимия, физиология, микробиология — тоже капец полный. Нет времени страдать.

— Маш, два года быстро пройдут. Он вернется.

— Нет, — я покачала головой. — То есть вернется, наверно, не знаю. Но мы… походу, мы расстались.

— Что значит, походу? — Кеший сдвинул брови. — Ты не знаешь, расстались или нет?

— Мы очень сильно поссорились, когда он сказал, что уезжает. Вернее, он тогда еще не решил. Хотя… мне кажется, что решил сразу, просто не говорил мне. Тянул до последнего. Я психанула, он психанул. Ушел к Евгеше. Потом Марго мне клизму вставила. Что я не должна на нем гирей висеть. И что надо помириться. Кеш, я ведь понимаю, это его шанс. И я на его месте тоже, наверно, уехала бы, но…

— Боишься, что он тебя бросит?

— Да, мудрый змей… змий. Боюсь. Боялась. А потом он написал, попросил приехать. Я приехала, и… Черт, он предложил мне выйти за него замуж. Вот прямо сразу. Пойти и подать заявление, чтобы расписали до его отъезда.

— И что? — официант принес мороженое, и Кеший подвинул вазочку мне. — Ты отказалась?

— Да.

— Почему? Если ты так боялась, что он тебя бросит?

— Кеш, ты правда не понимаешь? — чтобы не расплакаться, я запихнула в рот огромный кус мороженого. Аж зубы заломило. — Я хотела за него замуж. Ну не прямо сейчас, конечно, попозже. Но не вот так. Не гарантийным талоном, что я никуда от него не денусь. Или он от меня. Ой, вы знаете, я, вообще-то, замужем, но муж мой хрен знает где и хрен когда вернется — если вообще вернется. А потом Мирский мне пишет: прости, Маша, но это была ошибка, я встретил другую, давай разведемся. Или я вдруг в кого-то влюбилась.

— Да нет, это как раз понятно. Но ведь можно было какие-то слова найти, объяснить?

— Можно было, Кеш. И я их нашла. Потом. Когда домой приехала. А в тот момент смогла сказать только одно. Не хочу, чтобы кто-то из нас об этом пожалел. И это была правда. Была — и есть.

— Ну все равно, — не сдавался Кеший. — Это ведь не накануне его отъезда было. Ты сказала, что вы успели бы расписаться, значит, как минимум месяц назад. Так? Значит, могла ему все слова сказать — которые потом нашла?

— Не могла. Он просто не захотел слушать. Ничего, Кеш, я справлюсь.

Как я вообще не рехнулась за этот месяц? На следующий день позвонила — Севка сбросил. И еще раз. И еще. Писала — он не открывал. А потом перестала. Ждала, что позвонит или напишет сам. Не дождалась.

А позавчера утром поехала в аэропорт. Наобум. Знала только, что он летит в этот день в Барселону. Посмотрела расписание и поехала к первому прямому рейсу. Хотя он вполне мог лететь и с пересадкой. Снова набрала номер — абонент недоступен. Стояла у табло, крутила головой во все стороны — боялась пропустить.

И не пропустила!

Севка шел с девушкой — блондинкой в ультракоротком мини и сандалиях-гладиаторах. Я спряталась за табло и смотрела на них, пока они не сдали чемоданы в багаж и не отправились на контроль.

Но об этом Кешему я рассказывать не стала.

Сева

— Севка, а у тебя девушка есть?

Эля вытянула длинные ноги, откровенно любуясь своими сандалиями с ремнями вокруг икр. Места нам достались у аварийного выхода. С одной стороны, хорошо, свободно, а с другой, даже сумку с собой взять нельзя, только телефон и бутылку воды. И поднос с обедом пришлось держать на коленях.

— Есть, — я уперся в экран, чтобы не смотреть на нее: микроюбка задралась так высоко, что видны были голубые трусы.

— А чего она тебя проводить не пришла?

— Мы вчера попрощались, — соврал я. — Не люблю проводы. Когда родаки еще не развелись, мы без конца мать куда-то провожали. То на съемки, то на гастроли. С тех пор и не люблю.

— Сев, а чего ты смурной такой?

Хотелось рявкнуть: «Отстань уже, коза!», но сдержался. Спросил только:

— Эля, тебе скучно?

— Скучно! — хныкнула она. — Еще лететь и лететь. Ну поговори со мной, туалетный работник!

— Чего? — я как раз отпил воды из бутылки, поперхнулся и забрызгал футболку.

— А, это из фильма