Мэр. Цена предательства – любовь - Евсения Медведева
Химия между нами была схожа по силе с атомным взрывом.
После такого ты не можешь смотреть на других, не вспоминаешь прошлое, не смеешь мечтать.
Всё идеально… И от этого снова становится страшно. Ты путаешься в паутине, больше не в силах мыслить здраво, смело… Ты больше не одна.
За твоей спиной – тыл!
– Я люблю тебя, Вика, – Костя накрыл губами кончик моего носа, не отводил взгляда, выдержал паузу и сделал добивающий выстрел. – И как бы ты не сопротивлялась, мы уже семья. Не та, что вверили тебе родители, не та, где есть только ты и твоя сестра. А наша… Где есть и мои друзья, и родители, и проблемы, и страхи. Я предлагаю тебе не открывать мне дверь в прошлое…
– А что ты предлагаешь? – зашептала, ощущая головокружение…
Эти слова были сильнее, чем дежурное «люблю», сказанное перед выходом на работу. Они были такими важными…
– Я предлагаю тебе создать новую семью, без страха, опаски и оглядки в прошлое. Ты моя женщина…
– А Оля? Ты понимаешь, что она для меня больше, чем сестра?
– А ты понимаешь, что она и мне почти как сестра. Обещай, что теперь все решения мы будем принимать вместе.
– Нет, но я обещаю любить тебя вечно, – с ресниц все же сорвалась слеза. И она стала точкой в этих никому не нужных душевных спорах.
Он мой. Я его.
И больше нечего бояться…
– Вика! Вика! Мне Горозия предложил работу! – с воплем обезьяны в квартиру вбежала Оля, но быстро сообразила, что помешала «разговору» супругов, быстро свернула в гостиную. – Костя, это ты его попросил?
– А кто говорил про совместные решения?
– Упс… Но это был удар на опережение.
– Тогда лови ответку, супруг… Ты скоро станешь папой. Это последнее решение, которое я принимаю втайне от тебя…
Глава 37
…спустя четыре месяца.
– Вика, ну куда ты несешься? – Олька катила наши чемоданы, пытаясь лавировать между плотным пассажиропотоком. – Вика, меня Костя убьет! Задавят же тебя!
– Я не буду с тобой говорить, предательница! – шикнула и припустилась, поддерживая уже довольно большое пузико.
Народа было и правда очень много. Я прикрывалась, как могла, решительно мчалась к офису авиакомпании, выставив вперёд руки. В сумке вопили оба наших телефона, и я знала, кто там пытается пробить броню моей обиды.
Они сговорились!
Моя милая сестрёнка и мой муженёк-затейник обманом вывезли меня на курорт. Мотивация, конечно, была благородная. Тишина, уютная вилла без толп туристов, витамины и полная изоляция от всех тревожных новостей.
Я согласилась, потому что в этот период должны были начаться судебные разбирательства. А лишние нервы в моём положении были явно лишними.
Прокофьев и его люди ещё долго названивали, требуя изменить показания, чтобы скостить срок. Но я категорически отказалась. Таких перевоспитывают ни милосердие и доброта, таких воспитывает только кнут, без пряника.
И вот за это и зацепился Костя, объясняя срочность моего вынужденного отъезда.
А ведь я ничего не заподозрила тогда!
Просто так всё совпало. Конец учебного года, занятость мужа, активный интерес ко мне со стороны прессы, ну а решающим фактором стал отпуск, в который внезапно Горозия отпустил мою сестру.
Смешно? Она работала-то на него всего месяца три, не больше. А уже отпуск заслужила?
Но здраво мыслить я смогла только сейчас. Улови я хоть каплю лжи тогда, полтора месяца назад, ни за что бы не покинула родной город.
Но правда всплыла случайно, из-за природной чистоплотности и природного любопытства.
Пока Олька плавала в бассейне, решила убраться в её комнате и случайно прочитала сообщение. ОТ МОЕГО МУЖА!
Костя, щедро рассыпая смайлики, умолял сестру придержать меня на море ещё хотя бы недельку.
Это что такое?
Что происходит?
Я готова была разлететься на части от гнева. Я забрала телефон сестры, а после быстро собрала наши вещи.
Меня просто раздирало изнутри. И эмоций было так много, что я толком сконцентрироваться не могла.
Я безумно скучала по Каратицкому. Мне было мало его редких прилетов по выходным, бесили холодная постель, токсикоз, сумасшедший аппетит и то, что некому клевать мозг.
По телефону особо не разгуляешься, да и повода он мне старательно не давал. Все мои желания не просто выполнялись, порой они предвосхищали даже то, о чем я не успела подумать.
Мой муж оградил меня от быта, от необходимости стирать, готовить, ходить на работу и ждать его с горячим ужином.
Он подарил мне пять прекрасных недель тишины. И это было наградой за тот ад, что пришлось пройти. Я же была, как на иголках. Все время вздрагивала и ждала только плохих новостей.
И вроде красиво поступил мой муж любимый, с заботой обо мне и дочери, вот только исполнение у этих заговорщиков – дерьмо!
– Викусь, ну прости меня. Ну что случилось? Ты увидела сообщение от Кости? – Оля все же умудрилась меня обогнать. Наглая такая, хитрая, да ещё и улыбается…
А я вот молчать буду! Ни слова не скажу! Пусть мучаются оба.
Как прилетим, сразу в своей квартире закроюсь, там, наверное, уже и ремонт после потопа закончили. Каратицкий выбрал самую надёжную дверь, вот пусть теперь она от него меня и защищает.
– Вик, ты беременная, это всё гормоны, – сестра бросила чемоданы и обняла меня, останавливая на полпути. – Ну куда мы бежим? У нас нет билетов. Или ты думаешь, на самолёт можно зайцем? Ну прости меня!
Оля бахнулась на колени, прижалась щекой к моему животу.
– Систер, я просто хотела, чтобы ты отдохнула.
– А Костя? Он тоже хотел, чтобы я отдохнула? Или от меня решил отдохнуть? Ненадолго же его хватило!
– Вика, повторяй за мной: это шалят гормоны… Давай, систер, разворачиваемся, и едем обратно на виллу, где прозрачный бассейн, заботливая обслуга и холодные коктейльчики, – Оля попыталась развернуть меня, но я упрямилась.
– Говори! Что он задумал? Что происходит? Всё плохо?
– Нет, всё хорошо, – Олька выдохнула и пересела на чемодан. – Прокофьева посадили, его хозяина – тоже, только срок дали меньше, чем Игнату.
– Ещё что? – я напирала, видя, что это не всё, что скрывалось от меня.
– На месте сгоревшего клуба началось строительство…
– Ещё!
– В нашей квартире закончили ремонт, – Оля краснела и отводила глаза, а значит, я была на верном пути.
– Живее, Оля. Говори, что вы там с Каратицким задумали?
– Викуся, дочка, – знакомый мужской голос раздался прямо над ухом. Вздрогнула, а обернувшись, увидела своего свёкра. Он улыбался, широко раскинув
