Люби меня навсегда - Саша Шу
– Я когда-нибудь говорил тебе, как ты прекрасна? – шепчет он, рассматривая меня, и уже стягивает с себя джинсы. Его руки очень аккуратно сжимают мою грудь, и они обе помещаются в его ладонях. Я вижу, как напряжённый член прилип к его животу, но он не торопится: обхватывает губами каждый мой сосок, и посасывает их по очереди, как сладкие леденцы. Желание лёгким током пробегает по моему телу, и внизу живота тёплыми углями уже разгорается ожидание наслаждения.
Я обхватываю его нежный шелковистый ствол пальцами, и скольжу по нему, размазывая капельку прозрачной смазки по коже. Рома судорожно вздыхает, и я чувствую, как под моими руками еще больше твердеет и собирается его плоть. Не удержавшись, я ныряю вниз, к его паху, и осторожно целую и медленно облизываю головку его члена: никогда бы не подумала, что это занятие может быть таким восхитительным. Кровь пульсирует у меня в животе, отдаваясь сладкими толчками, и я понимаю, что я на самом краю обрыва: ещё чуть-чуть, и я провалюсь в пропасть. Я хочу исследовать каждый уголок на теле этого мужчины, и мои ладони гладят его ягодицы, бёдра, забираясь в самые потайные места и складки. Элвис не может удержать стона, и я чувствую, как по моим бёдрам уже течёт липкая тёплая смазка. Я заглатываю его член ещё глубже, пытаясь вобрать его весь в себя, и он шепчет:
– Подожди детка, подожди…
Обеими руками, аккуратно, как дорогую куклу, он поднимает меня наверх со своего ставшего просто гигантским члена, и укладывает на спину.
– Ты этого точно хочешь? – тихо спрашивает он, и я только киваю в ответ:
– А ты?
– Больше всего на свете, – отвечает он, и я вижу, что он достаёт презерватив и начинает надевать его.
– Не надо, – снимаю я резиновую шкурку, отбрасывая её куда-то на пол. – Я хочу почувствовать тебя всего. Сейчас. Как ты есть, понимаешь? – и Рома накрывает меня своим телом, всей своей желанной тяжестью, скользя гладким полированным штыком между моих липких бёдер.
– Подожди, – уже я шепчу ему, откидывая его на спину и забираясь на него сверху.
– О, Сонниполли, – только и слышу я последнее перед тем, как насаживаю себя на его вздыбленный ствол, заполняющий меня всю целиком, до самого горлышка…
Я медленно, словно во сне, привстаю на бёдрах, словно пытаясь выпустить его из себя, но две крепкие руки, крепко держащие меня за попку, возвращают меня обратно. Снова и снова. И так каждый раз, пока восхитительные спазмы не начинают сотрясать всё моё тело. Я плачу от наслаждения и чувствую, как внутри меня бешеной рыбой бьётся его фаллос, короткими толчками выплёскивая из себя теплую сперму, и Рома всё ещё прижимает меня крепко к себе, не выпуская, впечатывая всю меня себе в живот.
Я даже не знаю, сколько проходит времени: минута, десять или час, пока наши тела перестают сопротивляться, и я в изнеможении падаю на грудь Элвиса, а он обнимает меня и гладит по волосам, шепча мне на ушко:
– Que dois-je faire de toi, ma bébé. Ma petite fille… – и его слова баюкают, успокаивают меня, пока я не засыпаю на нём под этим голубым небом со стрижами…
15
– Вставай, моя сладкая девочка! – слышу я сквозь сон, и мне практически невозможно разлепить веки, словно сбрызнутые волшебным соком Оле-Лукойе.
Сквозь ресницы я пытаюсь разглядеть, где я и что со мной. Единственное, что я знаю наверняка, что мне никогда так хорошо не было. Никогда. И если это и есть то, о чём слагают легенды, рассказывают сказки и пишут тонны первосортных и третьесортных романов, то это точно того заслуживает. Я боюсь открыть глаза, чтобы не исчез чудесный вечер и не растворился в этом вечереющем воздухе самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала. Я приоткрываю для начала один глаз: но вот, он здесь, никуда не исчез. Сидит рядом со мной на постели, и тихонько гладит меня по волосам.
– Вставай, Сонниполли! А то мы опоздаем, – и тут я понимаю, что он одет во фрак. Во фрак! С бабочкой.
– Куда мы идём? – спрашиваю я, привстав на кровати и пытаясь вспомнить, куда же я бросила всю свою одежду.
– Это сюрприз! Собирайся, и узнаешь. Ты идёшь в душ?
И я понимаю, что хочу оставить на себе его запах. Хотя бы на один день. Потому что я не знаю, повторится ли это ещё когда-нибудь. Ну а сегодня вечер только начинается.
– Нет, помоги мне надеть платье, – прошу я его, и, путаясь в наших горячих пальцах, шёлковых юбках и атласных лентах, мы снова надеваем на меня мой изысканный наряд, но перед этим Рома предварительно целует каждый сантиметр моего живота и бёдер. И только уведомление от уже приехавшего Uber останавливает нас о того, чтобы снова не погрузиться в бесконечную тянучую сладость друг друга…
Мы садимся в такси, и я снова целую Элвиса в губы, не в состоянии удержаться от этого сладкого мига, потому что знаю, что это мой последний вечер в Париже с ним. И мы обнимаемся на заднем сидении, как школьники, не в силах оторваться друг от друга, пока за окном мимо нас проплывают нарядные улицы города, уже расцвеченные кое-где вечерними огоньками. Не проходит и десяти минут, как наше авто останавливается перед грандиозным зданием Парижской оперы. Я сразу узнаю его резные пышные колонны и крылатых золотых богинь гармонии и поэзии на крыше по обеим сторонам фасада: конечно же, я бывала здесь раньше. Но всё равно мне безумно нравится, что именно сюда привёл меня мой Роман. Я даже не думала, что он способен так удивить меня.
– Прошу вас, мадмуазель, – протягивает он мне руку, открыв дверцу авто, и я выныриваю в тёплый ласковый вечер, чтобы слиться с толпой таких же элегантных и нарядных людей.
Мы поднимаемся по знаменитой центральной лестнице, и я рядом со своим спутником во фраке чувствую себя Грейс Келли, не меньше. Я ловлю на себе уже ставшие привычными для меня здесь
