С любовью, сволочь (СИ) - Татьяна Рябинина
— И что, значит, у всех так? Я тоже женюсь через полгода?
— Или она выйдет замуж. Или никто никуда не выйдет, но все равно все грохнется. А даже если чудом нет, это будет то самое исключение, подтверждающее правило. Тогда вообще говорить не о чем — любовь все победила, все преодолела, все счастливы, ура-ура.
Логика была железная, не поспоришь. То самое «твое от тебя не уйдет». И про носки с посудой — в этом тоже была логика. Если бы Машка сказала: останься, не хочу, чтобы ты уезжал, — я бы остался. Но с осадком, что она продавила меня под себя.
Чего я хотел на самом деле? Чтобы она сказала спокойно: хорошо, Сева, я понимаю, тебе это надо. Мне будет очень плохо без тебя, но я подожду. А ее, как обычно, растащило на вопли. И вот на «сволочь» меня реально сагрило. Я и сам так себя частенько называл, признавая, что бываю редкостным засранцем. Но от нее слышать это было… больно. С самого первого раза.
Я не знал, куда идти. Виктюх однозначно отпадал. Он и сам жил у Вальки на птичьих правах, их там было шестеро в трех комнатах. У матери поселился Чубрин, ушедший к ней от жены, но не торопившийся разводиться. Просидел до закрытия в «Гаше», просадил от злости косарь, накурился непонятно чего и позвонил Женьке.
— Начинается, — проворчала она. — Что, совсем некуда?
— Ну могу, конечно, в хостеле где-нибудь кости бросить. Ладно, извини, что разбудил.
— Подожди, не кипешись. Приезжай.
Уже потом, когда добрался, дошло, что она была не одна, а я помешал. Стало совсем неловко. Надеялся, что на день, может, два, а прилип надолго. Машка молчала, я тоже никак не мог себя заставить позвонить или написать. Потом она все-таки позвонила, но с первых слов стало ясно: извиняться должен я. Желательно на коленях и с поцелуями в пятую точку. В результате разосрались еще сильнее.
Это было первого августа утром. Отложив телефон, я открыл ноут, зашел на сайт Каталонского политехнического университета и заполнил заявку в программу. И спросил Женьку:
— Жень, скажи честно, я тебя не слишком напрягаю?
— Я послезавтра уезжаю. В Сочи. На три недели. Живи спокойно. Только цветы поливай.
Я посмотрел на нее внимательнее и отметил то, на что до этого не обратил внимания. Новую прическу, какие-то хитрые серьги и незнакомое выражение на лице.
— Жень… У тебя это… личная жизнь?
— Ну я еще не совсем старая, — усмехнулась она.
— Серьезно?
— Что серьезно? Что не совсем старая?
— Нет, серьезно, что личная жизнь? — я подошел и обнял ее. — Серьезная личная жизнь?
— Ну ты еще скажи, как у больших. Да, достаточно серьезная.
— Ну так это же здорово! Я правда за тебя рад.
Она уехала, а я получил подтверждение, что меня приняли. Оформил в институте перевод, подал документы на студенческую визу. Отец оплатил учебу. И появилось ощущение, что я уже где-то далеко. В другой жизни. И по Машке тосковал так, как будто между нами тысячи километров. А ведь можно было просто сесть на трамвай и проехать несколько остановок.
Однажды вечером я не выдержал и написал:
«Маша, приезжай, пожалуйста. Женя уехала, я один».
Почему не поехал сам? Наверно, чтобы не долбить лбом закрытую дверь, если не захочет открыть.
Голубые галочки долго висели без ответа, потом прилетело:
«Хорошо».
Маша приехала через час, и за это время я едва не рехнулся. Чего только не приходило в голову, но когда открыл дверь, там стало так пусто, как в квартире, откуда выехали жильцы.
Я целовал ее в прихожей, прижав к стене, и она отвечала, задыхаясь, стягивая с меня футболку. Подхватил ее на руки, отнес в комнату, раздел, путаясь дрожащими пальцами в пуговицах. Это был самый невероятный, самый улетный секс за все время, с самого первого раза. Первый… нет, он просто был первым, это было другое. А сейчас…
Наверно, после такого не страшно и умереть.
— Маш, выходи за меня замуж, пожалуйста, — попросил, едва отдышавшись. — Я уеду только в середине сентября. Если завтра подадим заявление…
— Нет… — ответила она, отвернувшись.
Мне показалось, что ослышался. Как будто ведро холодной воды на голову вылили. Наверно, зашипело даже.
— Нет? Почему?
— Не хочу, чтобы кто-то из нас об этом пожалел.
— Но почему ты думаешь, что пожалеем? — хотелось кричать, но из горла вырывался только какой-то задушенный сип.
Она не ответила. Повисла тяжелая тишина, которая с каждой секундой давила все сильнее.
— Извини, — Маша встала. — Я пойду.
Она оделась и ушла. А я уткнулся носом в подушку и разревелся — как в детстве, когда уезжала мама.
Глава 24
Глава 24
Маша
— Фотку скинешь?
— Зачем, Кеш? — удивилась я.
Мы встретились в «Севере» на Невском. Кеший взял нам кофе, пирожные, и мы сели за столик. В курсантской форме он выглядел так, словно уже был командиром корабля. Я заметила, с каким интересом посматривают на него девушки, да и женщины постарше.
Мне нужно было сказать ему, что Марго выходит замуж. Не по телефону, не в воцапе. Я знала еще с лета, но все тянула. Надеялась, что этого не случится? Может быть. Мне казалось, что и сама Марго не до конца уверена. Она показала фотографию жениха, того самого Михаила, с которым ездила в Грецию, и он мне здорово не понравился. Но говорить об этом я, разумеется, не стала.
Рассказывала о нем Марго не слишком охотно. Я знала только то, что он на девять лет ее старше, разведен и что у него своя компания, сдающая в аренду строительную технику. А познакомились они в автошколе, где получали права на мотоцикл.
— На мотоцикл⁈ — у меня аж челюсть отвисла. — Ты и на мотоцикле умеешь?
— Ага, и на машинке швейной тоже, — рассмеялась Марго. — И на обычной машинке, с восемнадцати лет. Кешка, походу, на меня и запал, когда я на мотике к школе подкатила. Три года назад, когда на работу устраивалась. Он на крыльце топтался, я спросила, где канцелярия. Пялился так
