Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова
Она – благополучная, живущая в достатке и безопасности, просто обязана помогать тем, кто в ней отчаянно нуждался. Иначе называться человеком права не имеет. Потерпеть небольшое неудобство – не такая и огромная проблема, по сравнению с тем, что приходится претерпевать несчастным, которым прямо сейчас везли гуманитарный груз.
Эта часть страны была давно зачищена от боевиков, но всё-таки минимальная опасность оставалась всегда. Все это понимали, поэтому колонну, как обычно, сопровождали военные.
Ляля тряслась в военном джипе где-то в середине колонны, Витя ехал в замыкающей машине – самое опасное и ответственное место, как поняла она. Впрочем, сам Витя говорил, что совершенно безопасное, на пляже в Адлере и то опасней, торговка кукурузой может напасть, а у них тут – сплошное благолепие.
– Устала, Ляль? – сочувственно спросил Миха, ехавший в том же джипе.
– Жарко, – вздохнула она. – И спать хочется…
Выехали они ночью, по холодку, сейчас день тянулся к закату, она же так и не смогла сомкнуть глаз. Если честно – отчаянно трусила. Ведь не первый раз уже, а трусила, аж поджилки тряслись. По телу нет-нет, а пробегала предательская дрожь холодящего страха.
– И жилет этот… – завозилась она, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение.
Говорят, у неё самый лёгкий, самый удобный бронежилет. Витя личной выбирал, братья одобрили, но почему-то удобно ей не было, совсем. Как, в принципе, броник может быть удобным? Противоположные понятия по сути своей…
– Не, снимать нельзя, – понимающе кивнул Миха, сочувственно закатил глаза. – Мне твой майор кой-чего оторвёт, а у меня свадьба на носу.
Витю повысили в звании пару лет назад, она никак не могла привыкнуть, что жена майора. Впрочем, майор Бисаров говорил, чтобы и не привыкала, он метил в полковники, как минимум. А то и в генералы.
– Как Света? – искренне поинтересовалась Ляля.
Света – та сама, «почти сестра» Вити, на семь лет старше Михи, но как-то сложилось у них, завертелось, закружилось, уже к свадьбе готовятся.
– Как… – буркнул Миха. – Злится, что живот на свадьбе будет виден, говорит, позорище. А я тоже не могу сорваться, дослужить надо, и деньги не лишние. Мы дом в райцентре взяли, сразу двухэтажный, с запасом, а ни бани на участке, ни сарая, ничего. Мебели толком нет. Тётка гарнитур спальный подарила, с зеркалами во всю стену – шика-а-а-арный, – протянул он довольно. – Стиралку купили, холодильник – вот и всё хозяйство. Ещё корову бы завести… – продолжил мечтательно, – чтоб ребёнок натуральное ел, а не химию магазинную.
– Лактоза – вредна, – с лукавой улыбкой парировала Ляля.
– Ой, всё! – заржал Миха. – Нахватаетесь глютеново-соевой мудрости в своей столице, потом воду мутите нормальным людям! Отродясь такого не было, чтоб молоко было вредно ребёнку, это и тётка моя подтвердит, а тута нате-пожалуйста – вред нашли!
Ляля не выдержала, засмеялась, радуясь нехитрым рассуждениям Михи, тому, как всё хорошо у них складывается со Светой – необычная пара, но счастливая, любящая. А что ещё надо?..
Она поддерживала дружеские отношения со всеми ребятами, которые однажды вытащили их с сестрой, заботились по мере сил и понимания, спасали, когда пришлось. Любила их всех, нежно и искренне, даже хмурого подполковника Дудко Максима Сергеевича. Вернее, уже полковника на пенсии, счастливого деда королевской двойни.
Опустился вечер, когда колонна остановилась у лагеря беженцев, раскинувшегося бесконечными рядами палаток, с хаотичным движением людей, в основном детей. Очень много детей, плохо одетых, грязных, чаще босых, которые прямо сейчас рванули в сторону машин, громко крича, визжа и подпрыгивая в радостном нетерпении.
У Ляли привычно сжалось сердце, слёзы навернулись на глаза, но она быстро взяла себя в руки. Переживать, маяться будет позднее, в тепле, уюте и безопасности, пока её ждала работа.
Неожиданно, как ураган, на неё налетела Славка, крепко обняла, подняла, закружила с воплями сбежавшего из цирка орангутанга.
– Лялька! Ляля, Ляля, а-а-а-а! Как я рада тебя видеть, хотя нечего тебе здесь делать вообще! Йуху!
– А тебе, значит, есть что делать? – засмеялась счастливо Ляля.
– Я работаю, вообще-то, – важно подбоченилась Славка, мало изменившаяся за последние четыре года.
Волосы только отрастила немного, совсем чуть-чуть. Всё те же камуфляжные штаны, широкая футболка с растянутым горлом, стоптанные берцы, солнцезащитные очки-авиаторы. Слава работала в регионе уже три месяца, сейчас командировку продлили. В лагерь она приехала специально, чтобы встретиться с сестрой, заодно сделать репортаж о том, что видела, слышала, знала.
Гуманитарная катастрофа, развивающая в регионе, становилась поистине устрашающей. Об этом нужно не писать, а орать во всё горло, что Слава и делала.
К слову, успешно. Постепенно, понемногу стали подтягиваться международные благотворительные фонды, организации. Например, в этом конкретном лагере удалось наладить медицинскую помощь. Пусть ограниченную, но и это – огромная победа!
– Здорово, Чебурашка! – громыхнул рядом Витя, обхватил Славу, потряс, как мешок с картошкой, будто взвешивал. – В чём душа-то держится у тебя? Совсем отощала!
– Не всем такими бугаями быть, Гусь, – добродушно оскалилась Слава. – На пирогах жены отъелся и радуешься!
– Пироги Лялька знатные печёт, да, – согласился совсем не изменившейся со дня свадьбы Витя.
Если только в плечах раздался, мышцы бугрились выразительнее и загар в последний год из-за частых командировок не сходил, подчёркивая синий взгляд и белозубую улыбку.
Сначала отгрузили медикаменты. Представитель миссии «Врачи без границ» довольно пересчитывал антибактериальные, противовирусные и обезболивающие средства, рассказывал, что в лагере ужасная эпидемиологическая обстановка, откровенно пугающая.
Большой груз лекарственных препаратов придёт лишь в следующем месяце, если прорвётся, то, что привезла «Надежда» – фонд, по сравнению с международными организациями, небольшой, – поможет продержаться некоторое время. Спасёт пациентов, которые уже не рассчитывали на спасение.
Потом сидели в палатке, которую занимала Славка с командой, преимущественно мужчинами. Её кровать была деликатно отгорожена ширмой – вот и всё личное пространство.
Славка угощала лакомствами из сухого солдатского пайка. Витя со смехом отказывался, заявив, что у них этого гуталина просто завались, как и от мате – главного напитка местных.
Сама Славка ела то, что привезла Ляля. Трескала конфеты за обе щёки, попискивала, что пахнет домом, мечтала вслух, как вернётся домой, к своей семье, как… Впрочем, последнее она вслух не говорила, просто Ляля поняла.
Она понимала стремление сестры состояться как журналист. Отдавала должное её труду, успехам, но в то же время знала, что не
