Мэр. Цена предательства – любовь - Евсения Медведева
Ну куда мне сейчас съезжать? У Оли подписка о невыезде, жилья у нас нет, да и денег тоже! Моя машина осталась в городе, на карточке после сегодняшней прогулки рублей пятьсот… Я в ловушке.
– Раз ты согласна, то поднимайся, переодевайся, и я жду тебя, – внезапно за спиной зашуршали колёса. Яркий свет фар проскользил по серому асфальту, и через мгновение со мной поравнялся черный спортивный кабриолет, за рулём которого сидел не мэр Каратицкий, скованный строгим костюмом, а молодой мужчина…
Белая футболка подчеркивала красоту мужской фигуры, оттеняла золотистый цвет кожи, волосы были влажными, небрежно уложенными, а в глазах черти…
– Костя! – я не выдержала и принялась лупить его со всей силы. Куда придется! Чтобы навсегда запомнил, что так нельзя!
Но Каратицкий дёрнул меня, чуть ли не затягивая в салон авто, обнял и прижался губами.
– Вика, мы сейчас всё исправим… Должен же я доказать, что лучшей кандидатуры в мужья тебе никогда не найти… Давай начнём всё с начала? Беги скорее, у нас первое свидание…
– Только я должна сообщить, Костя, – я прикусила его нижнюю губу. – Я девушка приличная, после первого свидания ни-ни…
Глава 36
Нас ожидали долгие и насыщенные три месяца. Именно столько времени понадобилось, чтобы доказать непричастность моей сестры к афере Прокофьева и его зловещей компании.
И, как ни странно, ключевой фигурой в этом деле стал Зиновьев. Тот, кто писал заявление на мою сестру, помог закрыть дело. Сначала с опаской и осторожностью, а когда понял, что Раевский не бросит его, то окончательно осмелел и решился на авантюру Дениса.
Они не просто доказали, что и Зиновьев, и Оля стали жертвами в этой серой схеме, Денис сумел найти неоспоримые факты воздействия, морального и материального ущерба, поэтому на суд явился с внушительным списком компенсации.
Я не рассчитывала на то, что мне возместят и ремонт затонувшей квартиры, и испорченное авто, что уж говорить о моральной стороне вопроса. Но как же сильно я ошибалась!
– Теперь у нас есть деньги, чтобы снять тебе жильё на первое время, – я все никак не могла поверить в сумму, упавшую мне на карту. – Оля, ты понимаешь? Да, с местом в архитектурном бюро мы пролетели, но я уверена, что вскоре появится нечто лучшее! Оль, всё закончилось… Весь этот ад с твоим арестом, бесконечными судами закончился!
Я больше не могла держаться, прижала к себе сестру, на миг замерев от совершенно нестерпимого счастья.
И это чувство было таким сильным, что заложило уши, и только биение сердца перезвоном лупило по перепонкам.
Не верила в то, что это произошло, не только я, но и Оля. Моя малышка все это время была стойким оловянным солдатиком. Она мужественно выстояла против нападок обвиняемой стороны, вынесла провокации адвокатов и не упала лицом в грязь.
Меня убивала необходимость оправдываться. Почему невиновный человек должен доказывать, что не крал, не брал, не бил?
Почему?
Но через все преграды мне помогала пройти не только сестринская любовь, но и другая…
Та, которую я так сильно боялась.
Жила на взрывчатке, боясь любой вспышки, потому что могло рвануть. Но это было так глупо! Так невыносимо глупо! В каждый тяжёлый момент я ощущала крепкую мужскую руку Кости. Он поддерживал не тонной бесполезных слов, а делом.
За эти долгие три месяца я была лишена потребности решать проблемы. Их попросту не оказалось!
Я вдруг оказалась в идеально организованном мире, где не было места хаосу.
А мне этого так сильно не хватало! Хотя… Нет. Была одна неуправляемая частичка – сам Константин Каратицкий…
Он был полон сюрпризов. И неважно, был ли это обычный ужин после тяжелого рабочего дня, или внезапный поход в ресторан, а может, алый закат на старом пирсе.
Он больше не казался мне отпрыском богатой семьи… Было в нём нечто глубокое, резкое и всепоглощающее. А ещё в нем было море нерастраченной любви.
И мне хотелось думать, что Костя просто ждал меня.
А я его… Мой идеальный мужчина. Мой любимый мужчина. Мой неповторимый мужчина.
И мне было до чертиков страшно, но при этом будто бы всё равно… Я готова была просто быть рядом. Слышать биение его сердца, ощущать тепло ладони и ловить любовь в пьяных от чувств глазах.
– Оль, а пойди, купи себе мороженого! – резкий голос Каратицкого прозвучал выстрелом в тишине спальни, где мы с сестрой прятались, то снова перечитывая постановление, принесенное Раевским, то всматриваясь в количество нулей в СМС от банка.
– Кость, мне не пять. Ну, какое мороженое? Ладно-ладно… Пойду хлебну «маргариты» в баре у пляжа, вдруг подцеплю знойного красавчика? – Олька закатила глаза, но с кровати послушно спрыгнула, поцеловала меня в макушку, прошептав: – Систер, тебя ждёт выволочка, кажется… Но я слишком люблю своего будущего зятя, чтобы перечить его воле.
– Предательница…
Олька не только выбежала из спальни, она прямиком бросилась в прихожую, а через мгновение уже хлопнула входная дверь.
– Вика, а кто я для тебя? – Костя закурил и прошёл к окну, распахнув створки.
В воздухе уже пахло неминуемой весной. Или мне хотелось так думать. Закрыла веки, втянула свежесть, словно в ней была хоть капля мужества, чтобы посмотреть в глаза Каратицкому.
– Ты мой любимый мужчина, – произнесла смело, четко, и не для того, чтобы убедить его, а чтобы самой вслушаться в правду.
– То есть, гражданка Каратицкая Виктория Олеговна, вы признаете пламенные чувства к своему законному супругу? – голос звенел наигранной строгостью, но нотки смешливости так и прорывались, как взрывающийся попкорн.
Он все слышал… И теперь злится.
Но я не имела в виду ничего плохого. Он не обязан брать на буксир и Олю. Именно этим я и руководствовалась, решив отдать все деньги сестре. Мне они не нужны.
– А вы, гражданин Каратицкий Константин Михайлович, имеете на сей счет сомнения?
– Да.
– Тогда аргументируйте, – пальцы сами схватились за ровный ряд пуговиц на домашнем платье. Они были мелкими, противными, не хотели пролезать в узкие петельки, поэтому через мгновение я просто стянула одёжку через голову, подставляя тело ветру с моря.
Встала и шаг за шагом стала приближаться к Косте. Он стоял, опершись на подоконник. Сквозь тонкую футболку виднелась вязь татуировки, мышцы напряженно перекатывались, выдавая беспокойство и нарастающее возбуждение.
– Что нужно сделать, чтобы ты приняла меня в свою семью? – он внезапно обернулся, и вот я уже прижата к мужской груди. Горячие ладони
