Сердце Гудвина - Ида Мартин
Но перед этим стоило отметить два важных момента: первый – Ксюша сказала, что встречаться с Матвеем не собирается, и второй – мы поругались с Ромой. Кто и что тогда сказал, я уже точно не вспомню, но Рома очень злился и еще просил ничего «такого» не устраивать, словно мы какие-то тупые агрессорши вроде Марго.
Он как будто был уверен, что случится скандал. Ссылался на наше дурное поведение, но еще до приглашения Матвея категорически отказывался принимать заверения в том, что мы будем вести себя скромно. И тем самым только подогрел Ксюшино желание поступить ему назло. Теперь Рома в больнице. Глупость какая-то. Как это все можно связать?
Открыв телефон, я стала просматривать фотографии с дня рождения Матвея: Ксюша и Тим возле подъезда Степы в ожидании такси, мы с ней дурачимся в машине, пейзажи – городская эстетика, потом нежно-зеленые поля и голубое небо, дом Матвея, клумбы, сирень, гостевой домик, Ксюша, валяющаяся на кровати, – кадров десять подряд, потом она с Чижиком и Олежкой у мангала, она со Степой в обнимку, потом гости вперемешку – Тим, Давид, Ира, Рома с Носовой и снова Ксюша, в кресле с бокалом, как царица – дальше коротенькое видео, где все просто ходят туда-сюда с тарелками и болтают.
Я пролистала все до игры в прятки, потом в тот день было не до съемок.
И все же между субботними фото и фотографиями, сделанными в воскресенье перед отъездом домой, затесался еще один снимок: смазанный кусок светлой кроссовки с отражателями. Кроссовка мужская. Похоже, телефон взял кто-то из парней. «Ерш еле ом», – сказал Ионыч. Мысли не переставали крутиться вокруг Матвея. Вроде того, что он заставил Ксюшу встречаться с ним в обмен на мой телефон. Бóльшую ерунду трудно выдумать, но я уснула с твердым намерением поговорить с Оболенцевым.
Утром принесли букет перламутровых тюльпанов – таких же, как в прошлый раз. И записка та же: «Разблокируй меня, пожалуйста». Мама собиралась поставить цветы в вазу, но я забрала их с собой и по дороге в школу выкинула в мусорный контейнер.
На последнем уроке нас снова согнали на репетицию. Только на этот раз начали не со стихов или общей песни, а с танца, который Лу с Марго и Рома с Носовой должны были танцевать на сцене. Обычно они репетировали его отдельно с музичкой. Но, узнав об отсутствии Ромы, она в панике примчалась к Ионычу и попросила срочно найти ему замену. Однако, когда все уже пришли в зал, Жанна вдруг уперлась:
– Я не буду танцевать без Ромы.
– Умоляю, дорогая, я понимаю, что ты расстроена, – ласково сказал Ионыч, – но ты не должна подводить ребят.
– Я не буду танцевать! – Жанна затрясла головой. – Простите меня, но это некрасиво по отношению к Роме.
– Эй, алле, это просто танец, а не свадьба, – хохотнул Лу, они с Марго уже стояли на сцене.
Все засмеялись.
– Это тебе, Лужников, все равно, с кем танцевать, а мне нет, – в ответе Носовой прозвучал очевидный намек на день рождения Матвея.
– Ну и вали отсюда, идиотка, – оскорбленно бросила Марго.
– Маргарита! – Ионыч с осуждением посмотрел на нее. – Пожалуйста, не ругайтесь.
Громко топая, Носова прошла через зал и скрылась за дверью.
– Что ж, – Ионыч тяжело вздохнул. – Придется действовать в условиях форс-мажора. Ребята, пожалуйста, давайте быстренько сформируем новую пару. Понимаю, это довольно сложно и ответственно, поскольку мероприятие через два дня, но я уверен, что среди вас есть те, кто хорошо танцует.
– Серова! – тоном главного остряка крикнул Лу.
– Что Серова? – не понял Ионыч, поворачиваясь ко мне.
– Танцует хорошо, – пояснил Проскурин.
– Алиса, это правда? – заинтересовался учитель. – Ты умеешь танцевать?
– Еще как умеет, – не унимался Лу, – только ей допинг нужен.
Все закатились.
– Нет, Яков Ионович, Лужников шутит, – сказала я.
– Пожалуйста, давай ты просто попробуешь, – с мольбой во взгляде Ионыч протянул мне руку. – Очень тебя прошу!
Я замешкалась, думая о том, что нужно выйти и позориться перед двумя классами сразу без репетиций.
– Давайте я буду в паре с Алисой, – неожиданно вызвался Тим, вставая.
Но только Ионыч обрадованно встрепенулся, как с заднего ряда послышался другой голос:
– Лучше я.
Все обернулись. Ершов просто поднял руку, однако подняться не потрудился.
