Фонарики желаний - Глория Чао
Я совершаю воображаемую прогулку по кварталу и пытаюсь вспомнить какие-нибудь признаки трудностей, которых раньше не замечала. Мистер Чэнь! Он приготовил нам с Каем фирменную утку по-пекински, а потом содрал с нас за неё кучу денег.
Значит ли это, что и у «Лунных пряников» тоже трудности? Нет, Кай бы мне рассказал. После того как я ему доверилась и рассказала о долгах нашего магазинчика, – уж точно.
– И что нам делать? – спрашиваю я у Стефани.
– Не знаю, но если я могу помочь, дай знать.
Я думаю, не рассказать ли ей об исполнении желаний и не попросить ли обдумать со мной идеи, но что-то меня останавливает. Мне, конечно, нравится Стефани, и я доверяю ей, но дело в другом. Исполнение желаний было особенным секретом для меня и Найнай, а теперь – для меня и Кая. Да, мне трудно, но я пока не готова втягивать в это третьего человека.
– Спасибо, Стеф, это многое для меня значит.
Сокращённое имя срывается с языка совершенно естественно, и она не возражает.
– Без проблем, Лили́.
На секунду я задумываюсь, не рассказать ли ей, что так меня называла только бабушка, но мне нравится, как она произносит это прозвище. Оно звучит как-то совсем неправильно, когда его произносит отец, который притворяется, что Найнай никогда не существовало, и при этом крадёт её прозвище для меня, но со Стефани всё иначе. Она будто поддерживает в прозвище жизнь. И вместо грусти оно вызывает у меня ощущение тёплых бабушкиных объятий.
Я улыбаюсь.
– Нам всё ещё надо посмотреть «Мама знает лучше».
Эпизод с двойником Он-аи по-прежнему открыт и ждёт своего часа на ноутбуке Стефани.
– О-о-о, обожаю смотреть на властных мамочек и тётушек, когда они не мои!
Я прижимаю к себе Гудди и полностью погружаюсь в чужие проблемы, забыв о своих. Я благодарна Стефани за сегодняшний вечер и одновременно думаю: что было бы, не дай я страху из-за «Ужасного Происшествия с Конкурсом Правописания в Пятом Классе» контролировать мою жизнь?
Что, если я преувеличиваю и последствия «Катастрофы с Бабл-Чаем в Десятом Классе»?
23. Сын-Какашка
Кай
Девятьсот пятьдесят один. Девятьсот пятьдесят два. Девятьсот пятьдесят три.
Эх. Я считаю про себя, чтобы сохранить спокойствие, вот уже девятьсот пятьдесят четыре – точнее, уже девятьсот пятьдесят пять секунд. Да, знаю, это не так много времени, но считать про себя я начал, когда был буквально в одном крохотном, бесконечно малом шаге от того, чтобы сорваться.
Отец и брат в моей пекарне уже три года… то есть, я хотел сказать, три часа. Если раньше, в прошлые их визиты, я думал, что они плохие, то извини, Кай из прошлого, у меня для тебя плохие новости. Вместе они намного, намного хуже.
Их присутствие само по себе вызывало подозрения, но они заявились в пекарню с определённой целью – и поначалу казалось, что она выглядит как-то так: «Как нам лучше всего выбесить Кая?» Но нет, это они так хотели «улучшить» пекарню. Особый акцент на кавычках, потому что в данный момент Цзяо пытается превратить нашу очаровательную пекарню, в которой династия Тан встречается с современностью, в холостяцкую пещеру.
– В пекарне необходимо повесить телевизор с широким экраном, – говорит Цзяо, измеряя стену. – Тогда мы сможем оставаться открытыми даже во время матчей.
Он поворачивается к прилавку.
– А ещё надо предлагать разливное пиво. Местные бренды. Всякие крутые вкусы.
Я каким-то образом умудряюсь сдержаться и спокойно отвечаю:
– Это просто глупо. Телек ни разу не соответствует теме, для алкоголя нужна лицензия, и мы даже не открыты по вечерам.
– Именно, – говорит Цзяо. – Мы вообще не пользуемся помещением по вечерам! Теряем деньги. Днём это может быть пекарня, а вечером… – Он изображает пальцами барабанную дробь. – Вечером это будет бар! Рюмочная. В которую пускают только по паролю. Лицензия на продажу алкоголя, сколько бы она ни стоила, очень быстро окупится.
– Но тогда вы не сможете играть тут в маджонг. – Я уже хватаюсь за соломинки.
Отец кряхтит – впервые за весь день я слышу от него что-то, похожее на согласие. Конечно. Вечер маджонга – это самый важный пункт в его календаре, не считая, конечно, скачек с участием Прова.
Цзяо отмахивается.
– Ладно, хорошо, рюмочная не будет работать в те дни, когда играют в маджонг.
– Мне кажется, мама будет очень расстроена, – возражаю я. Моя лучшая защита.
Они ничего не отвечают – наверное, потому что знают, что я прав. Я тут же пробую другой подход. Смотрю прямо на отца, который готов за цент удавиться, и говорю:
– На всё это нужно будет потратить кучу денег – денег, которые, возможно, никогда не окупятся.
Мой отец скряга. Насколько он скряга? Настолько, что, когда ездит на скачки смотреть на Прова, не бронирует номера в гостинице, потому что они всегда «слишком дорогие». Поэтому в ночь после скачек он ездит на машине от гостиницы к гостинице и пытается выторговать себе скидку, искренне считая, что в личном разговоре сможет «убедить их, что это пойдёт на пользу их бизнесу». Конечно же, гостиницы работают совсем не так, и чаще всего ему приходится спать в машине.
Цзяо пытается возражать.
– Эй, Ба, помнишь, я водил тебя в «Дейв энд Бастерс»? Они очень успешные. Стоят десять миллиардов долларов!
Это не может быть правдой[36]. Но я понимаю, что спорить с Сыном Номер Один, У Которого Замечательная Деловая Хватка, при отце бессмысленно.
– Если мы последуем их примеру, всё будет замечательно!
Папа начинает рассматривать пекарню в новом свете. Боже, пусть это не будет свет «Дейв энд Бастерс». Но, похоже, над входом уже сейчас можно вешать бело-оранжевую вывеску: отец показывает на дальний угол зала и говорит:
– Может быть, удастся установить тут игровой автомат[37].
– А как насчёт настольных игр? – предлагаю я. Мне на самом деле нравится эта идея. – Люди тогда будут дольше задерживаться, больше заказывать, да и места они много не занимают, а ещё…
Цзяо перебивает меня прежде, чем я успеваю сказать «вписываются в нашу уютную семейную тему».
– Настольные игры – это не круто. Нет.
– В «Дейв энд Бастерс» нет настольных игр, – говорит отец. Его явно сбили с толку наши реплики.
– Нам определённо нужен телевизор, – продолжает настаивать Цзяо. – За него полагается налоговый вычет, так что мы потеряем деньги, если не поставим его!
Господи Иисусе. Я точно их родственник?
– Мне кажется, пекарня хороша и так, как есть, – говорю я, пытаясь звучать максимально уверенно. – Её украшала мама,