– Я до шестого класса занимался бальными танцами, – сказал он так, что поверить в это было сложно, но Ионыч торопливо закивал.
– Хорошо. В таком случае прошу на сцену.
– А я до седьмого класса занимался, – выкрикнул Тим, пробираясь по ряду.
Было ясно, что он тоже шутит, но Ионыч опять не понял.
– Что ж, убедительно и похвально. Что скажешь, Алиса?
– А что мне сказать?
– Решение за тобой. Кого выбрать?
– Выбирайте обоих. Пусть танцуют друг с другом. Они хоть занимались, а я нет.
Все снова заржали.
– Давай-давай, шутница! – Учитель легонько подтолкнул меня к сцене, на которую уже с двух сторон проворно заскочили Тим и Ершов.
– Так дело не пойдет, – Ионыч нахмурился. – Иннокентий, посиди, пожалуйста, в запасе.
– А чего это в запасе? Пусть там Рощин сидит.
– Тимофей! – Ионыч посмотрел на Тима.
– Я первый вызвался.
– Пожалуйста, ребята, давайте ничего не усложнять.
– Тим! Тим! Тим! – размахивая руками над головой, как спортивные болельщики, скандировали Матвей со Степой, и Ершов показал им средний палец.
Нехотя я тоже поднялась на сцену и остановилась возле Тима.
– Это неправильное решение, – сказал Ершов.
– Уходи, – попросила я.
Однако тот продолжал стоять.
– Все, вали, – Лу толкнул Ершова в плечо.
Зло отмахнувшись, Кеша подошел ко мне и Тиму, положил руки нам на плечи и образовал закрытый круг, как если бы собирался поведать секрет.
– Может, станцуем втроем?
– Кеш! – Тим закрыл меня собой. – Остынь, а? Что за детский сад?
– Да вы достали! – нервно закричала на нас Марго. – Типа у нас до фига времени торчать тут с вашими разборками? Саш, ну скажи им!
– Реально, пацаны, давайте вы в это потом поиграете, – подключился Лу.
– Пойдем поиграем в другом месте! – Обхватив Тима за шею, Ершов потащил его к лесенке, ведущей со сцены. Но тот, выкрутившись, с силой отпихнул его от себя, и Кеша, оказавшись на самом краю, не удержался и свалился со сцены. По залу пронесся вздох. Задние ряды вскочили. Высота сцены была небольшая, парням едва доходила до бедра, и с нее частенько многие прыгали просто так. Но Ершов, упав, так и остался лежать. Глаза закрыты, руки раскинуты, словно падал со скалы, не иначе.
– Ну что ты будешь делать! – Ионыч всплеснул руками. – Ирочка, беги за медсестрой.
– Не нужно медсестер, – подал голос Матвей, – мы его отнесем.
Значит, не мне одной показалось, что Ершов притворяется, но учитель чересчур распереживался.
– Нет, нельзя. Ни в коем случае не трогайте его. Может быть смещение позвонков! – Наклонившись, Ионыч похлопал Ершова по щеке.
– Вставай, гад, – Проскурин взболтал воду в бутылке и вылил небольшую струйку ему на лицо. Но тот продолжал лежать не шевелясь.
– Блин, – раздосадованно выругался Тим. – Случайно же получилось.
– За случайно бьют отчаянно, – сумничала Марго.
Мы смотрели, как все суетятся вокруг Ершова, со сцены. Ксюша, Матвей и Росс стояли в стороне и посмеивались. Я поискала глазами Мартова, но его в зале не было.
– С ним все нормально, отвечаю, – негромко сказал мне Тим, – не знаю, какая муха его укусила.
– Понятно какая! – Марго была тут как тут. – Он по Алиске с девятого класса сохнет.
– Что ты выдумываешь? – фыркнула я.
– Отвечаю! – Она громко хихикнула. – У него даже татуировка есть «Алиса». Угадай где?
– Дура ты.
– Да нет, реально. Спроси у Колпаковой.
В этот момент Ершов открыл глаза. Он смотрел на нас.
Ионыч заохал, спрашивая, как он себя чувствует. Остальные загалдели. Матвей громко заржал, Тим потянул меня в сторону.
– Не обращай на него внимания. Кеша неплохой парень, но иногда дебил.
– Давай уйдем, – попросила я.
– А как же танец?
– Пусть найдут других. У меня совсем настроения нет. Вчера был ужасный день и ночь ужасная, и сегодня черт-те что.
Несколько секунд Тим обдумывал мое предложение, потом решился:
– Ладно. Надеюсь, Ионыч простит.
Глава 28
Тим пошел меня провожать. Забрал мой рюкзак и взял за руку, как будто мы парочка. Впрочем, до последнего звонка оставалось два дня. Какая уж тут любовь?
– Из-за постоянных занятий мы все немного поехавшие, – сказал он, в который раз пытаясь оправдать Ершова.
– Что есть, то есть, – подтвердила я, – я-то уж
